Диссертация (1098107), страница 34
Текст из файла (страница 34)
Правила основной частиориентированы на того, кто может стать персонажем сатиры, и призваны оградитьего от несправедливых нападок. Правила постскриптума обращены к личности сатирика и призывают его к самоограничению, к преодолению собственной гордыни.Как отмечено выше, принципы «человеколюбивой» сатиры находят отражение в ответе на письмо Василиссы Топтоноговой, помещенном на неделю раньше,чем письмо Афиногена Перочинова.
Непосредственно перед его письмом, в том женомере, также помещена статья, служащая примером реализации эти принципов.Она принадлежит к другому жанру: это заметка от лица издателя, представляющаясобой отказ в публикации присланного в журнал письма. В ней издатель советует511512Всякая всячина. Ст. 37. С. 102–104.Всякая всячина. Ст. 33. С.
95–96.142читателю, подписавшемуся буквой А., хранить свое письмо «до тех пор, пока не будет сделан лексикон всех слабостей человеческих и всех недостатков разных во свете государств»513, а до тех пор стремиться развить в себе «человеколюбие и кротость»514. Здесь объектом сатирического воздействия становится автор, стремящийся выступить в роли сатирика, а чрезмерное стремление исправлять пороки другихоказывается пороком само по себе. Помещение такой заметки перед письмом Афиногена Перочинова, по-видимому, можно понимать как указание на то, что издательсолидарен с читателем в оценке сатиры.
Эта заметка по функции сравнима с предисловиями, которыми издатель открывает многие письма, в том числе письмо Аришлая Шуши. Цель таких текстов – соотнеся позиции читателя и издателя, дать установку на восприятие, которая состоит, прежде всего, в указании на то, заслуживаютли доверия предполагаемые авторы писем и нужно ли воспринимать их высказывания серьезно или в ироническом плане.Итак, письма Аришлая Шуши и Афиногена Перочинова, носящие характер эстетических манифестов, отвечают на центральный вопрос эстетической концепциисатирического журнала – вопрос о характере сатиры.
Вместе со статьей «Два есть уменя рода читателей…» они формируют многоаспектное представление о ней. Вэтих статьях «ситуация сатиры» рассматривается с разных точек зрения: автора –субъекта сатирического высказывания, читателя – адресата и персонажа, становящегося объектом сатирического изображения. Точнее, в рамках комплексной коммуникативной ситуации сатирического высказывания выделяются аспекты диалогического взаимодействия автора с читателем, во-первых, и эстетического отношенияавтора, а вслед за ним и читателя к персонажу – во-вторых. В этих статьях показано,что сатирик должен соизмерять свое творчество с интересами и рецептивными возможностями адресатов, щадить чувства тех, кто может почувствовать себя оскорбленным его нападками, наконец, избегая гордыни, критическим взглядом оцениватьи самого себя.513514Всякая всячина.
Ст. 52. С. 139.Всякая всячина. Ст. 52. С. 140.143Названные статьи проблематизируют важнейшую категорию в эстетике сатиры – категорию смеха. Они представляют разные решения вопроса о том, как этотэлемент должен соединяться с другим основным признаком сатиры – дидактизмом.Можно полагать, что письмо Аришлая Шуши указывает на предпочтение сатиры, вкоторой ярко выражен комизм, в то время как статья «Два есть у меня рода читателей…» отводит комическому началу лишь подчиненную роль. Письмо АфиногенаПерочинова переключает внимание с эстетического измерения смеха на этическое: внем осуждаются насмешники и критерием достоинства сатиры становится гуманность.Из сказанного видно, что читательские письма, выступая в манифестарнойфункции, приобретают не меньшее значение, чем эссе от лица издателя. Читателямво «Всякой всячине» доверено высказывать важнейшие идеи, имеющие принципиальное значение для понимания журнала в целом.
В них находят выражение эстетические принципы, реализуемые на протяжении ряда номеров журнала; примерамиих реализации служат статьи, приписанные уже не читателям, а издателю.«Всякая всячина» ведет полемику с современными ей сатирическими журналами – «И то и сё», «Ни то ни сё», «Трутень». В ней также дается оценка творчестваписателей,в издании журналов неучаствующих,– В.
К. Тредиаковского,В. И. Лукина. Эти темы затрагиваются как в читательских письмах, так и в текстахот лица издателя, причем в большинстве своем такие тексты представляют собойкомментарии к письмам в форме предисловий и послесловий. Впрочем, известнаяполемическая статья «На ругательства, напечатанные в Трутне…»515 представляетсобой эссе вне всякой связи с письмами читателей, мотивированное лишь статьями,помещенными в журнале Н. И. Новикова.
Суждения о литературе распределенымежду издателем и читателями, чьи позиции по одним и тем же вопросам часто несовпадают.Как отмечено выше, первое из литературно-полемических выступлений «Всякой всячины» направлено против В. К. Тредиаковского. Оно содержится в ответе написьмо Агафьи Хрипухиной. Просьба читательницы посоветовать ей средство от515Всякая всячина. Ст. 66. С. 174–175.144бессонницы служит композиционной мотивировкой для ввода этого полемическогозамечания, однако в самом письме нет никаких указаний на литературнокритическую тему, затронутую в ответе. Таким образом, издатель первый подаетпример литературно-полемического выступления, причем эта проблематика вводится в контекст диалога, который разворачивается между журналом и его читателями.Он дает не только образец интерпретации отдельного текста – «Тилемахиды», хотяэто важно, поскольку в дальнейшем многие письма читателей варьируют именно такую, отрицательную его оценку.
Издатель также предлагает своеобразную модельречевого поведения в рамках журнала, демонстрируя допустимость и уместностьлитературно-полемического высказывания как такового, в том числе высказываниянегативного по содержанию и иронического по форме. Элементы этой модели воспроизводят последующие читательские письма критического характера.В ответе на письмо Агафьи Хрипухиной «Тилемахида» противопоставляется«Всякой всячине». Смысл этой антитезы раскрывают следующие письма. «Всякаявсячина» представляется как чтение интересное, а «Тилемахида» и другая поэмаТредиаковского – «Аргенида» – скучное516.
При этом «Всякую всячину» отличаюткраткость и ясность, в то время как произведения Тредиаковского длинны и непонятны517. Эстетическую позицию журнала характеризует комбинация признаков, собранных в ряды оппозиций: небольшой объем и понятный читателю слог рассматриваются не просто как литературные достоинства, но как условия читательскогоинтереса к тексту.Что же касается произведений Тредиаковского, то в системе эстетических координат «Всякой всячины» (которую демонстративно отвергает безымянный корреспондент «Трутня», вступаясь за него518) их высокая оценка неблагоприятно характеризует того, кто осмеливается ее предложить519. Тем более воспринимается какнонсенс высокая оценка «Тилемахиды» и «Всякой всячины» одновременно: персонаж под условно-античным именем Клитандр, изображенный в одном из читатель-516Всякая всячина.
Ст. 9. С. 31–32.Всякая всячина. Ст. 37. С. 104.518Трутень. Л. 20. Ст. 33. С. 156.519Всякая всячина. Ст. 138. С. 371.517145ских писем, хвалит оба произведения, но при этом демонстрирует непонимание сатирической тенденции журнала, а с поэмой Тредиаковского оказывается на самомделе вовсе незнаком520. Сложность произведений Тредиаковского считают достоинством те персонажи «Всякой всячины», которые ценят серьезное чтение, но за ихсерьезностью скрывается лишь тщеславное желание казаться умнее, чем на самомделе521; они похожи на изображенного в одном из читательских писем человека, который переписывает от руки печатные книги только затем, чтобы они казались толще522.«Тилемахида» и «Аргенида» служат для «Всякой всячины» образцами той литературы, которой она противопоставляет себя.
«Всякая всячина» создает образтворчества Тредиаковского как зеркальное отражение того идеального типа, к которому сама стремится. Предполагаемая «Всякой всячиной» неясность, преувеличенная сложность его произведений противостоит простоте, принятой ею как принципсодержания и стиля.Эти идеи высказываются в основном в читательских письмах, и не случайно.Принцип понятности ориентирует текст на адресата; его условную гегемонию в создаваемой текстом коммуникативной ситуации подчеркивает то, что сформулироватьэтот принцип доверено представителям аудитории внутри фиктивного мира журнала.,Впрочем, «Всякая всячина» стремится сохранить по крайней мере видимостьбеспристрастия, дополнив критику в адрес Тредиаковского положительной оценкойего творчества.
Эту функцию также выполняют читательские письма. Одно из нихподписано «Охотный со всеми хриями и силлогисмами ко услугам вашим». Этотчитатель выступает в защиту «Всякой всячины», но вместе с тем предлагает поменьшей мере амбивалентную интерпретацию творчества Тредиаковского. Сравнивая себя с автором «Тилемахиды», он говорит, что Тредиаковский дольше писал и«больше врал», чем он сам, и тем не менее «нет ни одного русского сочинения, изкоего бы больше его мест наизусть помнили», а такие места «делают честь сочини520Всякая всячина.
Ст. 138. С. 371–372.Всякая всячина. Ст. 37. С. 103–104.522Всякая всячина. Ст. 68. С. 179.521146телю»523. Таким образом, этот читатель пытается примирить «Всякую всячину» итворчество Тредиаковского, допуская их одновременную высокую оценку.Впоследствии в журнале публикуется еще одно письмо, где читатель с уважением отзывается о литературных заслугах Тредиаковского.
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
