Диссертация (1098177), страница 18
Текст из файла (страница 18)
Отсюда противопоставление бытийности «я» и языка, признания невозможности определения «я» в слове: «"Я"каждой индивидуальности, главная основа его самотождественности, предлагает себя самому себе и другим как возможность отрицания, отказ от всякойидентификации. «Я» не могло бы быть определено в слове, предано форме иформуле; в нём есть свобода, которая не позволяет ему подчиняться общемуправу основной аксиоматики. Его не могут свети к общему множителю,обобщить…»200 Всякие усилия определить в слове «я» становятся насилиемнад «я», ограничением множественности возможных его смыслов. По убеждению Ж. Гюсдорфа, авторское стремление к предельной откровенностинаталкивается на объективность языка.
Именно язык задаёт дистанцию между «я»-субъектом и «я»-объектом письма, другими словами, препятствуетсовпадению пишущего «я» с самим собой, демонстрирует невозможностьобретения идентичности «я» в слове. «Индивидуальное бытие», «сущностьчеловека» противопоставлено исследователем «языковой материи»201.
Языкоказывается непреодолимым препятствием к обретению человеком своейподлинности: «Язык не показатель идентичности, но отклонение и фальсификация; он накладывает на подлинность каждого заимствованные слова,слова всех. Неустранимый разрыв существует между языком, который принадлежит общению, и существованием, которое предполагает себя обнаруженным…» 202 . Язык как внеположная человеку система знаков не можетсвидетельствовать о личностном бытии, которое в принципе «неописываемо,неопределимо, непередаваемо» 203 . «Реальность как источник и средоточиесмысла скрывается под знаками и символами, которые претендуют на её репрезентацию»204.
Согласно Ж. Гюсдорфу получается, что личное письмо есть 198Ibid., p. 219.199Ibid., p. 196.200Ibid., p. 198.201Ibid., p. 203.202Ibid., p. 203.203Ibid., p. 204.204Ibid., p. 203.62 видимость обладания пишущим своим «я», в письме он становится «другим»,который ему не тождествен. По словам Ж. Гюсдорфа, «существует несоответствие между сущностной реальностью «я» и языком, который претендуетна то, чтобы раскрыть её»205.
Выражение пережитого опыта в слове всегдаобречено на неудачу, сложность личностного бытия не может быть сведена кдискурсивной понятности. Доверяясь языку, который принадлежит миру вещей, человек узнаёт себя как объект и, вместе с тем, отдаляется от себя какот субъекта: «Он забывает самого себя, он утрачивает возможность непосредственного подхода к самому себе, в котором он мог бы открыть собственную, личную склонность к духовной жизни.
Отсюда главная неудовлетворённость, которая толкает индивида на поиск себя самого, но, посколькуэтот поиск будет осуществляться средствами языка, он обречён на провал»206.Ж. Гюсдорф утверждает: «…неразрешимые апории самосознания утверждают себя всегда возобновляемым желанием фиксировать бесконечность в конечных терминах, высшее – в формах временных и говорить о свободе в терминах необходимости»207. С подобной точкой зрения нельзя согласиться.
Вданной работе за письмом, напротив, будет закреплена подвижность и свобода. Письмо запечатлевает слово как воплощение духа, а значит, они принадлежат вечности, в них и через них возможно обрести свободу, преодолетьнеобходимость. Для пишущего язык есть условие проявления творческой потенции, которая преодолевает инертность, «разорванность» материи и даётвозможность «я» обрести себя в ничем не сдерживаемом самостановления.Ж. Гюсдорф настаивает на несостоятельности установки на самоописание, личное письмо представляется ему обходным путём, никогда не приводящим к цели – точной фиксации «я» в слове.
Ярким примером такогоускользания «я» в личном письме, провала проекта саморепрезентации дляисследователя являются «Опыты» Монтеня. По мысли Ж. Гюсдорфа, самоназвание произведения свидетельствует о том, что автор не уверен в том, чтоуспешно осуществит замысел – предложит «точную картину самого себя»208.Таким образом, личное письмо, по Ж. Гюсдорфу, есть «бесконечное следование усилию самовыражения, несмотря на усвоенную уверенность в невозможности его осуществить»209.Здесь правомочно поставить вопрос об идентичности.
Предзадана лисамотождественность «я» как нечто неизменное, застывшее или же идентичность «я» невозможна без усилия, которое направлено на это «я» им же са 205Ibid., p. 216.206Ibid., p. 217.207Ibid., p. 206.208Ibid., p. 198.209Ibid., p. 199.63 мим? Если исходить из последнего, распознавание «я», попытка его определения и есть основное условие идентичности «я». Слово есть неотъемлемоесущностное качество этого «я», всецело его объемлющее.
Признавая диалектическую тождественность «я»-субъекта и «я»-объекта, мы настаиваем натом, что личное письмо является условием и гарантией идентичности «я»,свидетельством единства и непротиворечивости его внутренней сути (прииногда кажущейся противоречивости и непоследовательности), когда развитие «я» осуществляется через пишущийся, становящийся текст.Можно допустить, что произведение личного письма, как и вообще любое произведение, не задано писателю от начала до конца. Оно развиваетсяпо своим собственным законам, часто не совпадая с авторским замыслом.
Ж.Гюсдорф по этому поводу выражается следующим образом: «Оно (произведение – С.Л.) совершается постепенно, оно само себя делает, оно во всехсмыслах ускользает от намерений пишущего, который не есть ни его властитель, ни его интерпретатор»210. Принимая идею о тексте как о становящемся,находящемся в постоянном развитии, не согласимся с тем, что личное письмопротиворечит интенциям пишущего, не подчиняется ему, как бы существуетпомимо него. Напротив, личное письмо есть осуществление творческих усилий пишущего, при этом его усилия направлены на него самого, посколькуон является своим собственным интерпретатором.
В личном письме всегдаявно прослеживается авторская интенция, стремление к самовыражению.Ж. Гюсдорф разделяет жизнь и письмо, однако, по его же мнению, безписьма невозможно существование полноценного, целостного «я». Жизнь веё естественной основе всегда изменчива, аморфна. Письмо упорядочивает,придаёт этому индивидуальному «я» устойчивость, останавливает и запечатлевает. Без такого «насилия» человек ничего не знал бы о своём действительном «я». «Я» до сознания, до письма как опыта самопознания «есть только ограниченная часть» того, кем является на самом деле человек, посколькучеловеческая личность предполагает соединение двух начал: биологическогои мыслящего.
Письмо есть проявление мыслящего «я»: «написанное, оставленные позади меня проложенные направления моей мысли отмечают времяпространство моей интеллектуальной индивидуальности…»211 (заметим, чтоЖ. Гюсдорф не разделяет «слово» и «письмо»: «письмо есть память слова» 212 ). При этом всё, написанное автором, превосходит его «я». Личноеписьмо есть, по Ж. Гюсдорфу, самоочуждение в слове и, одновременно, возвращение пишущего к самому себе при том, что оно внеположено живому 210Ibid., p.
203.211Ibid., p. 124.212Ibid., p. 124.64 индивидуальному «я», качественно отлично от него: «Письмо, один раз зафиксированное, образует отныне независимую реальность, область надличностную и личностную одновременно»213. При этом Гюсдорф склонен объединять всё написанное автором, в любом произведении автор может выразить себя «по чистому недосмотру» полнее, нежели в автобиографическомсочинении.
Отсюда следующий вывод: «писать – это всегда писать "я" (écriremoi)», «все письменные тексты есть автобиографические, обнаруживающиеидентичность пишущего даже тогда, когда речь не идёт о том, чтобы говорить о себе»214. Таким образом, у Гюсдорфа размывается предмет исследования: всё творчество писателя может быть рассмотрено как личное письмо.Не соглашаясь с идеей Ж. Гюсдорфа о противопоставлении жизни иписьма, выделим тот аспект, который представляется концептуально значимым для настоящего исследования.
Ж. Гюсдорф делает личное письмо проявлением сознания: «письмо есть порождение сознания, но, вместе с тем, онопорождает сознание», «личное письмо есть основная форма самосознания»215. В одном месте своего труда Ж. Гюсдорф высказывает примечательную мысль, которая, нужно заметить, несколько противоречит всему вышеприведённому: «"я", которое рискует приключением самосознания, и «я»объект предприятия – одновременно тождественны и различны…»216 О различии Ж. Гюсдорф говорит достаточно много, но как он объясняет их тождественность? Исследователь вспоминает о «Рассуждении о методе» Декарта,обнаруживая свою непоследовательность в трактовке cogito, так как все выводы, к которым приходи Ж. Гюсдорф, зависят от того, как его понимать:только как разумное начало или как сознание.
Говоря о различии я-субъектаи я-объекта, различии внутреннего человека и языка, Ж.Гюсдорф имел в видупервое: cogito сводится к рефлексивности. Говоря о единстве «я», он принимает другую трактовку: Декарт в «Рассуждении о методе» утверждает равенство сознания самому себе, другими словами, сводит сознание к нему самому, приравнивает человеческое существование к сознанию, говорит о равенстве «я» самому себе. «Я» Декарта знает себя как предмет своего действия:«я», которое мыслит, и «я», которое мыслится, акт познания и объект познания есть одно. В таком случае нужно признать нерасчленимость «я» на фрагменты, и письмо в таком случае не фрагментарно, оно мыслится.В одном из пассажей Ж.
Гюсдорф неожиданно проговаривается. Исследователь последовательно утверждает, что письмо не может схватить жизнь, 213Ibid., p. 124.214Ibid., p. 135.215Ibid., p. 42.216Ibid., p. 159.65 выразить её, и вдруг читаем: «Написанное о "я" оправдывает себя, потомучто оно может охватить в одном единственном и окончательном документевсеохватность существования, которое невозможно схватить прямым приближением сознания»217. Как же Ж. Гюсдорф выходит из этого противоречия? С помощью апелляции к культуре: текст замещает жизнь, индивидуальная жизнь обретает вечность в «культурной памяти людей», «письмо о жизнипеределывает жизнь в текст»218.
Личное письмо есть некое замещение жизни,образ, выставленный взгляду другого («Личное письмо устанавливаетсверхличностную память, тождественность заместительства, выставленнуювзгляду другого, и которая вытеснять тождественность первую» 219 ). Такимобразом, личное письмо есть «истинная жизнь»220, само существование становится средством, тогда как личное письмо – настоящим самоосуществлением, это преображённая жизнь.
«Внутреннее основание личного письма заключается в возможности писать "я" (écrire le moi), выражать его в слове»221.(Здесь Ж. Гюсдорф делает предположение, которое будет повторено многими литературоведами: цель поиска находится в самом замысле, то есть письмо становится самоцелью222).И в данном случае Ж. Гюсдорф близок экзистенциалистским позициям,согласно которым «я» есть действие, поступок, событие.
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
