Диссертация (1101693), страница 14
Текст из файла (страница 14)
Какбыло показано, В.В. Виноградов отнюдь не отрицает факт нерасторжимой связиотдельного слова с лексической системой языка и даже настаивает нанеобходимости изучения отдельных «историй» лишь на фоне общих языковыхпроцессов (не только лексического, но и морфолого-синтаксического уровней).Принцип самоценности отдельного слова находит применение в том, что В.В.Виноградов называет «проекционным методом»: «Слово выносится за пределыиндивидуальных и коллективных языковых сознаний, языковых систем.
Онорассматривается как исторически данный объективный факт. Оно проектируется65во-вне, как своеобразная реальная сущность…как некая независимая в своембытии “вещь”» [там же: 14].Сегодня, в период бурного развития корпусной лингвистики, подобнаяметодологическая установка звучит едва ли не как вызов – в том смысле, что«квантитативный компонент языка» (В. Плунгян) все чаще играет роль гарантаобъективности и достоверности анализа. Иначе говоря, всякий историколексикологический демарш должен, с этой точки зрения, основываться настатистических данных, включающих охват солидного корпусного материала(доступного, в виду своего масштаба, лишь машинной обработке).
Однако уже внастоящее время идеология корпуса становится предметом серьезных дискуссийсреди лингвистов. Так, на конференции по проблемам корпусной лингвистики,составившейся в январе 2015 года в Париже, сомнению был подвергнут сам тезисо «представительности» данных корпуса: «Что значит “представительный”?Каковы критерии такой “представительности”?» [Ayres-Bennett W., Colombat B.2015: 5].
«Можно констатировать, что данные, организованные в виде корпуса,приняли в лингвистике исключительный статус, однако они далеко не всегдакоррелируют с теоретическими установками социолингвистики (фактическиразвиваялишьколичественныйаспект,обрабатываемыйтехническимисредствами). Совсем недавно мы стали свидетелями эпистемологического“поворота цифровых гуманитарных наук” [digital humanities – Г.Д.], которыйсоздает новые объекты исследования и новые подходы к функциональнойсовместимости “цифрового подхода” и междисциплинарности» [Baude O., DuguaC. 2015: 9].Существенный недостаток такой методологии, как представляется,состоит в том, что корпус «находит» ровно то, что было задано в качествеискомой единицы, – таким образом, исследователь «на выходе» получаетзаведомо то же самое, что имелось «на входе» с разницей лишь квантитативной.Прочтение в контексте современной лингвистики работ В.В.
Виноградова(«История слов» которого – не стоит забывать – превосходит 1000 страниц)66позволяет не принимать методологию корпуса как априорную данность, а,напротив, попытаться соединить представление о языке как о корпусе/узусе (см.Плунгян 2008) с традиционным для ХХ века представлением языка какабстракции, конструкта. Изолируя слова как «объективный факт», возможносоздать модель его «семантической истории». В.В. Виноградов настаивает натом, что «слово раскрывается как отдельный исторический факт, который какбы самостоятельно развивает заложенные в нем потенции семантическихизменений» (выделено мной–Г.Д.) [Виноградов 1999: 8]. Понятиесемантического потенциала, используемого в современной семантике (см. §4),Виноградов относил именно к языковой темпоральности, жизни языка вовремени.
Показательно, что представление языковой темпоральности как«развитияязыка»,«прогресса»,очевидно,неявляетсядлянегоудовлетворительным – даже употребляя эти выражения, Виноградов приводитальтернативное выражение («семантическое движение слова»). В этомпроявляется предельная осторожность, с которой исследователь подходит кисторизму, чреватому искажением подлинной «жизни слова» в угодусовременным представлениям о понятии, выражаемом словом: «Истории словагрозитопасностьпревратитьсявлегендуослове,подсказываемуюгосподствующей теорией современности» [там же: 31]. Речь идет о такомпредставлении времени языка, при котором это время не мыслится как линейное,а мыслится, скорее, как движение в трехмерном пространстве, где возможныповторы, упущения, провалы и прорывы. Поэтому и признается, что «можноследить за историческими судьбами слова с любого момента его жизненногопути» [там же: 13].При свойственной Виноградову риторичности и метафоричноститеоретических рассуждений они оказываются удивительно точными ипроницательными, будучи соотнесенными с конкретным языковым материалом.Так, например, Виноградов пишет: «Слово как бы продергивается сквозь разныеязыковые слои, которые оставляют на нем, его значениях, следы своих67преобразований» [там же: 8].
История слова общество как раз показывает, какэто слово именно «продергивалось» через синтаксический «слой», словновысвобождаясь от таких «зависимостей», как общества между кем, к обществуспособный, делать что обществом и др. вплоть до утверждения независимойсинтаксической позиции (агенс). Но «следы» преодоленных «слоев» остались назначении этого слова – и современные конструкции типа общество когоотражают не сколько идею «состава», сколько идею того, что названные«участники» связаны отношением общности.§4. Проект исторического словаря и когнитивный подход.Теория исторической лексикологии В.В. Виноградоваориентировананапостепеннуюреализациюмасштабногобылапроектапосоставлению «Исторического словаря русского литературного языка XVIII –XIX вв.».
В статье «Вопрос об историческом словаре русского литературногоязыка XVIII – XIX вв.» Виноградов подробно излагает этапы лексикологическоймысли в России, показывая, что мысль о необходимости такого словаря «былаосознанаоченьдавно–почтиприсамомзарождениирусскойлексикографической науки» [Виноградов 1977: 192]. Виноградов показывает,что изначально такой интерес был подчинен «охранительной тенденции», откуда«выросла традиция…помещать в словаре вообще слова, составляющиепринадлежность языка в разные эпохи его существования – без всякойисторической перспективы» [там же: 193]. Такой подход, замечает Виноградов,не мог быть удовлетворительным «для знатоков русской словесности».
Так,приводятся слова П.А. Вяземского: «Жаль, что в наших словарях не приводятпримеров различного употребления слов и выражений, какими являются они вразных литературных эпохах и у разных писателей. Наши словари – донынеболее или менее полное собрание слов, а не указатели языка, как французскиесловари, по каким можно пройти почти полный курс французского языка ифранцузской литературы» («Старая записная книжка», цит. по [там же]).68Виноградов с сожалением констатирует, что такой проект не был реализован,хотя и предлагался акад.
П.С. Билярским в (50-е гг. XIX в.), выступавшим противмеханического составления списков слов, предпринимаемого И.И. Срезневским.П.С. Билярский говорил об «историко-стилистическом словаре». Билярскийнастаивална«необходимостиисторическихисследованийорусскомлитературном языке в духе “тех высших задач”, какие указаны дляфилологической всякого отдельного языка в известном «Введении» Гумбольдта.“Это направление…имеет целью оценку образования языка по отношению кумственной жизни народа” <…> П.С. Билярский считал основным средствомизучения <русского языка> составление исторического словаря…<и считал,что> “..и общий словарь древнего русского языка должен быть составлен неиначе, чтобы прямо быть пособием для истории русского языка”» [там же: 194].Замышляя создания словарей языков писателей от «Ломоносова до новейших»,Билярский предлагал путь к созданию исторической стилистики.Виноградов подчеркивает, что следует четко отделять «средневековыйпериод» от периода XVIII в., когда «самая историческая перспектива всемантическом движении слова прозрачнее и глубже» [там же: 196].Идея исторического словаря не должна также смешиваться с проблемой«академического словаря современного русского языка», потому что в нем«принцип историчности целиком подчинен задаче современной языковойнормализации» [там же: 198].
Цель исторического словаря, как ее определяетВиноградов, такова: «Воспроизвести громадную, складывающуюся из тысячзвеньев цепь таких “событий в области мыслей”. Но этого мало: он заложиттвердые основы исторической семантики русского языка, он поможет открытьзакономерности в историческом движении русского народно-языковоготворчества» [там же]. Виноградову, думается, было бы близко определениеисторического словаря, данного в конце XIX в. французским филологом А.Дарместетером: цель такого словаря - воплотить «поколения мыслей и точныеформы, в которых они обрели воплощение» [Darmesteter 1887: 113]. Метафора69жизненной преемственности и временной непрерывности («поколения») была нечужда Виноградову (как мы видели из предыдущего параграфа).
Сегодня,несмотря на то, что ситуация, о которой Виноградов писал, что «историческаяграмматика и историческая семантика…находятся в жалком положении» [тамже: 192], уже давно не актуальна, однако идея исторического словаря – как онапонималась Виноградовым – актуальности не потеряла. Напротив, теперьпроблема описания «семантической истории слов» представляется тем болеезаостренной, что мы отдаем себе отчет в том, как мало, в сущности, известно обэтой истории, что, имея доступ к большому количеству материала (Словарьдревнерусского языка XI-XIV вв., Словарь русского XI-XVII в., Словарь языкаXVIII в.), мы можем признать, что традиционное лексикографическое описаниене является вполне удовлетворительным для исторического аспекта. Ведь чтобыпоказать механизмы семантической динамики конкретных слов, необходимавысокая степень исследования самих возможных механизмов и их типов.Проблема составления исторического словаря тем более актуальна, что уженакоплен богатый опыт исследований по когнитивной семантике.
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
