Диссертация (1101078), страница 25
Текст из файла (страница 25)
Agustin Duran sobre os Cancioneiros e Romanceiroscastelhanos, obra publicada em Madrid em 1832, mas que só por aqui chegou cinco ou seisanos depois, veio ilustrar-me em muita dúvida e ajudar-me a classificar muita coisa difícil. Anova e aumentada edição do sr. Ochoa, impressa em Paris em 1838, <…> algum tanto meauxiliou também169.Кроме того, при работе над сборником Гаррет обращается и к научнымтрудам, например, к работе Ренуара о провансальском языке.
Португальскийписатель делает попытку осуществить сопоставительный анализ португальскогороманса с европейской балладой, для чего обращается к европейским сборникам167«Бросалась в глаза архаичность языка некоторых из найденных мной там текстов,соответствующая эпохе. Такие тексты появлялись в печати только на кастильском языке». Ibidem.168Романсы всё же появлялись в португальской литературы, например, в драмах Жила Висенте,однако цитировались они либо по-испански, либо на смеси испанского и португальского языков. Этомувопросила посвятила серьёзное исследование Каролина Миккэлиш де Вашконселуш в книге «Старыеромансы в Португалии».169«Исследования и компиляции Агустина Дурана об испанских песенниках и романсеро, ставшиеосновой его сборника, опубликованного в Мадриде в 1832 г., оказавшегося у нас только пять или шесть летспустя, рассеял многие мои сомнения и помог мне внести порядок во многие сложные вопросы.
Новое идополненное издание Очоа, опубликованное в Париже в 1838 г. <…> также мне помогло»: Ibidem. P. 45.104баллад. Не оставляет он в стороне и поэтическое наследие собственного народа. Так,он изучил Песенник Колежиу-дуж-Нобреш, изданный в конце XIII в. («Cancioneirodo Colégio dos Nobres»), который в наше время больше известен как Песенник Ажуда(«Cancioneiro da Ajuda») Что касается общего замысла произведения, то Гарретстремился написать историю португальской народной поэзии:Reunir todos os documentos que eu pudesse para a história da nossa poesia popular, desdeonde memórias ou conjecturas há, até а época atual, acompanhando-os de explicações eglossas, que vão servindo de nexo, que sejam como a liaça, o nastro que ate estespergaminhos170.Этому замыслу соответствует деление «Романсейро» на части: он начинаетсяс рыцарских романсов, а заканчивается возрожденческими.
Последняя частьвключает романсы Жила Висенте. На примере творчества этого драматурга Гарретдемонстрирует, что романс действительно был частью тогдашней жизни и даженеотъемлемым элементом придворного быта эпохи Ренессанса.А завершают эту часть «Романсейро» произведения придворного поэтаБернардина Рибейру, в чьём творчестве уже угадываются «пагубное» влияниеитальянской и провансальской школы.Сегодняшним учёным такое деление покажется наивным, потому что Гарретотносил романсы к той или иной «эпохе» в зависимости от того, к какомуисторическому событию они отсылали, не принимая во внимание, что сам устныйтекст постоянно меняется, и его «возраст» не всегда совпадает со временем егописьменного фиксирования.
К тому же между событием, воспетым в тексте, ивозникновением самого произведения также проходит какое-то время. Временнаяатрибуция фольклорных текстов, в особенности традиционных, по классификацииР. Менендеса-Пидаля – это очень сложная, подчас даже неразрешимая задача.Однако Гаррету такого тематического принципа было достаточно, да и сам писательникогда не претендовал на научность.Его целью было не создать научно подкреплённое исследование об историипортугальского романса, а показать своим соотечественникам историю настоящей170«Собрать все возможные документы для истории нашей народной поэзии, от тоговремени, о котором остались только воспоминания и гипотезы, до современности и сопроводить ихобъяснениями и глоссами, их объединяющими, которые будут служить связующим звеном, лентойдля этих пергаментных листов».
Ibidem. P. 46.105национальнойсловесности,долгоевремяостававшейсявтенивысокойаристократической литературы:Eu quero dizer e provar no presente trabalho, que ao pé, por baixo dessa aristocracia de poetas,que nem a viam talvez, andava, cantava, e nem com o desprezo morria, outra literatura que eraa verdadeira nacional, a popular, a vencida, a tiranizada por esses invasores gregos e romanos,e que a todos os esforços deles para lhe obliterarem e confundirem o caráter primitivo, resistiana servidão <...>171.Для Гаррета романсы были частью его жизни, а сборник имел для него такуюбольшую ценность, что он всегда носил необходимые для работы записи с собой.Говоря о своём участии в Азорской военной экспедиции дона Педру, писательупоминает, что и тогда «Романсейро» был в его мыслях, хотя времени для работынад сборником у него почти не было:Desse tão pouco e tão ocupado tempo permitiu contudo o acaso que alguns instantes sepudessem aproveitar em benefício do pobre Romanceiro, que ali ia também, o coitado, naexpedição, encolhido e amarrotado na mochila de um triste soldado raso, sem se lembrar deaspirar à inaudita honra de seu ilustre predecessor, o Cancioneiro de Resende, que serviu deEvangelho para jurar aquele rei gentio172.И снова Гаррет преследует цель возвысить романс в глазах своих читателей,упоминая «Всеобщий Песенник» 1516 г., изданный ренессансным поэтом Гарсиейде Резенде (1470-1536).
Параллель, проведённая Гарретом между этим сборником исвоим «Романсейро», основывается на том, что «Песенник» был первымпоэтическим сборником, изданным в Португалии, а произведение Гаррета будетпервой попыткой издания португальских романсов.В этом предисловии упоминаются и вдохновители Гаррета – Вальтер Скотт иепископ Перси. У них он перенял их метод работы с народными балладами173. Персив предисловии к своим «Реликвиям» (1765) признаётся, что редактировал текстыбаллад, то же самое делает и Гаррет с романсами.171«Настоящей работой я хочу сказать и доказать, что рядом, ниже этой поэтическойаристократии, которая её, возможно, и не видела, существовала, пела и даже в презрении умираладругая литература, бывшая настоящей национальной – народная.
Она была побеждена итиранизирована греческими и римскими захватчиками, но сопротивлялась в рабстве всем ихпопыткам сделать так, чтобы её забыли или презирали её примитивный характер». Ibidem. P. 47.172«Однако благодаря случайности и в это занятое время я смог уделить несколькомгновений бедному «Романсейро», который был там [в Азорской экспедиции] вместе со мной, онлежал смятый в рюкзаке одного простого грустного солдата, не мечтая даже добиться неслыханнойславы его знаменитого предшественника, «Кансонейро де Резенде», служившего Евангелием, накотором клялся тот языческий король». (Видимо, имеется в виду дон Мигел I, введший в ПортугалииИнквизицию). Ibidem.
P. 42.173«Я стал применять новый метод и расширил границы моего сборника, названный мной в начале«Португальским романсейро». Ibidem. P. 40.106Во многом писатель заимствовал идеи И. Г. Гердера и немецких романтиков.Так, Гаррет много размышляет о нации и португальском народе, что не может неотсылать к идеям Гердера, по мнению которого «народная поэзия выражаетнаиболее точно характер народа и представляет собой самое высокое егопроявление»174.Сходны с другими европейскими романтиками и взгляды Гаррета натрадиционную (по Менендесу Пидалю) поэзию. Вот как Гаррет характеризует своюработу над реконструкцией романсов:Tarefa, tão tediosa às vezes de colacionar, estudar e explicar textos já viciados da ignorânciado vulgo por cujas bocas e memórias andaram, já de outra ignorância mais confiada e maiscorruptora ainda, a de copistas presunçosos, de letrados e de castigadores do que eles supõemvício175.Очевидно, что основную свою задачу писатель видел в «очищении» текстовот всех тех деталей и неточностей, что были туда внесены двойным невежеством –народа и учёных.
Это совпадает с мнением других романтиков о том, что народнаяпамять не способна сохранить первоначальный текст произведения, являющийся вих глазах идеальным, полностью отражающим его красоту и замысел. Поэтому всеони, включая Гаррета, стремились восстановить этот инвариант. Португальскийписатель, помимо «искажения» первоначального текста народной памятью,добавляет к этому научное искажение.
Учёные и переписчики своими поправкамитолько нанесли невосполнимый ущерб и так испорченным текстам, будучи не всостоянии понять всю красоту романса.Гаррет же в самом начале предисловия заявляет о том, что его сборник нанаучность не претендует. Можно говорить о том, что его литературные,исправленные поэтической интуицией романсы, должны были ему представлятьсягораздо ближе к инварианту. Наверное, справедливо сделать предположение о том,что поэтическая правда для Гаррета стояла выше научной.174Коккьяра Дж.
История фольклористики в Европе. – М.: Издательство иностранной литературы,1960. С. 188.175«Иногда это такой скучный труд – сравнивать, изучать и объяснять тексты, ужеиспорченные невежеством простонародья, в чьих устах и памяти они существуют, либо же другимневежеством, самонадеянным и ещё более вредоносным, - невежеством самодовольныхпереписчиков, учёных, наказывающих то, что они считают пороком»: Almeida Garrett, João.Romanceiro. V. 1, op.
cit. P. 40.107Размышления Гаррета о принципах работы с народным текстом напоминаюти спор вокруг сборника А. фон Арнима и К. Брентано «Волшебный рог мальчика».Немецкие собиратели и издатели народных песен также допускали стилистическуюи поэтическую переработку материала, чем вызвали критику братьев Гримм, помнению которых вмешательство в оригинальный текст лишает его исторической ипоэтической ценности.Ещё одной попыткой вернуть романсу былую славу представляется изамечание Гаррета о том, что сборник чудом уцелел, не потонув вместе с другимибумагами и документами, которые ему отправила мать с Азорских островов послевоенной экспедиции.
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
