Диссертация (1168499), страница 28
Текст из файла (страница 28)
— Д. Б.) даюЧернигов, а Всеволоду Переяславль, а Игорю Владимир, а ВячеславуСмоленск”. Обратившись к Изяславу, он сказал: “если кто захочет обидетьтвоего брата, то ты помогай обиженному”». Н. И. Хлебников подчеркивалэпический характер летописного рассказа и отмечал, что «Ярославустановляет совершенно не юридические основания, а отношения130нравственные.
Отец, умирая, далек от мысли установить какую-нибудьпростую государственную власть. Он, можно сказать, с совершеннуюлегкостью предвидит усобицы, которые кажутся ему даже неизбежными, ион предостерегает от них своих сыновей только тем, что усобицами они самисебя погубят. Он постановляет своего старшего сына вместо себя, но этотолько в нравственном отношении; все дети получают отдельные волости, вкоторых они будут настоящими государями или, лучше, хозяевами, всовершенной независимости от старшего брата. Все отношения их чистонравственные: младший брат обязан слушаться старшего; старший, какстарейший,обязанподаватьпримермладшим.Старшийбратмогвмешиваться в семейную жизнь младших, даже мог советовать им лучшеуправляться, но он не имел ни малейшего права отнять хотя бы одну волостьот братьев, ни требовать ни малейшей части от них, ни вступаться в ихуправление не как старший брат, а как великий князь русский».
Очевидно,что в трактовке вопроса о приоритете старейшинства Хлебников был близокне к Соловьёву, а к Сергеевичу. Он также обратил внимание на взаимосвязьлетописных статей 1054 и 1093 гг., на заповедь Ярослава к Всеволодупринять власть после своих братьев “с правдой, а не с насилием”, придя квыводу о том, что сам Ярослав «считал такой порядок вещей естественным»установил как закон «порядок смены одного сына за другим, постаршинству, в Киеве».
В то же время, историк отметил, что идеи родовогобыта после смерти Ярослава получили только частное применение и уже припервом поколении князей доказали, как «слабы и шатки эти идеи вуправлении государством»235. Н. И. Хлебникова можно было бы считатьосновоположником антропологического подхода, ориентированного напонимание проблемы с точки зрения людей “другой” эпохи (элементыкоторого можно также заметить у В. О. Ключевского), если бы он попыталсяне только раскрыть регулирующее значение завещания Ярослава, как вХлебников Н.
Общество и государство в до-монгольский период русской истории. СПб.:Типография А. М. Котомина, 1872. C. 185–191.131системе междукняжеских отношений, так и в системе идеологическихустановокДревнейРуси,ноидействительнодистанцировалсяотсовременных ему концепций, вместо того, чтобы искать компромисс междупозициями Соловьёва и Сергеевича.Не прошел мимо их спора и академик К. Н.
Бестужев-Рюмин (1829—1897), преемник Н. И. Костомарова на кафедре русской истории Петербургскогоуниверситета236, писавший в первом томе «Русской истории» (1872), что теорияС. М. Соловьёва (одного из его наставников в Московском университете),«любопытная,какпопыткаосмыслитьрусскуюисторию,вомногомнеудовлетворительна», поскольку, во-первых, «она ограничивается толькокняжеским родом, а он был далеко не единственным деятелем истории», а вовторых, «она имеет ввиду идеал, а в действительности, мы видим, что родовыеотношения наблюдались очень мало», так как «столы получались вследствиепризвания, завещания и т. д.». Относительно гипотезы В.
И. Сергеевича одоговорных отношениях между князьями историк писал, что упоминаемые влетописи «ряды» — это «еще не договор, хотя в них зерно договора», вслед заА. Д. Градовским упрекая исследователядогматическом изложении предмета. Сам Бестужев-Рюмин, подчеркиваямногофакторность развития государственного быта Древней Руси, считал,что порядок междукняжеских отношений «не существовал как нечто готовое,а делался, слагался»237.
Под влиянием этих воззрений он считал, что«завещание Ярослава, по которому князья должны слушаться старшего, какотца, и не отымать друг у друга владений, послужило основанием права впериод удельный, но, к сожалению, только идеальным», так как «нарушатьего начали уже сыновья Ярослава»238. Факт утверждения приоритетаСм.
Брачев В. С., Дворниченко А. Ю. Кафедра русской истории… С. 35–43.Бестужев Рюмин К. Н. Русская история. C. 291, 293, 295. Подробнее об отношении кконцепции С. М. Соловьёва см. в кн.: Бестужев-Рюмин К. Н. Сергей Михайлович Соловьев (1820–1879) // Его же. Биографии и характеристики. С. 254–272; Киреева Р. А. К.
Н. Бестужев-Рюмин иисторическая наука второй половины XIX в. М.: Наука, 1990. C. 175–188; Шаханов А. Н. Русскаяисторическая наука… С. 269.Бестужев Рюмин К. Н. Русская история. С. 258.132старейшинства за великим князем киевским по завещанию Ярославаисследователем не отвергался239, однако, концептуального развития неполучил.последующие годы отголоски полемики Соловьёва и Сергеевичаможно найти, например, в составленных на основе лекционного курса,читавшегосявДерптском(Юрьевском)университете,«Очеркахобщественного и государственного строя Древней Руси» (1907) академика М.А. Дьяконова (1855/56—1919), который высказался в поддержку аргументовсвоего учителя В.
И. Сергеевича против теории лествичного восхожденияСоловьёва, отметив, что заслугой Сергеевича является как «истинноеразъяснение» указанных Соловьёвым фактов, так и «вообще выяснениевопроса о порядке распределения столов». Перечислив эти аргументы, —упоминание Игоря перед Вячеславом, изгнание Изяслава Святославом,упоминание лествичного восхождения в Никоновской летописи и отсутствиеэтого термина в Ипатьевской, — Дьяконов пришел к выводу, что эти фактыговорят не в подтверждение того, что «столы распределялись по единомуначалу родового старшинства», а в подтверждение того, что в преемствестолов «вообще не существовало какого-либо единого порядка».
При этомисследовательпризнавалприоритет«старейшинства»внутриоднойкняжеской семьи, сопряженное с обладанием лучшим столом, но допускал,что оно могло быть условным или фиктивным, и не связывал установлениеэтого порядка с последней волей Ярослава, которую трактовал лишь какзавещательное распоряжение, оговаривая, что летопись не содержитуказаний о том, «при каких условиях приводилась в исполнение воляЯрослава»240.1880—1890-х гг. развитие теории общинного быта продолжалось висследованиях по истории отдельных русских земель, осуществленных вТам же. С. 225, 294.Дьяконов М. А.
Очерки общественного и государственного строя Древней Руси. C. 116–121.133Киевском университете под руководством В. Б. Антоновича, специалиста поистории юго-западной Руси XIV—XVII вв., испытавшего влияние Н. И.Костомарова241.закрепилосьНекоторыенаименованиеизучениковКиевскойАнтоновича,историческойзакоторымишколыВ.(П.Голубовский, Д. И. Багалей, М. В. Довнар-Запольский, В.
Г. Ляскоронский,М. С. и А. С. Грушевские)242, в своих работах обратили внимание назавещание Ярослава I, попытавшись раскрыть его политическое значение сточки зрения местной истории.П. В. Голубовский (1857—1907) в магистерской диссертации «ИсторияСеверской земли до половины XIV столетия» (1881) интерпретировал раздел1054 г.
следующим образом: «Пред смертью Ярослав раздал уделы своимсыновьям: Изяслава посадил в Киеве, Святослава в Чернигове, Всеволода вПереяславле, Игоря во Владимире (Волынском), Вячеслава в Смоленске.Таким образом, почти каждое племя получило своего особого князя.Обособление, которого домогались отдельные области, совершилось мирнымпутем, так как только эта мера могла устранить волнения племен: вся Русьпредставляла из себя несколько единиц, федеративно соединенных междусобою в одно целое. Ни один из князей не имел преимущества над другими:киевский князь имел первенствующее значение только в нравственномотношении, как старший брат, что имел в виду и Ярослав в своем завещаниидетям. Но устраивая подобный порядок Ярослав многого не могпредусмотреть.
Во-первых он упустил из вида постановить, что сыновьяумершего князя получают его удел и не могут быть выгнаны; во-вторых, онСеверскую область разбил на две части, на два княжества — Переяславское иЧерниговское, т. е., разделил одно племя на два враждебные лагеря»243.См. Дербин Е. Н. Институт княжеской власти на Руси… С. 140, 141.Михальченко С. И. Киевская школа в российской историографии (В.
Б. Антонович, М. В.Довнар-Запольский и их ученики). М., Брянск, 1997.Голубовский П. История Северской земли до половины XIV столетия. Киев:Университетская типография, 1881. C. 62.134Интерпретация автора основывалась на том, что раздел Ярослава былпризван предупредить волнения племен, пытавшихся выйти из властикиевского князя. Но, подобное утверждение не имеет основания висточниках, что позволяет усматривать в построениях П. В.
Голубовскоговлияние концептуальной предпосылки, предполагавшей, что с моментаподчинения в X в. киевскими князьями, представлявшими полянскуюобщину, племена, стремились избавиться от гегемонии Киева, вследствиечего «областные интересы» соединились с интересами членов разросшегосякняжеского рода, получавших княжения в различных областях244.Источником этой предпосылки послужили идеи Н. И.
Костомарова,постулировавшеготождествообластныхикняжескихинтересовнаопределенном этапе политического развития. Сходные мнения исследователивысказывали и о проблеме приоритета старейшинства. Однако, в отличие отКостомарова, Голубовский попытался не только объяснить политическиенедостатки завещания Ярослава, но и раскрыть его значение дляполитического развития изучаемого им региона, в результате чего наповестку дня был поставлен вопрос о причинах раздела на две частиСеверской земли, который получил освещение в других работах по историиэтого региона.Ближайшая из них, также называвшаяся «Историей Северской земли дополовины XIV столетия», вышла в свет в 1882 г. и принадлежала выпускникуКиевского университета Д.
И. Багалею (1857—1932) — позже ректоруХарьковского университета и академику АН УССР. В отличие отГолубовского, Багалей не акцентировал внимания на центробежныхстремлениях племен, находившихся под властью киевского князя, но также,без указания причин, писал о разделе Северской земли в 1054 г. на двеполитические единицы — черниговское и переяславское княжества, —которые, по его мнению, должны были служить оплотом Руси с юго-востокаТам же.
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
