Диссертация (1101693), страница 20
Текст из файла (страница 20)
3.Терминология, определяющая взаимоотношения личности дворянина и власти[Марасинова 2008: 106].С точки зрения лингвистики эти слова — конститутивные элементыопределённого типа дискурса,пронизывающие одновременно триегосоставляющие — когнитивную, коммуникативную, языковую (О.Г. Ревзина)26.Так, когнитивная составляющая ставит вопрос о том «мыслительном запросе»,2526См. [Гальперин 2014].См. [Ревзина 2009: 530–563].95которыйобеспечиваетфункционированиеэтихсловвдискурсе;коммуникативная составляющая подразумевает определение отправителя иполучателя сообщения (и перечисленные слова распределяются по полюсамадресант-адресат). Для понимания языковой составляющей важным, например,будетявлятьсядесемантизациясловообразовательнойсвязигосударь-государство или ироническое переосмысление внутренней формы словасамодержец(«самогодержутвкабале»),присущиепублицистикеД.
И. Фонвизина.Итак, социально-политическая и общественная терминология сталаизначальным предметом изучения Begriffsgeschichte. Для этого направленияпринципиально различие между понятием и словом (меняются не слова, апонятия). Именно понятия участвуют в ментальной репрезентации «истории» и,тем самым, являются факторами ее создания. Одному понятию, по Козеллеку,может соответствовать несколько слов.
История понятий может бытьистолкована как история конфигураций слов, образующих смысловое поледанного понятия. С этой точки зрения слова (лексемы) предстают как маркеры,служащие для «распознавания» фактов внеязыковой реальности.С точки зрения лингвистики слова, входящие в смысловое поле понятия(концепта), предстают как маркеры собственно-языковой реальности. Языкотражает и задает способы мышления, является доступом к реальностипомысленного. В статье «Что значит мыслить?» М.
Хайдеггер определяетмышление как некую область, в которую «мы попадаем, когда мыслим».Хайдеггер подчеркивает, что человек не создает эту область, а именно в нейоказывается («Требующее осмысления ни в коем случае не создаетсянами…[оно] дает нам мыслить» [Хайдеггер 1991: 30]).В лингвистике надолго закрепилось представление о «произвольномхарактере языкового знака». Это представление толкует отношение между«понятием» и «словом» как произвольное соединение означаемого иозначающего, а «помысленное» оставляет за рамками рассмотрения. Вопрос о96произвольности языкового знака был снят «с повестки дня» Э. Бенвенистом,сформулировавшимновыйвопрос:«Подлинноглубокаяпроблема…заключается в том, чтобы найти внутренюю структуру явления,когда воспринимается лишь его внешняя сторона, и описать его зависимость отвсей совокупности его проявления» [Бенвенист 1974: 92].
Таким образом,помысленное, понятие и слово предстают как последовательные стадии одногоявления, о котором мы судим по его проявлению в слове (в факте наличия слова).Бенвенист далее делает следующий комментарий: «В самом деле, эта проблемаесть не что иное, как переведенная на язык лингвистики философская проблемасоответствия разума действительности. Лингвист, возможно, в один прекрасныйдень сможет с пользой ею заняться, но пока лучшее ее оставить. Полагатьотношение произвольным – это для лингвиста способ уйти от данного вопроса,а также и от того решения, к которому инстинктивно приходит сам говорящий.Для говорящего язык и реальный мир полностью адекватным: знак целикомпокрывает реальность и господствует над нею; более того, он и есть этареальность» [там же: 93]. В какой-то степени здесь развивается тезис Хайдеггера:мыслить – это условие перемещения в реальность мышления.
Средством жеэтого«перемещения» является языковой знак,в которомвидим непроизвольную, но единственно возможную связь понятия и слова.То будущее, для которого Бенвенист не отрицает возможностьпозитивного результата обращения лингвиста к этому «метафизическомувопросу», уже давно настало (антропологический подход к языку, когнитивнаялингвистика, дискурсивный анализ). И как раз в этом «будущем» лингвистикойбыл подхвачен интерес к истории понятий – как к методу, направленному навскрытие внутренних механизмов отношений между «словом и делом», иначеговоря, между ментальным конструированием и так называемой объективнойреальностью.Едва ли не каждый обзор исследований по истории понятий зановоформулирует одни и те же проблемные вопросы и предлагает компромиссные97решения. Эти вопросы сводятся к трем проблемам, которые Козеллек предвидели о которых высказывался в работах разного времени.
Первый вопрос касаетсяопределения понятия (противопоставленного слову) и критериев выделения«базовых исторических понятий» (см. об этой критике [Миллер, Сдвижков…2012]). Вторая проблема заключается в том, что «писать историю отдельных,изолированных понятий невозможно» [Козеллек 2010: 22]. Из нее вытекаеттрудный вопрос об отборе источников.
Третья проблема состоит в том, что«методологические трудности…остаются во власти общей для всех историковапории, заключающейся в том, что они должны сначала создать с помощьюязыка предмет их изучения» [Козеллек 2006].Позициялингвистависследованииконцептовможетбытьсформулирована как направленность внимания на «идеи, исходящие от самогоязыка» [Шведова 2011: V].
В «Идеографическом словаре…» названы следующиехарактеристики концепта: 1. означенность словом, 2. сочлененность всехзначений слова с единым понятием, 3. неразрывная связь со смысловым строемязыка, 4. концепт входит «в одну из сфер, в целом конструирующих лексическуюсистему языка и разделяющихся по признаку ступеней человеческого познания»[там же], 5. концепт «уходит своими корнями в глубокие исторические пластыжизни народа» [там же], 6. поле концепта составляют «ключевой» концепт иокружающие его «малые концепты», на периферии находится «тематическисвязанная лексика» [там же].Исходя из такого представления о концепте и о Begriffsgeschichte как осредстве изучения собственно-языковой реальности (реальности мышления),исходные установки анализа таковы:этимологический анализ и анализ внутренней формы словапозволяют проникнуть в область семантического потенциала основы (корня);последовательный историко-лексикологический анализ позволяеточертить область востребованных смыслов (из потенциально возможных);98сопоставление этих областей в разные хронологические периоды (необязательно последовательные) позволяет выявить «вектор» семантическогодвижения и определить, на каком этапе в смысловой структуре слова появляется«горизонт ожидания»;принципиальным отличием лингвистического исследования отметода Begrifssgeschichte в исторической науке является направление анализа:не понятие «диктует» набор рассматриваемых слов, а слово «ведет» к понятию,о котором заранее ничего не известно;семантический потенциал корня может реализовываться в словах-терминах разных областей, входящих в разные понятийные поля (эти словатермины могут относиться как к одному хронологическому периоду, так и кразным); но это распределение не является случайным, так как ни одна«реализация», получившая закрепление в термине, не проходит бесследно длятемпоральной структуры слова-концепта.История понятий, как она представлена в вышеизложенных принципаханализа, является историей «внутренней событийности» в языке, историей языкакак означаемого.Целесообразность создания русского словаря по методу Begriffsgeschichteставится исследователями под сомнение в связи с рядом теоретическихвопросов.
Отмечается, что для русской истории вопрос о Sattlezeit не может бытьрешен однозначно, как это решается у Козеллека и его коллег в отношенииевропейской истории (некоторыми исследователями ставится под вопрос инеобходимость этого термина для русской истории). «Русскую динамикунеобходимо соотнести с дискуссией о том, что считать критерием «ключевыхпонятий» - массовость употребления или представительность единичныхотрефлектированных языковых актов. Стандартные дефициты, которыевыявляют западные модели в России, - «узость слоя», неразвитость «публичнойсферы» предполагают,чтоотрефлектированныетекстыостаютсяилималопубличными, или вообще непубличными в момент своего появления»99[Миллер, Сдвижков…2012: 45].
Не менее существенными являются и проблемы«количественного объема русского корпуса текстов, разная степень ихсохранности», «отсутствия множества практик, требующих вербализации» [тамже].В свете означенных проблем методологически менее уязвимым можетбыть проект «Словаря исторической семантики социально-политическихпонятийрусскогоязыка».СущественнымпреимуществомсловаряBegriffsgeschichte с позиций лингвистики (а не исторической науки) являетсяориентация на собственно-языковую реальность, а не на реконструкциюреальности внеязыковой (и относящейся к прошлому). Эта установка имеетнесколько практических следствий.А) Максимально широкий объем текстов не является прямым условиемточности. При ориентации на «смыслы, идущие от самого языка» в силувступают текстовые связи (текстово-смысловая матрица, узловые элементы –слова – которой «работают» друг на друга).
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
