Диссертация (1101718), страница 30
Текст из файла (страница 30)
Наверное, в границах наглядной поэтикиестьсмыслговоритьобэмблематикепроизводственногоромана.Эмблематикой называют один из изобразительных способов риторическойкультуры. Эмблема соединяет в себе слово, вещь, образ, но образ-схему,образ-представление. Это вариант иносказательной образности (наподобиеаллегории). Эмблему отличает статичность, основывается она на смежностиявлений.
Так, общеизвестно, что серп и молот – это изображение орудийтруда рабочих и крестьян, олицетворяющее их союз. В литературе эмблемавстречается довольно редко, в основном она характерна для изобразительныхискусств, однако в производственном романе есть ряд подобных образов152обозначений.
«Обозначениями», или эмблемами, можно назвать «глаза»,«чуб», «руки», «ругань», «телефонный разговор» и проч. Это значимые впределах художественной системы жанра элементы.153Глава III. Язык производственного романа«… Художественный смысл ни в коей мере не сводим к смыслу тойязыковой реальности, на основе которой создано произведение искусстваслова»1, утверждает В. Кожинов, предлагая отказаться от изучения языкапроизведения методами исключительно лингвистическими.
«… Изучениематериала литературы (т. е. языка, речи) вместо еѐ формы неизбежноприводит к изучению предмета литературы вместо еѐ содержания. Безглубокого анализа формы произведение неизбежно предстаѐт как сообщениео чѐм-то, а не как самобытный художественный мир»2. Нам бы хотелосьпредпринять попытку описать стиль, а не только язык в том плане, в какомего предлагали исследовать, например, В.М.
Жирмунский, Г.О. Винокур,которые настаивали именно на собирании и лингвистической интерпретацииязыковых средств художественного произведения. С позиций В. Кожиновастановится более объяснимым понятие стиля, однозначное определениекоторому дать трудно. В.В. Виноградов в книге «О языке художественнойлитературы» констатирует, что «литературная критика и сейчас [к исходупервой половины ХХ века] не может здесь опереться на прочные достиженияфилологической науки», имея в виду отсутствие чѐткого определения стиля иединой теории художественного языка. Также он приводит мнениеакадемика Ф.Е. Корша, который возмущался «субъективным произволом»критиков в суждениях о стиле и языке писателей в конце XIX века.
Настраницах советского литературоведения 1970—80-х годов, то есть ужеконца второй половины ХХ века, находим настолько разнородную массумнений по этой проблеме, что становится очевидно: вопрос так и осталсянерешѐнным. Единой теории художественного стиля выработано не было.Наиболее универсальным представляется один из подходов к понятию стиль,1В.В. Кожинов. Об изучении «художественной речи» // Контекст-1974. Литературно-теоретическиеисследования. М.: Наука, 1975.
С. 250.2Там же. С. 274.154который предложил А.Ф. Лосев, полагая, что подобный ракурс рассмотренияхудожественного стиля поможет со временем разработать методологию егоизучения. В статье «Материалы для построения современной теориихудожественного стиля»1 А.Ф. Лосев выносит на обсуждение несколькоклассификаций стилей, составленных учѐными разных стран по разнымкритериям.
Мы воспользуемся классификацией А. Морье. Сам он называет еѐ«психологией стилей». Он пытается выдвинуть общий принцип, которыйпозволил бы охватить все детали стиля. И таким максимально всеохватнымпринципомоказываетсяпонятие«характера»,или«темперамента».А.Ф. Лосев предупреждает, что к термину следует относиться как к весьмаусловному ввиду общей неустойчивости понятийного аппарата стилистики, атакже и потому, что сам А. Морье часто непоследователен: стилистическиенаблюденияонотноситкобластипсихологии,объясняястильчеловеческими нравами, но часто выходит за рамки психологии и занимаетсястилем как таковым.
Бесспорным А.Ф. Лосев считает то, что А. Морье угадалв «поведении» стиля, как угадывается в поведении человека, направляющееначало. Подобно тому, как можно найти объяснение, почему человек говориттак, а не иначе, употребляет жесты те, а не иные, реагирует на что-то и ведѐтсебя в разных обстоятельствах одним, а не другим способом, можно выявитьи характер того или иного стиля. С этой точки зрения А. Морье выделяетследующиехарактерыразновидности):(и«слабыесоответствующиехарактеры»,им«деликатныестилистическиехарактеры»,«уравновешенные характеры», «положительные характеры», «сильныехарактеры»,«смешанныехарактеры»,«изощрѐнныехарактеры»,«неполноценные характеры».Не будем останавливаться подробно на всех стилях, перечислим толькоте, которые А.
Морье приписывает «сильным» характерам. «Субъективная1А.Ф. Лосев. Материалы для построения современной теории художественного стиля // Контекст-1975.Литературно-теоретические исследования. М.: Наука, 1977.155стилистика», как еѐ называет сам автор, изучает факты языка в связи сфактами психологии, обосновывает выбор языковых средств ментальнымипредпосылками. Импульс к образованию единства стиля соцреализма былдан единством личности нового человека, осознаваемого как творец новогомира. Движение в сторону утверждения этой личности и, следовательно,этого стиля началось в 1920-е годы, упрочение единства и цельностизнаменует 1930—50-е. Из всех характеров, выделенных А. Морье, наторжествующуюличностьуказывают«сильные».Онинаиболееразнообразны, они способны послужить источником таких стилей: «эпическипримитивный», «проповеднический», «дерзкий», «тяжѐлый», «эпическиромантический», «вулканический», «громогласный», «излишествующий»,«угрожающий», «изобильный», «рваный» и многие другие, которые мыприводить не будем, так как они требуют отдельных разъяснений, вконтексте нашей работы не имеющих значения.
«Сильные» характеры недоминируют в период канонического или раннего жанра, они в одинаковойстепени действуют и в 1920-е, и в 1930—50-е, что видно из возможностисуществования в одной парадигме таких, казалось бы, несхожих стилей, как,например, «рваный» или «эпически-романтический», к которым можноотнести производственный роман ранний, и «проповеднический» или«эпически примитивный» (по мысли А. Морье – стиль «Песни о Роланде»),стилей романа сталинского.А.Ф. Лосев уверен в том, что при всей импрессионистичностиклассификации, она позволяет увидеть самый источник стиля и ограждает отувлечения абстрактными конструкциями и формулировками. Дойти дочувственной определѐнности стиля – важная сторона исследования, иподобного рода характеристики (стиль «холодный», «рваный», «плоский»,«архитектурный», «ювелирный», «вулканический»и т.
п.), которых ненужно бояться и которыми не стоит пренебрегать, могут быть узаконены какнаучные понятия.156Изложенные А.Ф. Лосевым идеи даются как материал для разработкитеории стиля, конкретной методологии анализа стиля художественногопроизведения он не предлагает. Авторы одного из учебников «Теориялитературы»1, ссылаясь на немецкого литературоведа В. Кайзера, пишут, чтоисследование художественного стиля нужно отличать от лингвистическогоизучения языковых форм и нацеливать его на обнаружение и интерпретациюповторяющихся языковых явлений, так как цельность стиля зависит откомплексаповторяющихсяпризнаков,«типическогосвоеобразия»,присущего тому или иному писателю, направлению, эпохе (в чѐм кроетсяпричинаего«узнавания»).Всвоихнаблюденияхнадязыкомпроизводственного романа мы будем опираться на этот принцип.Кприметамстилянекоторыесвоеобразное отношение к слову,исследователиотносятлюбоенапример, намеренный отказ отсоблюдения литературных норм, от употребления переносных значений илиминимизацияколичестваприлагательных.Особенностьюязыкапроизведения могут стать семантически нейтральные, безόбразные слова,получающиевконтекстеострыйэкспрессивно-образныйзаряд.В.В.
Виноградов доказывает это стихотворением А. Ахматовой, где иную,контекстную смысловую нагрузку обретает «местоименное» слово 'человек':Всѐ, как раньше: в окна столовойБьѐтся мелкий метельный снег,И сама я не стала новой,А ко мне приходил человек. («Чѐтки»)Язык производственного романа в своей «недостаточности» сродниискусству Древней Руси. Д.С. Лихачев в книге «Поэтика древнерусской1Н.Д. Тамарченко, В.И. Тюпа, С.Н. Бройтман. Теория литературы.
В 2-х тт. М.: Изд. центр «Академия»,2004.157литературы»1предложилубедительноетолкованиеспецифическойхудожественной системы русского средневекового искусства. Подобно томукак А.Я. Гуревич настаивал на том, что средневековое искусство ЗападнойЕвропы следует интерпретировать в строгих рамках мировосприятиячеловека того времени, Д.
Лихачев выводит особенности древнерусскогоискусства из идеологических, религиозных, политических обстоятельств,встраивает их в систему доминант древнерусского сознания. Кроме того, чтомы поместим литературный материал в современную ему системументальных, политических, социальных координат, когда любое явлениекультуры рассматривается в категориях своего времени, что позволит найти«источник» стиля, в скобках мы попробуем сравнить производственныйроман с собственно древнерусской литературой.
Подобное сопоставлениепоможет выявить некоторые законы, по которым живѐт производственнаяпроза.Феодализм и религиозная идеология, по Д. Лихачеву, породилиразвитую обрядность, церковную и светскую: взаимоотношения междулюдьми подчинялись традиции, или этикету. Из общественной жизни этикетпроникаетвискусство,становитсяидеологической«осознаннойнеобходимостью», возникает так называемый литературный этикет.
Этозначит, что всѐ задано традицией: сюжеты, изображения, речь. В литературелитературный этикет проявляется в установлении условных связей формы исодержания. Предмет изображения требует выбора трафарета: если речьзаходит о святом, обязательны житийные формулы, о военных ли событиях –необходимы воинские формулы и проч. Трафаретным в древнерусскойлитературе становится не только словесное выражение, но и ситуации.Следует отметить, что этикетные правила в литературе не являлисьискусственными построениями, они взяты были из жизненного обихода,церковного и княжеского этикета.1Д.С. Лихачев. Поэтика древнерусской литературы. Л.: Художественная литература, 1971.158В древнерусской литературе смешиваются должное и сущее.
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
