Диссертация (1098177), страница 33
Текст из файла (страница 33)
Такое «построение» «смысла жизни» и осуществляетсяс опорой на психоанализ autofiction, экспериментам которого как в плане содержания, так и в плане наррации никакие пределы не заданы. Autofictionесть «серьёзная» игра, поскольку опирается на веру в непогрешимость психоанализа (по замечанию С. Дубровски, «для каждой культуры… регистрвымысла определяется системой мифов» 416 ). Схожие утверждения можнонайти у Ф.
Гаспарини, который считает, что начиная с Руссо личное письмовсегда выдавало себя в слове грубом, естественном, спонтанном… Оно претендовало перевести сообщение устное, нагое, идущее от сердца, лишённоевсякой риторики, всякого намерения, всякой стыдливости…»417 Такой «грубой» исповедальности Ф. Гаспарини противопоставляет autofiction как форму«более совершенную», в которой по авторскому произволу происходит соединение воспоминаний с вымыслом. По мнению литературоведа, autofictionпредставляет собой эксперименты автора над стратегиями вымысла, в процессе таких экспериментов пишущий тиражирует свои гипотетические «я».На разницу между автобиографией и autofiction указывает и М.
Эрман,говоря о том, что autofiction есть письмо о неком «я», никогда окончательнонеопределимом, которое «себя измышляет и работает над собой по ту сторо 414Ibid., p. 76.415Ibid., p. 77.416Ibid., p. 78.417Gasparini Ph. Est-il je? Roman autobiographique et auto-fiction. P., 2004. Р. 21.116 ну воспоминаний-экрана благодаря рефлексивности фикционального»418. Автобиография же имеет целью «в интроспективном поиске идентифицироватьсубъект, объективированный в картине прошлого» 419 . Если автобиографиясогласно руссоистской традиции предполагает искренне передать личнуюреальность, то autofiction делает установку на фиктивность, мистификацию,предполагая, что некая правда о человеке так или иначе обнаружит себя всамом движении письма.
В последнем случае задача пишущего заключаетсяв том, чтобы создать нарративную идентичность (которая главным образомпредполагает совпадение «я» аукториального и «я» акториального, а такжеидентичность во времени), чтобы читатель мог связать то, о чём говорится, сфамилией на обложке. По убеждению М. Эрман autofiction есть знак современной культуры – обнажение интимного в ситуации «теле-реальности в обществе массовой информации»420.Можно снова вернуться к вопросу, обоснованно ли личное письмо (каким оно бытовало в романтизме) считать игрой, некой сценой, на которой«я» играет роли, произвольно или нет меняет маски? На этот вопрос с полным основанием можно ответить отрицательно. Хотя не лишним будет заметить, что подразумеваемая названными авторами антиномия жизни – письма,серьёзности – игры, может иметь менее жёсткий характер.
Достаточновспомнить определение игры Ю. М. Лотмана, согласно которому постановкасебя в условную ситуацию позволяет человеку найти «свою собственнуюглубинную сущность»421, в чём игра близка искусству, которое, давая возможность человеку по-разному кодировать собственное «я», помогает емунайти свою подлинность. Однако даже при таком подходе понятие «игры»всё же подразумевает долю условности, остранения, сам принцип «моделирования» предполагает пересоздание, воссоздание в соответствии с некимкодом, изначально внеположным воспроизводимой вещи или ситуации. Всёэто делает необходимым применять к личному письму определение «игра»лишь с оговорками.
Понятие «игры» применительно к романтической литературе нужно понимать не как самоотчуждение (игру в «другого»), но какспособ персонализации, установление личности в её разных возможных проявлениях, о чём, например, как было показано, говорит в своих работах М.Крузе. 418Erman M. Autofiction, autoportrait, autocitation // Autofiction (s) / Sous la direction de M. Erman.Toulouse, 2009. P. 10.419Ibid., p.
10.420Ibid., p. 11.421Лотман Ю.М. Структура художественного текста // Лотман Ю.М. Об искусстве. СПб., 1998. С.73.117 В романтизме жизнь мыслится и разворачивается как текст, становясьлитературой. Художественное слово есть не просто слово о жизни, но словожизни. В autofiction XX века текст значим сам по себе, он есть форма, напрямую не связанная с экзистенциальной правдой, может существовать отдельноот своего создателя, тогда как в личном письме это невозможно. В случае autofiction Бог упразднён как высший читатель, что открывает перед пишущимабсолютную произвольность самопоказа.
Литература становится театрализацией, авторское «я» всегда разное, слишком многоликое, в конечном счёте,неистинное. Autofiction есть игра, которая оборачивается убиением самойличности автора.Итак, договоримся разграничивать autofiction, относя это понятие к новой языковой ситуации, которая закрепляется в постмодернизме (в эпохупостмодерна), когда слово вообще и художественное слово в частности освобождается от идеальной сути, и личное письмо как феномен романтическойкультуры, романтического сознания.§ 13. Вопрос о «правде» и «вымысле» неразрешим?В подходе к фикциональности нами учитывается позиция М. Фуко,определённая им в ранних статьях, где отчётливо прослеживается феноменологический подход.
Человеческое сознание может, преодолев притяжениеисторического существования, целиком отдаться во власть собственной темпоральности. Согласно М. Фуко, это есть существование по вертикали, когдачеловек живёт в собственном воображении («вертикальная направленностьвоображаемого» 422 ). Такую «внутреннюю историю бреда» переживают каксумасшедшие, так и художники. И оценивать фантазию можно только исходяиз её собственных законов, изнутри, а не извне.
Нужно принять во вниманиесуществующие в человеческом сознании темпоральность и историю существования, которое «в фундаментальном направлении воображения означаетсвоё собственное онтологическое основание»423. Таким образом дискурс, темболее если он обладает внутренней драматической напряжённостью, не может быть проанализирован критиком, который судит с позиции исторического времени. «Когда трагическое выражение находится на этом вертикальномнаправлении существования, оно имеет онтологическое укоренение, котороеему даёт абсолютную привилегию над остальными способами выражения»424.И с этим критик должен считаться. Что же касается непосредственно личного 422Foucault M. Introduction, in Binswanger L., Le Rêve et l`Existence // Foucault M.
Dits et écrits. 19541988. T. I. 1954-1969. P., 1994. Р. 108.423Ibid., p. 109.424Ibid., p. 109.118 письма, то мы должны подходить к нему с позиции пишущего «я». Для этогонужно учитывать, что воображаемое есть трансцендентность, с которой «я»непосредственно вступает в контакт, находя там не что-то другое, иное относительно себя, но себя же самого: «только потому что я сейчас нахожу,узнаю себя повсюду в этом воображаемом, я могу разгадать закон моегосердца и прочитать мою судьбу»425. По мнению Фуко (что мы будем учитывать в нашем исследовании), воображение не есть представление того, чтоотсутствует, но стремление к самому себе как абсолютному смыслу этогомира, движение свободы, в которой утверждается личная судьба426. В воображаемом сознание стремится раскрыть себя. Можно говорить о том, что ввоображении пишущий о себе не удаляется от своего «я», но возвращается кнему, утверждая «я» как наличное и мыслимое, заданное становящееся.
Согласно М. Фуко, в воображении «я» всегда является самим собой, оно не изменяется, не удаляется от себя: преображается только мир, и преображаетсяблагодаря присутствию «я» (мир оказывается проникнут присутствием «я» иодновременно органически в это «я» входит). Это есть, словами Фуко, «космология существования» «я», в которой оно движется по траектории свободы. В воображении «я» стремится к собиранию себя, концентрации самогосебя. Отсюда вывод, к которому приходит М. Фуко: воображение не есть модус ирреальности, но форма модус актуальности. Итак, в воображении (и этонужно учесть при обращении к личному письму) «я» не отдаляется от себясамого, но возвращается к себе самому, так как всегда мыслит свою идентичность.
В личном письме «я» всегда изменяется. В нём нет застывшего, устойчивого образа, но есть постоянный переход, постоянное движение от одногообраза к другому, и они накладываются друг на друга, спорят друг с другом,даже иногда исключают друг друга. Во всех этих образах обязательно присутствует «я», или, другими словами, «я» обозначает своё присутствие благодаря измышляемым образам.Проблема правдивости автобиографических жанров не раз поднималаськритикой.
Например, А. Тибоде высказывался об этом так: «Автобиография,которая на первый взгляд кажется наиболее правдивой из всех жанров, есть,может быть, самая лживая. Рассказывать о себе – значит себя разделять, помещать в своё произведение одну часть себя самого, которую знают, котораявосходит не только к сознанию индивидуальному, но и ко всякому сознаниюсоциальному, искажённому конформизмом, тщеславием и ложью»427.
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
