Диссертация (1168499), страница 24
Текст из файла (страница 24)
И. Костомаров дал вбиографическом очерке о Владимире Мономахе, где, в частности, отметил,что после Ярослава «начинается уже тот период, который обыкновенноназывают удельным». При этом он отрицал за разделом Ярославаустановление наследственного характера уделов или какого-либо порядкапреемственности209,опустивданные«Повестивременныхлет»,свидетельствовавшие о приоритете старейшинства. Идеи Костомаровавполне могут быть охарактеризованы как общинно-княжеский дуализм210,что, на наш взгляд, более точно выражает суть данноймоделивзаимодействия княжеской и народной власти, чем традиционное ееопределение как “общинно-вечевой”, в которой внимание акцентируетсялишь на одной части этой модели и игнорируется значение князей ворганизации общинного быта.Там же.
С. 29–30, 32.Костомаров Н. И. Русская история в биографиях ее главнейших деятелей // Его же.История Руси Великой. Т. 1. М.: Мир книги, 2004. С. 27, 40, 41, 43.Термин предложен в кн.: Боровков Д. А. Междукняжеские отношения на Руси... C. 33.112Дальнейшее развитие теории связано с работами ученика И. Д. Беляева,профессора, а позже ректора Петербургского университета В. И. Сергеевича(1832—1911), который осуществил анализ взаимодействия составных ееэлементоввмагистерскойдиссертации«Вечеикнязь.Русскоегосударственное устройство и управление во времена князей Рюриковичей»(1867).
Первые же слова Сергеевича — «Народ и князь суть два одинаковосущественных элемента древне-русского общественного быта: с однойстороны, народ не может жить без князя, другой — главную силу князясоставляет тот же народ» — свидетельствуют о том, что краеугольнымкамнем его концепции являлось представление об общинно-княжескомдуализме.
Вече он считал формой участия народа в общественных делах,«первоначальной формой быта», которая во времена князей Рюриковичейвстречалась «на всем пространстве княжеской России» — то есть,сопутствовала княжеской власти, а не противопоставлялась ей. Это вытекаетиз утверждений историка о том, что «где были князья, там было и вече», отом, что вече «не есть явление одиночное, стоящее вне прямой связи сдругими сочинениями княжеской России», так как «оно составляетнеобходимое к нему дополнение»211.разделе, посвященном реконструкции взаимоотношений веча икняжеской власти, Сергеевич не только акцентировал внимание на том, что«все общественные вопросы были по преимуществу вопросами князя», натом, что «страдательное отношение к вечу сделало бы князя толькопослушным орудием враждебных одна другой партий вместо того, чтобыдать в нем обществу начало примирения, сосредоточение и олицетворениеинтересов, общих целой волости», но и подчеркнул следующее: «в нашихисточниках не встречаем ни одного указания на то, чтобы народ смотрел накнязя только как на исполнителя вечевых постановлений», поскольку «князьпостоянно принимает деятельное участие в вечевых решениях и приводит вСергеевич В.
И. Вече и князь. C. 1, 2, 20.113исполнение только те из них, на которые дает свое согласие». Юридическимоформлением такого порядка, с точки зрения исследователя, являлся ряд —соглашение об условиях между общиной и призываемым ею князем, которые«кладутся в основание будущему княжению»212. Приведенные примерыявляются основанием для того, чтобы охарактеризовать концепциюСергеевича, предполагавшую существование «двух одинаково существенныхэлементов древнерусской государственности»213, как концепцию общиннокняжеского дуализма.концепции Сергеевича предполагалось, что договор регулировал нетолько взаимодействие между князьями и общинами, но и взаимоотношениямежду членами княжеского рода, в развитии которых исследователь выделил9 периодов, соответствующих 9 поколениям Рюриковичей от смертиСвятослава I до смерти Михаила Ярославича Тверского (972—1318),отметив, что «эти периоды, не представляя никакого различия начал, имеютодно значение внешних рамок, в пределах которых будут рассматриватьсяотношения князей современников».
В рамках исследуемой темы достаточнораскрыть содержание первых трех периодов междукняжеских отношений,включающих отношения между сыновьями Святослава I (972—1015),отношения между сыновьями Владимира I (1015—1054) и отношения междусыновьями Ярослава I (1054—1093). Отношения между СвятославичамиСергеевич представлял как равноправное братское совладение: «каждый избратьев имел свою особую волость, причем власть одного исключала властьдругого…»; отношения между Владимировичами, по его мнению, оченьнапоминали отношения Святославичей.
В этот же период исследовательфиксировал появление между князьями договорного начала, выразившегося всоглашениях, заключенных Ярославом I по результатам вооруженныхстолкновений c племянником Брячиславом Полоцким (1021) и братомТам же. С. 99, 100–101.Иллерицкая Н. В. Историко-юридическое направление… С. 87; Её же.
Некоторыевопросы истории России в трудах В. И. Сергеевича, А. Д. Градовского, Ф. И. Леонтовича //История и историки. Историографический вестник. 2001. С. 151.114Мстиславом Тмутороканским (1026). Отношения между сыновьями ЯрославаI с 1054 по 1073 гг. Сергеевич характеризовал как отличающиеся «болеемиролюбивым характером», предполагая, что их коллективные действиятакже регулировались на основании соглашения214.завещании Ярослава I В. И. Сергеевич писал, сравнивая его сзавещанием великого князя Московского Ивана III (1462—1505), следующее:«Приказывая, как и Иван Васильевич, «слушаться старшаго в собе место», онделит между ними города и завещает им «не преступати предела братьня, нисгонити». Столь странное, на первый взгляд, сравнение было обусловленодогматическим подходом юриспруденции, согласно которому «договор всехвремен и народов» представлял собой одну и ту же форму215, и следствиемего являлся вывод о том, что как после смерти Ивана III, так и после смертиЯрослава произошло нарушение «единства власти» в результате появленияуделов.
«Если у каждого брата свой особый удел, то понятно, что междуними возможны враждебные столкновения. Ярослав, не раз поднимавшийоружие на родных братьев, предвидел это. Но и он, как его далекий изнаменитый потомок, не подчиняет младших сыновей суду старшего, атолько приказывает ему помогать тому из братьев, на которого восстанутдругие. Таким образом, Ярослав оставляет отношения своих сыновей в такомположении, при котором суд Божий был необходимым решителем княжескихспоров».
Из этих слов следует, что В. И. Сергеевич представлял властьстаршего из братьев по завещанию Ярослава весьма ограниченной и этопредставление получило свое развитие в анализе летописной формулы «въотца место», о которой он писал следующее: «Власть отца семейства былаединственной не договорной властью, какую только знали князья; онаСергеевич В. И.
Вече и князь. С. 158–163.Милюков П. Н. Главные течения... С. 409. О специфике методологии В. И. Сергеевича,испытавшей влияние позитивизма, см. в кн.: Медушевский А. Н. История русской социологии. М.:Высшая школа, 1993. C. 52–58; Иллерицкая Н. В. Историко-юридическое направление… С. 45–47; Еёже.
Некоторые вопросы истории России в трудах В. И. Сергеевича... С. 149–150; Дербин Е. Н.Институт княжеской власти на Руси… С. 108.115установлялась не в силу свободной воли сторон и была выше человеческогопроизвола. В семействе не было войны. Состояние членов семейства подвластью отца представляется замиренным, прочным; это завидное состояниеэпоху столь богатую войнами, как княжеская эпоха. Отсюда понятно, чтокнязья ничего лучшего не могли завещать своим детям, как продолжениесемейного быта под властью названного отца. Но так как названному отцу несообщалась действительная отеческая власть, то тоже понятно, что воля отцаоставалась только добрым желанием, а выражение «въ отца место» формой,которой вовсе не соответствовали новые отношения, возникшие междубратьями в силу того же завещания»216.Из этого высказывания видно, что «старейшинство» князей В.
И.Сергеевич трактовал как формальное явление. Хотя относительно завещанияЯрослава I ученый полагал, что оно «сохранено летописцем далеко невполне», это не помешало ему увидеть в нем одно из первых установленийпорядка наследования городов и волостей по праву отчины, переходящей попрямой нисходящей линии от отца к сыну. Доказательство этомуутверждению историк видел в рассказе Ипатьевской летописи под 1195 г.,обсуждавшемся в историографии со времени С. М.
Соловьёва, гдеговорилось о том, что потомки Всеволода Ярославича (Мономашичи)безуспешнопыталисьпредъявитьпотомкамСвятославаЯрославича(Ольговичам) ультиматум с требованием отказаться от претензий на Киев —«како разделил нас дед наш Ярослав — по Днепр», — ограничившись всвоих притязаниях левым берегом реки217.Специальный раздел В.
И. Сергеевич посвятил критике родовой теориив том виде, как она была изложена во втором томе «Истории России» С. М.Соловьёва, подвергнув сомнению его представления о взаимоотношенияхмежду «старшими» и «младшими» князьями в силу «обычаев родовогобыта», и основываясь на поздних летописных примерах, описывавшихСергеевич В. И. Вече и князь. С. 261, 262–263.Там же. С. 323–324. Ср. Соловьёв С.
М. История отношений… С. 144. Прим. 1.116события конца XI—XII вв. Ключевое возражение было направлено противпредположения Соловьёва о существовании «старейшинства», общего длявсего княжеского рода. В связи с этим, Сергеевич обратился к завещаниюЯрослава I, отметив, что «в Ярославовом завещании не говорится ни слова оправах старшего князя над младшими.
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
