Диссертация (1100755), страница 8
Текст из файла (страница 8)
Его песня, ставшая, бесспорно,самым популярным фрагментом оперы, служит утешением и развлечением длянесчастной девушки: 7В повести Тургенева его инициалы пишутся кириллицей – Н.Н.39 Сижу в прохладном погребкеУ бочки полной винной.Не может выше счастья быть,Забавы милой и невинной.Хозяин сам летит ко мне,Лишь только поманю я;Он наливает мне стакан –И пью, и пью, и пью я. [56, с. 154-155]Этот номер до сих пор не потерял своей известности; сохранились егозаписивисполненииМ.
Д. Михайлова,М. О. Рейзена,Е. Е. Нестеренко.Любопытно, однако, что мелодия «Песни» так же, как и «Gaudeamus», являетсязаимствованием из европейской музыки: ее автор – популярный в конце XVIII –начале XIX вв. певец-бас Людвиг Фишер (первый исполнитель партии Осмина вмоцартовском «Похищении из сераля»). В Германии эта trinklieder считалась чутьлиненародной.МелодияФишералишьнезначительнообработанаИпполитовым-Ивановым.Следует упомянуть и еще один вариант игры композитора с литературнымии музыкальными эмблемами изображаемой им эпохи: в необязательной дляисполнения сцене (Действие II, картина 2) N.N.
читает Асе отрывок из «Германа иДоротеи» Гете. Этот номер – мелодекламация, и поэтический текст звучит нафоне музыки Ипполитова-Иванова. У Тургенева присутствует только упоминаниео том, что N.N. читал Гагину эту поэму. В третьем действии фрау Луизе поетбалладу о Лорелее (текст Г. Гейне представлен в переводе А. Н. Майкова);Ипполитов-Ивановотказываетсяиспользоватьпопулярнейшую(ставшуюнародной песней) мелодию Ф. Зильхера и сочиняет вместо нее собственную. Вповести Тургенева Ася вспоминает легенду о Лорелее, добавляя при этом: «Мненравится эта сказка. Фрау Луиза мне всякие сказки сказывает» [145, т.
5, с. 175].Мы снова видим, как на основе мельком брошенных фраз либреттист икомпозитор создают полноценные музыкальные номера и сцены.40 Стоит отдать должное Маныкину-Невструеву: несмотря на то что большаячасть его либретто – стихотворный пересказ реплик тургеневских героев,ключевые фразы повести перенесены в оперу без изменений, так, например,сохранена едва ли не самая знаменитая реплика героини («Вы в лунный столбвъехали! Вы его разбили!»). Материалом для фраз и монологов N.N.
служат егонаблюдения от первого лица из текста повести; к примеру, абзац, посвященныйобъяснению того, почему герой «неохотно знакомился с русскими за границей», вопере передан в виде реплики, обращенной к Гагину и Асе:Впервые рад своих я видеть на чужбине,А признаюсь, что избегал всегдаЗнакомства с ними и близкой дружбы;Но теперь рад я встрече [56, с.
58].Не желая нарушать замысел Тургенева, Маныкин-Невструев обходит итакую важную проблему, как отсутствие у героя собственного имени. КогдаГагин так же, как и в тексте повести, задает N.N. вопрос: «А ваше имя позвольтеузнать?» – он же, не давая N.N. ответить, через секунду говорит «Я рад встрече свами» [56, с. 57].Несмотря на столь тонко продуманные ходы, Маныкину-Невструеву неудалось избежать того, что весьма часто случается с оперными сюжетами, –мелодраматизации основной сюжетной линии.
Причина этого заключается в том,что либреттист не только передает переживания N.N. (что закономерно уТургенева, поскольку от лица N.N. ведется повествование), но и смещает акценты,раскрывая внутренний мир заглавной героини. В сцене вечернего расставаниягероев (финал 1 действия), Ася, глядя вслед N.N., плывущему в лодке по реке,поет ариозо:Волшебные чары меня охватили,И грезы о счастье покой мой смутили.<…>Я в волненьи, я дрожу,И слеза мне застилает взоры.41 Я жду, я желаю и боюсь,А чего я не знаю сама,Но счастьем вся полна [56, с. 102-105].Таким образом, в опере исчезает вся загадочность, вложенная Тургеневым вобраз героини: либреттист раскрывает ее переживания, причем делает это всентиментальной манере, превращая экзальтированную «тургеневскую девушку»в подобие пушкинской Татьяны, душа которой «ждала кого-нибудь».
На сходствос образом Татьяны наводит и сцена письма: текст записки, присланной Асей N.N.(«Я непременно должна вас видеть… приходите сегодня в четыре часа ккаменной часовне» и т.д. [145, т. 5, с. 181]), становится взволнованнымречитативом, после которого звучит страстное ариозо героини:Жду тебя, избранник сердца,Давно желанный друг,Герой моих мечтаний,Судьбою посланный супруг! [56, с.
109-110]Соседство в опере этих двух текстов: оригинального тургеневского иневструевского – служит наглядным примером того, насколько контрастируеттекст либреттиста с текстом первоисточника.О финале оперы нужно сказать отдельно. Если до этого момента любовнаяистория и «немецкие» сцены шли как бы параллельно, так что можно было дажезасомневаться, сочетаются ли они вообще, то здесь мы видим синтез этих двухкомпонентов: покинутый Асей, N.N. распахивает окно и слышит звукиприближающегося факелцуга студентов. «Vivat filister!» – распевают буршиочередную застольную песню и одновременно как бы выносят приговор главномугерою.
На фоне этого хора звучит ария героя, поклявшегося вернутьвозлюбленную:Я за тобой пойду на край вселенной,У ног твоих прощенье вымолю!Скажу, как страстно я люблю тебя,О светлый ангел мой! [56, с. 211-212]42 Финал остается открытым: весь эпилог тургеневской повести (упоминание озасохшем цветке гераниума, сохраненном героем) не используется авторомлибретто.Рамочнаякомпозициятургеневскойповестиоказаласьневостребованной, что привело к обеднению образа главного героя: в опере ненашлось места пожилому Н. Н., анализирующему события давней юности.
АмолодойН. Н.,какмыужеупоминали,сталвоперелицомпочтивторостепенным.Таким образом, преклонение перед «лирическими сценами» Чайковского ииспользование тургеневского сюжета породили необычный симбиоз – оперу, вкоторой массовые сцены, стилизованные под немецкую действительность,соперничают по значимости с мелодраматизированной историей любви. «Ася»Ипполитова-ИвановаиМаныкина-Невструева–замечательныйпример«фантазии на тему», созданной в отрыве от писательского замысла.В 1907 году появляется следующая музыкальная интерпретация сочиненияТургенева – опера «Клара Милич» А. Д. Кастальского, написанная по мотивамодноименной повести (клавир оперы издан в 1908 году; премьера прошла24 ноября 1916 года в театре Зимина в Москве; в настоящее время опера неставится).Для начала стоит отметить, как воспринимал сам композитор сюжет иперсонажей произведения.
В воспоминаниях его сына читаем: «С героем повестиТургенева отец чувствовал некоторое сродство душ… В тургеневском рассказеотца привлекал контраст между романтической роковой любовью, расцветшей нафоне скромного старомосковского быта, хорошо ему ведомого, и равнодушнойпошлостью так называемого “света”» [134, с.
225-226].Это обусловило кардинальное отличие оперы от первоисточника. Главныйгерой, Аратов, у Кастальского – натура подлинно романтическая (хочется сказать– чересчур, «по-оперному» романтическая); он нимало не похож на скучающегоперсонажа из повести Тургенева, которого только встреча с Кларой вывела изсостояния равнодушия и духовного оцепенения.43 Казалось бы, Кастальский и его либреттист (имя которого, к сожалению, неудалось установить) избирают тот же принцип, что и у Ипполитова-Иванова иНевструева: любовная драма главных героев движется параллельно бытовымсценам.
Особенно ярко это показано во втором действии, где картина шумногогулянья на бульваре предшествует роковому объяснению Аратова с КларойМилич. В целом сюжет повести передан с минимальными искажениями. Исчезэпизод встречи Аратова с родственниками Клары; но если бы автор непожертвовал им, то действие оперы непременно замедлилось бы. Зато появиласькартина, воспроизводящая последний спектакль Клары и ее смерть (у Тургеневався эта сцена дана в пересказе – подробности гибели актрисы сообщает Аратовуего товарищ Купфер).Пожалуй, важнейшее отличие сюжета либретто от повести состоит в том,что у соавтора Кастальского Клара представлена оперной певицей, тогда как уТургенева она, скорее всего, была драматической актрисой.Отметим,чтоКастальскийстарательноизбегаетмузыкальногоцитирования.
Этот принцип распространяется даже на произведения, упомянутыеТургеневым в повести. В примечании к клавиру оперы композитор пишет: «ПоТургеневу на вечере у княгини Клара поет “Только узнал я тебя” Глинки и ”Нет,только тот” Чайковского. Авторы оперы не имели бы ничего против включенияэтих романсов или других подходящих номеров в программу этого концерта,лишь бы подошли тональности. Но слова и музыка романсов Клары, написанныхавтором (на тексты Гете и Тургенева), повторяются, как воспоминания, впоследующих картинах и во вступлении; таким образом, они имеют тесную связьс общей композицией оперы, и обойтись без исполнения их нельзя» [64, с. 2].
Тоесть Кастальский, допустив возможность следования замыслу Тургенева иисполнения в опере двух романсов, упоминаемых писателем в повести,предусмотрел и другую возможность: написал вместо них два собственныхроманса, чьи мелодии как лейтмотив повторяются в следующих действиях.Подход к тексту оперы у Кастальского и его либреттиста иной, чем уавторов «Аси»: если Невструев свободно использует тексты Gaudeamus’а,44 «Лорелеи», «Германа и Доротеи», Кастальский и его соавтор остаются, насколькоэто возможно, строго в рамках тургеневского творчества.Исключений – несколько.Это касается, во-первых, баллады о Кларе Мобрай (автор – Вальтер Скотт,русский перевод И.
В. Красова), во-вторых, сцены из «Ромео и Джульетты», вовремя которой Клара, исполнительница роли Джульетты, умирает. Без балладынельзя обойтись, так как в повести Тургенева она становится idée fixe главногогероя; здесь Кастальский следует замыслу писателя. Фрагмент из шекспировскойтрагедии необходим и для логической композиции оперы (надо показать тотспектакль, во время которого гибнет Клара), и для следования текступервоисточника: после первого свидания с призраком Клары Аратов ассоциируетсебя с героем пьесы («Таким поцелуем, – думалось ему, – и Ромео и Джульетта неменялись!» [145, т.10, с.
115].), а в предсмертном бреду называет себя Ромео.Третьялитературнаяцитатанеобходимадляхарактеристикивторостепенного персонажа оперы – Купфера, приятеля Аратова. Либреттистзаставляет Купфера во время его рассказа о поездке в Казань и Ярославль запеть:«Выдь на Волгу: чей стон раздается…» [64, с. 163]. Но даже это обращение кнекрасовской поэзии не выбивается из общего настроения оперы и выглядитвполне уместным, так как подчеркивает комическую восторженность героя.Во второй картине первого действия (концерт у княгини ***), наиболееинтересной с музыкальной точки зрения, либреттист использует сразу несколькотургеневских текстов. Один из самых колоритных персонажей «бытового» планаоперы Андрей Ильич, друг дома княгини, под аккомпанемент фортепиано поетроманс «Охотничья песня» (в оригинале – стихотворение «Перед охотой», VIIIчасть из цикла Тургенева «Деревня»).
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
