Диссертация (1098095), страница 39
Текст из файла (страница 39)
Но на помощь ему пришли другие странники, вместеони отодвинули гигантский камень и продолжили путь. Сам Ламенне такобъяснял притчу: «Путник Ŕ это всякий человек, странствие Ŕ его жизнь, а каменьŔ трудности, какие он встречает в жизни714.В притче Флобера иной финал Ŕ трагический:«Долго ждал он, что кто-то придет на помощь, но пришли тигры инапились его крови. <…> а он ведь такой же, как вы, Ŕ так же стремился ксвободе. Отчаявшись в собственных силах, вы ждете, что кто-то поможет вам.Но никто не придет, нет! Явятся тигры, растерзают вас, как несчастногостранника, и также выпьют вашу кровь»715.И следующие фрагменты повествуют о горе и нищете, власти страстей,порока и смерти.
Они в миниатюре воспроизводят ситуации исторических ипсихологических новелл, а завершается эта часть сокращенным вариантомнаписанного тремя годами раньше видения «Путешествие в Ад».Вновь перед повествователем возникает Сатана, с ним он, «подобно орлу,парящему в облаках», возносится в небеса, вновь видит Европу, видит, как «брат712Там же. С. 44.Bruneau J. Les Débuts littéraires de Gustave Flaubert. Р. 49-50.714Lamennais F. R.
de. Les Paroles d'un Croyant. Paris: A. Colin, 1949. P. 50.715Флобер Г. Агонии. С. 49.713172убивал брата, мать продавала дочь, писатели лгали людям, священники предаваливерующих, чума пожирала народы, и война снимала жатву»716.1.3. Муки призвания, тревога судьбыВ «Тревогах», созданных в 1836 Ŕ 1837 годах выражено представлениеавтора о состоянии мира, определяющие мотивы этой части Ŕ власть небытия итревога смерти. Они звучат и во второй части, написанной весной 1838 года, но вней преобладает иной мотив Ŕ тревога судьбы.Заметим, что для старшего друга она не была такой острой.
Ле Пуатвенизучал право, получил степень, женился, продолжал сочинять стихи и прозу, нотворческая деятельность не была для него «судьбой», предназначением, как дляФлобера. Само название стихотворения Ле Пуатвена Ŕ «Час тревоги» Ŕподчеркивает краткий и преходящий характер сомнений и тревоги, название же,объединяющее «скептические мысли» Флобера говорит о предельном страдании,кризисе, состоянии между жизнью и смертью.Флобера страшат не только смерть и небытие, в это время более всего еговолнует будущее, судьба. Год спустя он напишет Эрнесту Шевалье: «Вопрос "кемты будешь?", брошенный человеку, Ŕ это бездна, зияющая перед ним иприближающаяся с каждым его шагом.
Кроме будущего метафизического <…>есть еще будущее в жизни»717.Тревога судьбы звучала уже в 1837 году в новелле «Смертный час», гдегерой задавался вопросами о смысле бытия и цели собственного существования:«Часто, обратившись к себе, я спрашивал: «Для чего существуешь ты?»718. Тот жевопрос задает Флобер в «Агониях»: «Я часто спрашивал себя для чего я жил,716Там же. С. 55.Флобер Г.
О литературе, искусстве, писательском труде. Т. 1. С. 32. Эрнесту Шевалье, 24февраля 1839 г.718Флобер Г. Смертный час. С. 267-270.717173зачем пришел в этот мир, но лишь бездна открывалась передо мною, безднапозади, вверху и внизу Ŕ всюду тьма»719.Ответ на вопрос о будущем связан с проблемой выбора: быть ли емуписателем, о чем думал он сам, или юристом, как видел его будущее отец,впрочем, не принуждая к этому. Выбор сделать должен был сам Гюстав. Исвобода выбора, сомнение в своих творческих возможностях рождали тревогу. «Ячувствую в сердце тайную, невидимую силу», Ŕ признается Флобер в одном изфрагментов «Агоний».
Но «сила критическая», как скажет он об этом позже,превышала в нем «силу воображения»720.В «Агониях» он называет себя поэтом: книга его Ŕ «нечто смутное,неопределенное, навеянное кошмарами, презрительным смехом, слезами ибесконечными грезами поэта»721. И тут же автор сомневается, поэт ли он: «Могули я дать это имя тому, кто холодно с жестоким сарказмом и иронией все клянет исмеется, говоря о душе»722.Скепсис «скептических мыслей» обращен не только к проблемаммироздания, но к собственным творческим возможностям.
«Неистовые» ноты«Агоний»определеныэтимисомнениями,ведьжизньбезтворчествапредставлялась ему невозможной: «Не понимаю, как ухитряются жить люди,которые не находятся с утра до вечера в состоянии эстетической увлеченности», Ŕнапишет он позже Луизе Коле723.В максимах «Агоний» Флобер, говоря о бесконечности мироздания ибесконечности человеческой мысли, формулирует свой эстетический идеал: «дляменя предел возвышенного в искусстве Ŕ это мысль, то есть ее выражение стольже стремительное и духовное, как она сама»724.
Столь же важно для него единстворационального и иррационального: «Кто из нас не ощущал в себе бремени чувств719Флобер Г. Мемуары безумца. С. 58.Флобер Г. О литературе, искусстве, писательском труде. Т. 1. С. 163. Луизе Коле, 25 января1852 г.721Флобер Г. Агонии. С. 56.722Там же.
С. 56.723Флобер Г. О литературе, искусстве, писательском труде. Т. 1. С. 92. Луизе Коле, 3 октября1846 г.724Флобер Г. Агонии. С. 60.720174и идей противоречивых, наводящих ужас, пламенных? Они неподвластныанализу, но книга, соединившая их, была бы самой природой»725.Абсолютное единствомысли ислова кажетсяему желанным инедоступным.
В самом названии Ŕ «Агонии» Ŕ отражено мучительное стремлениек творчеству и столь же мучительное сомнение в себе: «Я чувствую в сердцетайную, никому не ведомую силу. Неужели это проклятие на всю жизнь Ŕ бытьнемым, желать говорить и чувствовать, как вместо слов на губах от яростивскипает пена.
Вряд ли бывают положения более отчаянные», Ŕ терзается он726.В этих глубоко индивидуальных переживаниях Флобера отражаетсязакономерность, возникающая на пути формирования творческой личности: «Вжизни духа, Ŕ пишет Эмиль Мишель Чоран (Сиоран), Ŕ случаются моменты, когдамеханизм письма начинает выступать в качестве автономного первопринципа истановится судьбой. Именно в этот момент в философских умозаключениях и влитературном творчестве обнаруживается в полной мере сила слова и егобессилие»727.Страдая от невозможности приблизиться к идеалу, Флобер все же замечает,что «вместил в эти несколько страниц бездонную пропасть скепсиса ибезнадежности»728, то есть осуществил сложный замысел, заключив в конечнуюформу бесконечную мысль.В посвящении, обращаясь к другу, Флобер пишет, что на этих страницах«говорят его сердце и ум»729, он стремится рационально осмыслить то, что трудноподдается логической упорядоченности Ŕ жизнь сознания.
Через сто лет впредисловии к своей книге «Внутренний опыт» французский философ ЖоржБатай напишет: «Я не в силах обеспечить однородность произведения <…>Выражение внутреннего опыта должно каким-то образом ответствовать егопорыву, оно не может быть сухим, упорядоченным словесным изложением»730.725Там же. С. 60.Там же.727Сиоран Э. Искушение существованием. М.: Республика, 2003. С. 206.728Флобер. Г. Агонии. С.
60.729Там же. С. 37.730Батай Ж. Внутренний опыт. СПб.: Аксиома, Мифрил, 1997. С. 22.726175Исследователи указывают на фрагментарность «Агоний», как свидетельствонезавершенностиихудожественногонесовершенствапервогоавтобиографического опыта Флобера731. Сам же Флобер определил его жанр как«мысли». А фрагмент Ŕ это «субъективная форма художественного мышления,материализующая в тексте идею незавершенности и диалогичности мысли,картина рождения и угасания безначальной и бесконечной мысли»732.Важнейшей чертой фрагмента называют его «протеизм», возможностьтрансформации в сказку, новеллу, сон, видение, как это было в творчестве раннихромантиков733.
И в «Агониях» Флобера фрагменты представлены разнымижанровыми формами.Фрагмент, как заметил В.И. Грешных, «с одной стороны, работает наразрушение классических жанров, с другой Ŕ возвращает литературу кизначальным формам, к художественному синкретизму, когда произведениеначинает подражать природе, ее формам, а не конструируется согласно правилампоэтики»734. Это свойство фрагмента отвечает мысли Флобера о сущностиискусства: «Ведь что такое поэзия, Ŕ пишет он в «Агониях», Ŕ если не единствобожественной природы, чувства и мысли?»735.И потому, возможно, фрагментарность и внешняя несвязность «Агоний» неслучайны.
Флобер, владевший к тому времени разными литературными жанрами,сознательно придает это свойство первому исповедальному тексту. «Это непоэзия, но проза, не проза, но крики, Ŕ пишет он во вступлении ко второй части иназывает «Агонии» книгой «причудливой и неопределенной, как жуткиегротескные маски»736.Заметим, что фрагментарность свойственна и «Мемуарам безумца», имистерии «Смар», и Дневнику 1840 Ŕ 1841 годов, и философской драме731Bruneau J.
Les Débuts littéraires de Gustave Flaubert. Р. 232; Flaubert G. Agonie. Angosce; UnwinT. Introduсtion // Memoires d’un fou. Memoirs of a madman.732Грешных В. И. Художественная проза немецких романтиков: формы выражения духа:автореф. дис. … д-ра филол. наук. М., 2000. С.10.733Там же. С.10.734Там же.735Флобер Г.
Агонии. С. 60.736Там же. С. 56.176«Искушение святого Антония» Ŕ то есть всем произведениям, в которых Флобервыступает и автором, и объектом наблюдения одновременно. И к названиюповести «Ноябрь», признанному шедевру его юношеской прозы, он добавилподзаголовок «Фрагменты в неопределенном стиле».Известно, что фрагмент был излюбленной формой ранних немецкихромантиков, известно также, что Флобер в то время не был знаком с ихпроизведениями737.
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
