Диссертация (1101693), страница 27
Текст из файла (страница 27)
Представленные во французском тексте Etat, Empire,Monarchie, Patrie, Gouvernement policé достаточно последовательно заменяютсяв русском тексте на государство. Та же стратегия и в отношении слова государь(фр. Souverain, Monarque, Prince).Что касается слов гражданин и общество, то им только предстоитприобрести политическую семантику, и это происходит в неравной степени.Контекстов на слово общество значительно меньше, чем для другихрассматриваемых слов.
Именно контексты с этим словом обнаруживаютнаименьшую степень корреляции между русским и французскими текстами.Показательно, что для русских контекстов характерна неточность перевода илиотсутствие соответствующего термина: смысловой спектр русского слова шире,является менее специфицированным, чем его французский «аналог».Французское слово société в последней трети XVIII в. – термин,политическая семантика которого, как отмечалось в предыдущем параграфе,131зафиксирована в 1762 году даже консервативным «Словарем французскойАкадемии» («объединение людей на естественном основании и на основаниизаконов»49).
Причина появления такой смысловой структуры у слова sociétéсвязана не только с экстралингвистическими причинами (прогрессивныеполитические идеи во Франции), но и в немалой степени с семантикой корня изаключенными в нем смысловыми потенциями. Латинское sociare – это идеясоединения двух равноправных элементов. И очень рано у слова sociétéпоявляется значение «союз равноправных людей для совместного дела»50 (XVв.).Совсем иная логика для русского корня -общ-: его значение,индифферентное как к статусу потенциальных участников ситуации общности,так и к цели этого объединения, является максимально широким: ведь «общим»,строго говоря, может быть что угодно.
Поэтому, когда Екатерина II переводитопределение государства по Монтескье как «собрание людей, обществомживущих, где есть законы» (ст. 37), слово общество не может выступать в ролисемантического субъекта действия, тогда как французское société - это субъектправового и политического дискурса. Это можно наблюдать в следующемпримере. Ср. в русском тексте: «Право давать законы о наказаниях имеет толькоодин законодатель как представляющий во своей особе все обществосоединенное».
И во французском: «Le droit de faire des Loix pénales ne peut résiderque dans le Législateur, comme representant en sa personne toute la Société» (ст. 148).Во французском тексте «законодатель» выступает как «представитель интересоввсего общества». В русском тексте он представляет «в своей особе все обществосоединенное». Дополнительное слово соединенное «выдает» отсутствиесоциально-политической семантики у слова общество, проявляя его значениекак «соединение людей», «все люди». По этой же причине в русском текстеможет появляться слово общество, которого нет во французском тексте. Так,формулировку «сей закон весьма полезен для общества» (ст.180) следует4950Цит. по [Будагов 1940: 170].Цит.
по [там же: 171].132понимать как «полезен всем людям». Во французском тексте валентностьадресата остается незаполненной («la loi est utile»), потому что это привело бы ксмысловой избыточности: понятие loi (закон) неразрывно связано с понятием оsociété. Все это приводит к тому, что в русском и французском тексте выражены,в сущности, совершенно противоположные смыслы: по-французски речь идет осоединении людей на основании общего закона, а по-русски – о суверене,выдвигающем закон, исходя из собственных представлений о «полезности»закона для всех подданных.Пожалуй,наибольшийинтереспредставляетв«Наказе»словогражданин.Его изначальная семантика – «житель», тот, кто населяет.
Ноодновременно с таким узким значением (‘обладающий гражданством города’)бытует и другой тип употребления: гражданин – общая номинация для жителейстраны. В законодательстве жители страны назывались подданными (Ср. «Оразном состоянии подданных вообще», «ко благополучию верных нашихподданных» и др.). Единственным официальным документом, вводящим всоциально-правовой дискурс «конкурирующий» с общепринятым терминявляется «Наказ» Екатерины II (1767).
Как отмечает Е.Н. Марасинова,соотношение терминов гражданин-подданный в тексте «Наказа» примерно100:10, тогда как в других документах второй половины XVIII в. – 1:100[Марасинова 2008а: 105]. И хотя в «Наказе», в духе риторики эпохиПросвещения, содержится немало определений, связывающих гражданина сзаконом и постулирующих равенство объединенных этой номинацией(«Равенство всех граждан состоит в том, чтобы все подвержены были темже законам», «чтобы всяк из граждан мог сказать, что живет под защитоюзаконов»), гораздо более осязаем и конкретен другой смысл: граждане – это теже подданные, но к понятию прибавляется дидактический компонент («Правилавоспитания суть первые основания приуготовляющие нас быть гражданами»).Будущим гражданам нужно с детства «вперяти любовь к Отечеству», «страх133Божий», «охоту к трудолюбию», «почитание гражданских законов» и пр. А цельэтого воспитания – «быть полезными общества членами и служить ономуукрашением»51.Понятие гражданин, конечно, не полностью совпадает с подданным, нопродолжает ту же смысловую линию, одновременно усложняя и структурируясвою семантику.
Безусловно общая для гражданина и подданного семантикаподчинения власти, осложняется внедряемым компонентом ‘отношения междуподданными’ (сограждане), выражающим все те же обязательства передвластью (без эксплицируемых прав).В тексте «Наказа» из трех рассматриваемых слов «гражданин» - наиболеечастотное. В соотношении с французскими контекстами употребления словаcitoyen представлена диссоциация по категории числа.
Речь идет о двух типахситуаций: 1) французскому единственному числу соответствует русскоемножественное (ср. «сердце граждан» и «coeur du Citoyen», «безопасностьграждан» и «sûreté du Citoyen»); 2) русскому единственному числу соответствуетфранцузское множественное («жизнь каждого гражданина» - «la vie descitoyens»). В первом случае множественное число для русского словасвидетельствует о его слабой степени терминологизированности. Слово остаетсяноминацией множества людей, не предполагая особого референта – субъектаполитико-правового дискурса. Во втором случае множественное числофранцузского слова означает, что номинации гражданин подвержены разные«категории людей», то есть: люди не разъединены тем, кто называетсягражданином или нет, а самые разные люди соединены в этой номинации.Рассмотримследующийдолженствующимпример.исполнятьпоВрусскомзаконам,тексте:дозволить«Еслиправовластям,задержатьгражданина, могущего дать по себе поруки, то там уже нет никакой вольности»,во французском: «Si la puissance Législatrice laisse à l’éxécutrice le droitd’emprisonner des Citoyens, qui peuvent donner caution de leur conduite, il n’y a plus51Цит.
по [Чечулин 1907: 105].134de liberté» (ст. 135). «Гражданин, могующий дать по себе поруки» - называет, всущности, «платежеспособную» категорию населения. Русское единственноечисло может свидетельствовать о том, что, терминологизируясь, «гражданин»становится не политико-правовым, а сословным термином.Гражданин - номинативная единица для модели «часть-целое».Характерно, что самому первому употреблению слова citoyen соответствуетописательная конструкция «честный человек в обществе» (ст. 2). Гражданин это своего рода номинативная единица политически нейтрального общества, аточнее, того общества, на которое направлена «государева воля» в форме«закона». Закономерно, что русское слово гражданин появляется в техконтекстах, где во французском тексте использованы другие номинации – какesprits, individus (ст.
208). Наиболее яркое проявление моделируемой смысловойструктуры «гражданин как объект трансляции государевой воли» можнонаблюдать на следующем примере. В русском тексте: «В государстве, противувнешних неприятелей защищенном и внутри поддерживаемом крепкимиподпорами, то есть силою своею и вкоренившимся мнением во гражданах, гдевся власть в руках Самодержца, в таком государстве не может быть в том нужды,чтобы отнимать жизнь у гражданина». Во французском: «Dans un état défenducontre les ennemis du dehors et soutenu au dedans par la force et par l’opinion ; oùl’autorité est entre les mains du Souverain ; il ne peut y avoir aucunne nécessité d’ôterla vie à un Citoyen» (ст.
210). Формально разница лишь в том, что в русском текстезаполнена валентность субъекта («вкоренившимся мнением во гражданах»), а вофранцузском нет («par l’opinion»). Понять это различие можно, обративвнимание на сочетаемость. В русском тексте «вкоренившимся мнением вогражданах»,тогдакаквофранцузскомиспользуетсяглаголsoutenir(«поддерживать»). Этот глагол указывает на граждан государства в качествесубъекта действия. А слово вкоренившееся как раз предполагает граждан вкачестве объекта этих действий: «власти вкореняют нечто в сознании граждан».135Таким образом, три рассматриваемых слова (гражданин, общество,государство) в тексте «Наказа» входят в три типа отношений: «государство –гражданин»(гдегражданин–номинация,равноправнаясдругимисинонимичными: люди, народ, подданные); государство – общество (гдеобщество – собирательная номинация для всех жителей страны); гражданин –общество (механизм отношения не эксплицирован).
Основные выводы анализамогут быть сформулированы следующим образом: 1) магистральной смысловойитерминологическойлиниейстановятся«государь-государство»;2)специфическое терминологическое значение получает слово «гражданин»:человек как «мишень» для проявления государевой воли и как ее исполнитель;3) гражданин как единица народа, людей и подданных, которых объединяетподчинения закону веры и закону государственному; 4) слово общество нестановится термином, однако отвечает на «запрос» номинации политически неактивных и всецело зависящих от воли государя людей.Кристаллизацияпонятийгражданин,обществокаксоциально-политических терминов, таким образом, происходит на фоне конструированиятой модели политической власти, при которой единственным «узлом»,связывающим то, что именуется обществом, законом, правом является суверен– то есть абсолютный, ничем не ограничиваемый правитель.§6.
«Неофициальная» ось социально-политического дискурса.«Наказ» вызвал живой отклик в кругах «интеллектуалов» - полемические,иронические или аргументирующие отсылки к этому документу неоднократновстречаются в статьях Д.И. Фонвизина, А.Н. Радищева, в текстах А.П.Сумарокова, на страницах журналов Н.И. Новикова. Именно в текстахпублицистов последней трети XVIII в. происходит формирование того, чтоможноназвать«неофициальной»(впротивоположностьофициально-государственной) осью социально-политического дискурса. Здесь велика рольотдельной языковой личности, сознательно ведущей поиски значения тех или136иных языковых форм. Для публицистов этого времени характерно, в сущности,франко-русское двуязычие, что позволяло переносить значения французскихсоциально-политических терминов на русские слова.Так, А.Н.
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
