Диссертация (1098095), страница 50
Текст из файла (страница 50)
Он оказывается на гранидуховной смерти, но не гибнет. Его агонию автор сравнивает с крестными мукамиХриста, а жизненный путь Ŕ с Голгофой, где крест Ŕ душа героя: «И длилось этоне три дня, и не лежал он в каменной гробнице, но мысль живая билась всмертной муке под тяжестью плиты могильной бытия и смерти»957.Духовный кризис завершается возрождением Смара. Импульсом к новойжизни становится эстетическое чувство Ŕ имманентно присущая герою «властная,пылкая, нерушимая» мысль о бесконечной красоте мироздания: «Душа его,поникшая, как ветхий парус, вновь трепещет. Вечерний бриз наполнен ароматомтеплых волн морских, неясных звуков, он новой силой вдохновляет душу.
Смарвновь живет Ŕ в лучах надежды расцветает сердце, как роза в солнечномсиянии»958.Мысль о красоте мира возникает уже в первых сценах мистерии, становитсяее лейтмотивом и противостоит столь же важному мотиву сомнения. Отшельник953Ibid.Ibid. P. 603.955Ibid.956Ibid.957Flaubert G. Smar. P. 605.958Flaubert G. Smar. P. 601.954226не раз приходит в отчаяние, теряет надежду, но эстетического чувства неутрачивает никогда.Мечтая о бесконечности, Смар представляет ее прекрасной: «Я любовалсясияющими звездами, лазурным небом и думал: должно быть, вечность такая жепленительная, нежная, безмолвная и бесконечная. Там нет полей, деревьев илиствы, и все ж она прекрасней этой дали, где взгляд теряется. И мысль моялетела так высоко, как только может вознестись мысль человека.
Я знал:гармония небес и красота земная для нашей созданы души»959.ВнебесномстранствииСатанавнушаетотшельникуужаспередбесконечностью, вселенная видится Смару пугающей, но все же прекрасной, идаже в изначальной пустоте он предполагает «совершенство, величие икрасоту»960.Разуверившись в возможности постичь бесконечность небес, Смар свосторгом принимает красоту земную. «Взгляни, Ŕ приглашает он Сатану,вернувшись на землю, Ŕ спокойно море, и солнце розовыми искрами играет назеленой глади! Благоухают волны, набегая на песок, медлительные, мощные.<…> Просторный берег ракушек перламутром, морской травой и пеннымкружевом украшен. Какое чудо!»961.Красота Востока будит в душе отшельника радость, избавляет от отчаяния,в которое повергло его зрелище земных страстей: «Под ветром клонится бамбук,лепечут волны синие и звездный свет на них играет, по небу облака плывут, токутают вуалью лунный лик, то снова обнажают.
И медленно течет река в долинесонной и цветущей, так медленно, что кажется Ŕ то змей огромный простерся натраве и впился в океан. <…> А в бесконечной дали слились в любовномстрастном поцелуе земля и небосвод»962.959Ibid. P. 549.Ibid. P. 553.961Flaubert G. Smar. P. 560.962Flaubert G. Smar. P. 594.960227Чувство прекрасного Ŕ импульс к метаморфозам Смара, их итогом станетпревращение его в поэта963.Гармония мироздания несомненна, и разум не способен ни объяснить ее, ниопровергнуть. В этом эстетическое чувство подобно вере. Идея неразрывногоединства религиозного и эстетического начал утверждается в сцене сокрушенияЦеркви Сатаной.Величественный храм с потемневшим портиком, острыми шпилями,каменными башнями прекрасен и хранит воспоминания о прошлом: «День угасал,последние лучи заката проникали сквозь алые витражи и пламенными отблескамиозаряли сумрак. <…> Как прекрасна была когда-то эта церковь в летние дни!Крестьяне несли сюда сжатые колосья, чтобы благословить урожай; здесьмолились высокородные дамы и пажи, а рыцари и короли пред тем, какотправиться в Палестину, шли сюда, чтобы освятить оружие, сказать «последнеепрости» портику, освещенному солнцем, певучему колоколу и преклонить коленав темной нише.
… Все миновало! Теперь она пуста и позабыта, словно древняямогила»964.Флобер, как свидетельствует его письмо к Эрнесту Шевалье965, предполагализобразить Церковь, проклинающей Бога и гибнущей в своем нечестии, но вокончательномвариантеонподчеркиваетнеразрывностьпрекрасногоисвященного, эстетического чувства и веры, противопоставляя им разум какдеструктивную силу.Именно красота старой Церкви (веры) представляет опасность для Сатаны(разума): «Я должен погубить тебя, ведь ты, хоть и старуха, по-прежнемупрекрасна!»966.Эстетизм, неотрывный от религиозного чувства, выступает основнымпринципом мировосприятия героя и, в самом прямом смысле, главным условиемего жизни.
С ним Смар преодолевает духовную смерть и возрождается поэтом.963Ibid. P. 595.Ibid. P. 585.965Флобер Г. О литературе, искусстве, писательском труде. Т. 1. С. 32. Эдгару Шевалье, 18марта 1839 г.966Flaubert G. Smar. P. 588.964228Так все сцены, предшествующие превращению Смара в поэта, приобретаютсмысл испытаний, необходимых для приобщения профанного существа к сфересвященного и вечного.Инициальный смысл мистерии подчеркивает и сцена на сельском кладбище,предшествующая странствию на Восток. В ней Смару является иная стариннаяцерковь, оживают ее витражи: колышутся нарисованные цветы, «словно волнуетих ветер преисподней», движутся фигуры святых, и Смар видит Христа впустыне, Сатану в его чудовищном обличье, видит страх Спасителя967.Это явление представляет собою одно из искушений Смара: зрелищеисчезает, все погружается во мрак, а Юк с оглушительным хохотом раскачиваетсяна канате, соединяющем небо и ад968.
Вместе с тем этот эпизод служитпараллелью истории Смара Ŕ искушения и сопутствующие им страдания естьусловие становления новой, более совершенной личности.Перевоплощению героя в поэта соответствует метаморфоза повествования:эта часть приобретает откровенно автобиографический характер. «Неважно, Ŕпишет Ги Сань, Ŕ переживает ли Смар новое детство или вспоминает о прошлом.Он становится поэтом, и этот румяный светловолосый отрок удивительно похожна юного нормандца, автора мистерии»969.Действительно, Флобер вновь, иными словами, повторяет то, о чем писал впервых главах «Мемуаров безумца», о чем вновь расскажет через три года вавтобиографической повести «Ноябрь».Герою, воскресшему поэтом, свойственны те же, что и автору мечты, так жепереживает он пантеистические озарения на берегу моря и, подобно автору,интуитивно ощущает единство прекрасного и священного, воспринимает этотсоюз как закон мироздания.НанесколькихстраницахФлобервоспроизводитисториюсвоихпредставлений о творческой личности и творчестве Ŕ движение от раннегоэнтузиазма, от идеального образа поэта к попытке представить поэтом себя, к967Ibid.
P. 594.Ibid.969Sagne G. Smar. Notice. Р. 1403.968229осознанию противостояния мысли и слова, к сомнению в себе, к смятению иотчаянию.Идеальный поэт Ŕ тот, кто стоит «превыше других», кому дано воссоздать«всю бесконечную цепь проявлений жизни от зеленого ростка до вечности, отпесчинки до человеческого сердца». Поэт владеет «славой, рукоплесканиями,золотом, миром, бессмертием»970.Творчество герой отождествляет с вдохновением, особого рода страстью,состоянием «счастья и торжества». Но оказывается, что самый пылкий порывпрепятствует выражению мысли: «У меня было множество мыслей когда-то,теперь ни одной; я ощущаю только какие-то бесцельные страсти»971.Неуловимая изменчивость мысли, безмерность того, о чем он желал бысказать, приводят Смара в отчаяние: «Любовь, слава, смерть, честолюбие Ŕ всеэти бездны, что окружают и осаждают меня.
Не найдется ни единого слова, чтобывсе это описать!»972.И вновь в мистерии, как в «Агониях» и «Мемуарах безумца», возникаетобраз поэта, обреченного «не говорить ничего, ни единого слова, жить немым внелепом этом мире», а мир, в котором невозможно творчество оказывается«океаном скверны»973. Само существование лишается смысла.Сомнение в себе Ŕ последнее искушение, переживаемое отшельникомпоэтом. Вновь оно приводит его на грань духовной смерти, и вновь надежда ижизнь возвращаются к нему под влиянием эстетического чувства.
Но теперь этоне красота небес или земли, не красота воображаемого Востока или пластическихстрастей, на этот раз отшельнику, познавшему все искушения, в обликепрекрасной женщины со словами любви явилась Истина. В этой сцене намечаетсямысль об исключительных гносеологических возможностях искусства Ŕ познании970Флобер Г.
Смар (фрагменты) / пер. Т. Хмельницкой //. О литературе, искусстве,писательском труде. Т. 2 / Г. Флобер. М.: Худож. лит., 1984. С. 338.971Там же. С. 339-340.972Флобер Г. Смар (фрагменты). С. 339.973Там же.230истины посредством прекрасного. Эта идея станет основанием зрелой эстетикиФлобера974.Так страдания поэта вновь оказываются испытаниями на пути к обретениюсамотождественности: «Так кто же я? Поэт? О, да! Я вечно буду петь, я и сейчаспою!» Ŕ понимает он975.Символическийфиналмистериипредставляетсобоюстолкновениенеотделимой от эстетизма веры, разума и сомнения. Сатана, воплощающий разум,стремится овладеть Истиной: «Прочь, Смар! Она моя» Ŕ требует демон.
Истина недостается ни Смару, ни Сатане Ŕ глумливый Бог гротеска душит ее в своихобъятиях, Сатана рыдает, а поэт низвергается в бездонную пропасть, «и в ней онкружится поныне»976.Финал этот рассматривают как торжество скепсиса и «всесокрушающейнасмешки»977, выражение «пессимизма и тревоги, граничащей с отчаянием»978,«нигилизма»979. Флобер обнаруживает, что скептическое сомнение бесплодно, ачеловеческий разум конечен и несовершенен. Итог этот, как заметил ТимотиАнвин, близок суждениям Паскаля: человек не в силах постичь беспредельности,ибо сам он конечен.
«Истинное знание для Флобера, как и для Паскаля, Ŕ пишетТимоти Анвин, Ŕ заключено в том, что бесконечность превосходит человеческийразум»980.Исследователь не случайно упоминает имя Паскаля. Программа классафилософии, в который Флобер перешел в октябре 1839 года, предполагалаизучение избранных фрагментов из сочинений Паскаля. Но с его идеями Флоберпознакомился раньше. В библиотеке Флобера, как свидетельствует опись,сделанная нотариусом Бидо в 1880 году, было двухтомное издание «Мыслей»974«Это величайшее наслаждение-познавать, усваивать Истину посредством Прекрасного».Флобер Г.
О литературе, искусстве, писательском труде. Т. 1. С. 391. Мари-Софи Леруайе деШантепи, 30 марте 1857 г.975Flaubert G. Smar. P. 613.976Ibid. P. 614-615.977Реизов Б. Г. Творчество Флобера. С. 32.978Unwin T. Art et infini. Р. 56.979Séginger G. Naissance et métamorphoses d'un écrivain.
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
