Диссертация (1101718), страница 33
Текст из файла (страница 33)
Так, замерев от счастья, стоит собака под рукойхозяина» (503);«Этот нетронутый снег невольно напоминал их: так же были оничисты, так же легки, так же мягко и матово сияли в полусвете» (555);«За коммунизм воюют ―добрым оружием‖ – молоком, маслом,насущным хлебом справедливости» (690).Что касается эпитетов, в рассматриваемом романе они привлекаютсятакжедля«декорирования»текста:великолепныеглаза(14);мелковеснушчатое лицо (19); червлѐная заря (26); мягкими, эластичнымишагами (88); с контуженными глазами (131); радостный свет молодого дня(135); широким, великолепным жестом (651). Эпитеты могут выглядеть170избыточными или неясными: на берегу просторной и спокойной реки (34),невинные сосульки на крышах (72); она была неожиданной до испуга (136);трудолюбивые звѐзды (156); старческой ясностью (168), душной рукой (204);стоглазое и сияющее небо (500); алокровных боевых жил (688).
Зачастуюони становятся «постоянными» (ср. фольклорные постоянные эпитеты:«красна девица», «мечи булатные», «болота топкие»).Существуют слова, которые встречаются в любом производственномромане, которые явно используются для придания тексту привлекательности,лиричности, а также претендующие на то, чтобы принудительно вызвать учитателя вопросы.
Это слова «странно» и «казалось» («Битва в пути»):«На тѐмном лице странно выделялись светлые <…> глаза» (91);«странно неподвижными глазами» (130);«… сделал голову его странно похожей на голову…» (137);«Картина была странной…» (341);«Картина будет странной» (344);«Пережитое потрясение и хмель придали лицу Вальгана страннуюпреувеличенность…» (696);«Казалось, плакала только одна струна…» (10);«Казалось, катается большой пестрый шар…» (660);«Казалось, сквозь опавшие мякоти проступает костяк» (687).И это только некоторые примеры.Особого внимания заслуживает фразеология и риторика парторга.
Вкаждом романе так или иначе присутствуют рассуждения о роли парторга, осути и способах партийной работы. Традиционна и неизменна рольпартийного работника, так же неизменна и обязательна становится риторика171и фразеология. В романе Г. Николаевой главный герой, Дмитрий Бахирев,так думает в одну из своих первых встреч с парторгом завода: «Скорей быушѐл этот вялый человек с его прописными истинами». Прописные истины –работа парторга. Лозунги – основная операционная единица этой работы.Лексика и фразеология находятся в рамках партийной идеологии, становитсятиповой и обязательной принадлежностью фигуры парторга.Важнаячастьязыковогопластапроизводственногоромана–просторечие.
Каждый писатель считает своей задачей показать, что егогерои –изнарода.Народность,простотаперсонажапередаѐтсяГ. Николаевой на всех языковых уровнях:1. морфемика– приставки: «надглумился», «схоронили», «забоитесь»– суффиксы: «жалеючи», «в синеньком домичке», «ужасти», «какследовает» (482)– постфиксы: «как-нито», «боюся»2. морфология (междометия, предлоги, частицы)«всѐ через баббит», «вона плечо-то», «до городу», «станут кричать зарадиаторы», «до всего способная», «хорошо ль это зря-то человекаоговаривать», «у меня до тебя секретный разговор», «об нѐм», «об чѐм»,«через неѐ одну… через надежду», «да разваливаются же», «да Люда же»3.
грамматика: «зигзагой», «ездют» (483).4.фразеология(пословицы,поговорки,присказки,часто–самодельные; последние принадлежат, как правило, старым рабочим, они жечаще всего выдумывают прозвища молодым рабочим).5. лексика (просторечие, диалектная)172Простые рабочие (и не только рабочие, вообще – простые люди) вромане «Битва в пути» говорят нарочито простым, надуманным писателемязыком, претендующим на впечатление народного (курсив наш – З. Д.):«Ох! Не привыкну никак! <…> Вздумаю – и всѐ вокруг окаймитсячернотой…» (39), «… Сейчас я ещѐ вчуже смотрю на них…» (47),«забаловалимы с мамой девчонок» (52), «… Пойдем полюшком»,«бездомочки вы мои», «худо ли, плохо ли идти» (53), «Я под этими соснамисама люлькалась и своих трѐх люлькала» (53), «быть этой логовинке нашей»,«поистерла ступалочки», «с сиротами обкорениться», «обездетнел дом»(56), «заросшее клеверище» (58), «будешь ходить распояской» (59), «я сразууглядела, сразу почуяла» (65), «стряслося позорище» (71), «кухаркупривезѐшь оладьи печи» (79), «война снутри наделала» (130), «кудысь мнеиттить» (140), «подсобить нечем», «приважила я его», «он угреет» (179),«хлебушко» (221), «а теперь веру потеряли… изверились» (229), «почнутжевать» (232), «всех наилучше», «на галстуке змии» (317), «жилочки у тебянапружинены… ослабься» (326), «опогодилось бы завтра» (357), «угородикрепче» (358), «а ты гораздая» (362), «почто не взял» (367), «я ему неуноровил» (373), «надсмеется ведь он надо мной» (426), «думная ты очень»,«наскучаю я ему», «если бы насмелилась» (427), «не след мне встречаться сним» (428), «осьмой год» (452), «скружилась от радости» (471), «за десятьдѐн» (472), «до городу достигнем» (484), «сама к себе применилась», «ой, ужпросто всячески» (574).Даже речь автора стремится быть народной: «Ещѐ не отгорелавечерница, за цехами тускло тлела полоса брусвянного цвета.
Погодаизменилась, и зорные сумерки гасила густая мгла. С неба падал липень.Безостановочно дул верховой ветер» (46); «волглый, тяжѐлый ветер» (50).Также автор всегда уточняет, какой у персонажа голос, выговор, даже –особенность произношения тех или иных звуков.173Писатель не только следует «этикету», он работает со словом. Об этомговорит, в частности, словообразование. Так, Г.
Николаевой свойственнытакие словообразовательные модели, как сложение основ и образованиесуществительных с нулевым суффиксом, а также совмещение этих двухспособов:бессонь,краснопогодье,дальнобережье,веселоглазый,темноблестящий, полношумный, мокропогодье, чернолесье, алокровный,горячеглазый. Также среди новообразований: бойчиться, обкорениться,брусвянный, опалесцировал, шевелючие, круженика, безгрозица, пальчатаумнята.Язык классического производственного романа (романа 1930—1950-х)–этоязыкнагляднойпоэтики,язык«литературногоэтикета».Положительный герой получает определѐнный срез лексики и фразеологии,отдельныйязыковойкомплекс–дляпарторга.Языкраннегопроизводственного романа, устоявшись, приобретя новые культурныесоставляющие, даѐт роману последующих лет не просто язык, но стиль,обеспеченный множеством повторяющихся языковых явлений.
Дж. Лакоффи М. Джонсон в книге «Метафоры, которыми мы живѐм»1 рассуждают опонятиях, которыми люди пользуются ежедневно, не задумываясь над тем,что это метафоры, которые производит наше сознание, отражая те или иныепредставления о жизненных явлениях. Эти метафоры структурируютопределѐнным образом нашу речь. Возьмѐм из вышеназванной книгипонятие «спор», которое задаѐтся метафорой спор – это война. В обыденномязыке ситуация спора представлена целым рядом выражений:Он нападал на меня во время спора.Его замечания били в цель.Я разбил все его аргументы.Я никогда не побеждал его в споре.1Дж.
Лакофф, М. Джонсон. Метафоры, которыми мы живѐм. М.: УРСС Эдиториал, 2004.174– Вы не согласны? Хорошо, Ваш выстрел!Если вы используете эту стратегию, он вас уничтожит.Он разгромил всю мою систему доказательств.Оказывается, что многие действия, которые мы совершаем в споре,структурированы понятием «война». Нет реального сражения, но естьсловесное противостояние. Структура спора – атака / защита. Таким образом,утверждают авторы книги, суть метафоры в понимании и переживаниисущности одного понятия в терминах сущности другого. И это не значит, чтоспор – это разновидность войны. Дело в том, что спор во многих культурахструктурируется метафорически. Спор понимается как противостояние, какспособ добиться своего, доказать оппоненту, что он не прав.
Те же цели, посути, и у войны. Недаром, отмечают авторы книги, о споре говорится не втерминах танца, например. Для нас обычно говорить об атаке, поражении,стратегии спора. Язык спора не поэтический, он буквальный. Мы такговорим о споре, потому что мы так его понимаем. Метафоричен не толькоязык, метафоричны наши действия.Можно говорить о том, что подобным образом организованы икатегории советской ментальности. Так, на несколько структурирующих егометафор можно разложить понятие труд:Труд – это бой (война)Труд – это жизньТруд – это счастьеТруд рождает мечтаОпишем последовательно каждую из составляющих.Труд – это бой (война). Труд – не разновидность войны. Труд – нетолько способ заработать, не только средство жизнеобеспечения.
В советской175культуре труд понимается как способ победить: разруху, бедность, косность,инертность, а также реальных врагов, противостоящих России. Герой романаЕ. Воробьѐва «Высота» (1950—52) говорит: «Сегодня они там разжигаюткостѐр для негров. А завтра думают разжечь войну на всей земле. Не дадим!<…> Мы строители, и мы будем строить! А если наш мирный труд встал импоперѐк горла, так они подавятся!..» (279). Знаменательно, что эта связьразрушается к концу столетия, так как постепенно происходит разложениепонятия труд изнутри: утрачивается метафорическое наполнение.
И этотпроцесс мы наблюдаем уже в позднем производственном романе, когдазаработок становится залогом качества работы.Эпос созидания стал органическим продолжением эпоса революции.Политическая борьба с врагами новой власти планомерно перешла вэкономическую борьбу за новое государство, что естественно объясняетвосприятие сущности труда в категориях войны. Нельзя сбрасывать со счетови романы, изданные сразу после войны, в которых речь идѐт о труде вусловиях военного времени, когда строительная площадка поневоле обязанапревратиться в поле боя. Так, читаем в романе «Далеко от Москвы» (1948):«Настала пора несколько перестроить трассу, ввести боевые участки ибоевой порядок на трассе» (699). Военная метафорика – общее местопроизводственного романа.
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
