Диссертация (1168478), страница 37
Текст из файла (страница 37)
Маркеры демонического и их функционирование в Византии и ЕвропеКлючевые маркеры демонов, которые веками функционировали в христианском искусстве,возникли уже в самых ранних изображениях. Прежде всего, это темный цвет (черный, серый,коричневый, синий) – монохромная темная фигура часто маркирует персонажа инфернальногомира.
Во-вторых, это миксантропный (антропозооморфный) облик, который определилкаролингско-оттоновский изобразительный тип – в большинстве случаев гибридная фигураобозначала демона (реже – персонажей античной мифологии: кентавров, сатиров, сирен, а такжефантастические народы с окраин Ойкумены, как в лицевых Александриях).Здесь активно работали также дополняющие маркеры. Прежде всего, это нагота – совсем неуникальный знак демонов (обнаженными и полуобнаженными часто изображались люди, кпримеру аскеты или узники преисподней), но довольно частый их визуальный признак – бесы вобразе людей чаще всего показаны обнаженными или прикрытыми набедренной повязкой.
Уже ввизантийской Хлудовской псалтири IX в. встречается изображение беса в облике бегущегочеловека: у него нет никаких зооморфных черт, и от стоящего рядом патриарха ИоаннаГрамматика его отличают два маркера – обнаженность и черный цвет [ГИМ. Греч. № 129д: 35об.,67об., опубл.: Щепкина 1977]. В каролингских псалтирях IX в., Утрехтской или Штутгардской,демоны тоже обнажены или носят набедренные повязки [Utrecht.
UB. Ms. 32: 9r, 14v, 16v, 31r etc.;Stuttgart. WL. Cod. bibl. Fol. 23: 6v, 10v, 11, 16v, 25, 29v, 38, etc.].Еще один частотный, но не обязательный признак демона – профильный разворот фигуры иголовы. В средневековой культуре профильное отображение лица могло восприниматься как знакущербности/неполноценности (фигура оказывалась «одноглазой»). Подобный разворот головыпротивопоставлял «половины» лиц бесов и грешников ликам центральных святых, обращенным138прямо на зрителя, и лицам периферийных персонажей, которые были развернуты в три четверти136.Можно предположить, что такие изображения косвенно повлияли на тексты житий, в которыхупоминаются одноглазые бесы [Рязановский 1915: 52]. Тем не менее, этот принцип допускалмножество исключений, так как разворот фигуры выполнял еще одну – синтаксическую илидифференцирующую, – функцию.
Изображение анфас, в три четверти или в профиль не толькоопределяет место персонажей на абсолютной шкале добра и зла, но и демонстрируетиерархические отношения между ними. В соответствии с этой логикой, лица сатаны и «бесовскихкнязей», как более значимых фигур, часто обращены к зрителю (либо развернуты в три четверти),тогда как окружающие их демоны представлены в профиль. В то же время некоторые святые иангелы, занимающие периферийное положение в композиции (или в рядах икон русскогоиконостаса), изображались не только в три четверти, но и в профиль137.Однако самым важным для русской иконографии маркером оказался совершенно другойзнак.
Исследователи средневекового византийского, европейского и русского искусства обращаливнимание на то, что на множестве изображений бесы отличаются от окружающих персонажейсвоей характерной прической. Это пламенеющие, извивающиеся как змеи либо просто поднятыедыбом и торчащие в стороны волосы 138 . Т.В.
Николаева и А.В. Чернецов справедливо136Более подробно см. [Schapiro 1973: 38, 43; Баше 2005: 157–158; Успенский 2005: 275–276 идалее; Юферева 2006: 386–387; Бычков 2009: 96; Черный 2010: 24].137Так, в профиль традиционно изображался апостол Павел у одра Богоматери. См., к примеру,московскую икону конца XV в. и новгородскую икону конца XV – начала XVI в. из собрания ГТГ (Инв.№ 28626; 22033), новгородские иконы середины – второй половины XVI в.
(НГОМЗ. Инв. № ДРЖ-3122,ДРЖ-3770), икону конца XV в. из Успенского собора Московского Кремля (ГММК. Инв. № 3044–соб.;здесь же – профильная фигура слева от одра), вологодскую икону первой четверти XVI в. (ВГИАХМЗ.Инв. № 6111/а; опубл. [Иконы Вологды 2007: № 31]) и др. На иконах Воскресения – Сошествия во ад впрофиль часто изображались Адам и Ева (см. икону середины – второй половины XVI в. из Махрищскогомонастыря (ГИМ.
Инв. № 5293/85762; опубл. [София 2000: 226–227, № 77) и икону конца XVI в. изчастной коллекции М. Де Буара (Елизаветина); опубл. [Смирнова 2009: 112]).138Ф.А. Рязановский ошибочно считал, что всклокоченные волосы бесов в древнерусскойиконографии имитируют распущенные женские волосы и, ссылаясь на Андрея Кесарийского,связывал их с темой блуда и сладострастия [Рязановский 1915: 55–56].
Краткие замечания оприческе византийских и древнерусских демонов см. [Буслаев 1884 I: 234; Окунева 1935: 206;Державина 1965: 110; Mango 1992: 221; Spier 1993: 39; Толстой 1995: 261–264; Franklin 2000: 38;Багдасаров 2010: 8]. Перечень литературы на западном материале см. в [Антонов, Майзульс 2011:42, сн. 104].139объединяют мотив волос-змей, извивающихся вокруг головы демоницы с амулетов-змеевиков,распущенные волосы многих демонических существ, известных по различным магическимтрадициям, и вздыбленные космы византийских или древнерусских бесов [Николаева, Чернецов1991: 41–43].
Пламенеющий или острый хохол служил в христианской иконографии важнейшим иустойчивым маркером зла.На Западе вздыбленные или пламенеющие волосы служат атрибутом демонов уже в искусствеКаролингов и Оттонов, а затем переходят в романскую иконографию139. Волосы-пламя, волосызмеи или острые хохлы не исчезают и при распространении зооморфных демонических фигур.После XIII в. хохлы встречаются значительно реже (главный атрибут теперь – рога), но отнюдь непропадают – их можно встретить на изображениях сатаны вплоть до Нового времени140.Фигуры-эйдолоны чаще наделялись острым хохлом, а демоны, изображенные по типусатира, – пламенеющими или всклокоченными во все стороны волосами.
Однако вариации такойпрически могли быть самыми разными. В одних случаях волосы демонов скорее напоминаютязыки пламени141, в других – странную корону или шутовской колпак с бубенчиками142, в третьих– на их головах извиваются настоящие змеи143.Помимо бесов, в западном искусстве IX–XII вв. со вздыбленными или торчащими во всестороны волосами изображались многочисленные демонические персонажи: Антихрист, Смерть и139См. примеры в Бамбергском апокалипсисе начала XI в.
[Bamberg. SB. Ms. A. II. 42: 53r] и вПсалтири Тиберия (XI в.) [London. BL. Ms. Cotton Tiberius C. VI.: 10v]. См. также пламенеющие прядиволос и высокие хохлы у бесов на романских капителях в церкви Сен-Мадлен в Везле [Mâle 1922: 371,Fig. 211, 213, 216; Гуревич 1989: Илл. 7], соборе Сен-Лазар в Отёне [Гуревич 1989: Илл. 86, 102, 163,204, 225) или на тимпане Страшного суда в Конке [Гуревич 1989: Илл. 52].140См., например, хохлы у дьявола, попираемого архангелом Михаилом, и у других демонов вкомпозиции «Страшного суда» Петруса Христуса (1452), беса с торчащими стреловиднымиволосами из французской рукописи XV в. [ Махов 2006: 216].
Ср. с миниатюрой из ЧасословаРоана 1415–1420 гг., где архангел Михаил хватает дьявола, пытающегося утащить душу умершего,за длинный острый хохол [Paris. BNF. Ms. lat. 9471: 159].141См. уже упоминавшееся изображение сатаны в сцене искушения Христа из Псалтири Тиберия[Openshaw 1993: Fig. 25].142См. демонов Баррабаса и Аквимаса из Силосского Апокалипсиса XI в. [London. BL. Ms.Add. 11695: 2; Опубл.: Schapiro 1939: Fig. 7].143Как на миниатюре из Псалтири Харли [London. BL. Ms. Harley 603: 17v; Опубл.: Openshaw 1993:Ill.
17].140Ад, фавны, кентавры и др.144 В Бамбергском апокалипсисе начала XI в. хохол в виде «стрел»венчает голову Лжепророка, сброшенного в огненное озеро [Bamberg. SB. Ms. A. II. 42: 49v; опубл.:Откровение 2003: 27]. На иллюстрациях к популярной аллегорической поэме «Психомахия»Пруденция (IV в.) олицетворения пороков чаще всего предстают как женские фигуры или голыедикари в набедренных повязках – на их головах распущенные или пламенеющие волосы либошлемы с щетиной, которые одновременно напоминают древнеримские шлемы и перекликаются спрической демонов 145 . На многих средневековых изображениях гребни или плюмаж римскихшлемов сливаются со вздыбленными волосами бесов, создавая комбинированные образыдемонических воинов – палачей Христа, мучителей и гонителей христиан146. Как мы увидим, этотприем активно использовался в древнерусской иконографии.Тот же маркер был перенесен на многих грешников как слуг дьявола – с такой прической ихизображали и на земле, и в сценах адских мук 147 . Более того, он быстро превратился вдинамический мотив: в серии изображений появление вздыбленных волос, как и появление нимба,четко обозначает момент перерождения, духовной трансформации героя.
В русских евангельскихциклах, от миниатюр до икон праздничного ряда иконостаса, апостолов изображали без нимба вплотьдо сцены сошествия Святого Духа, когда над их головами появляются знаки святости. В житийном144См., к примеру, изображение Смерти как всадника на бледном коне (Откр. 6: 8) из Сен-Северского апокалипсиса XI в. [Paris. BNF. Ms. Lat. 8878: 109]. См.
также примеры в [Антонов,Майзульс 2011: 44].145См. рукописи IX–XI вв. [Valenciennes. BM. Ms. 412: 4, 5v, 6, 8, 8v, 10, etc.; Paris. BNF. Ms. lat. 8085:63v; BNF. Ms. lat. 8318: 59; Paris. BNF. Ms. lat. 2077: 163]. Бесы и персонификации грехов частосливаются до неразличимости. Это понятно. Уитывая, что демоны в Средневековье часто«специализируются» на конкретных пороках, а пороки персонифицируются в обличье демонов. Наминиатюре из «Суммы пороков» Гийома Перальда (вторая или третья четверть XIII в.) семьсмертных грехов изображены в обличье звероподобных крылатых демонов в набедренных повязках ис высунутыми языками [London.
BL. Ms. Harley 3244: 27v–28].146Ср. такие шлемы у двух персонажей в Вивианской Библии Карла Лысого середины IX в. [Paris.BNF. Ms. Lat. 1; 215v], шлем Афины с высоким гребнем из конского волоса на миниатюре«Кинегетики» Оппиана XI в. [Venice. Biblioteca Marciana. Cod. Gr. 479: 33; Опубл.: Алпатов 1967:Илл. 130], шлем с зазубринами у воина, пронзающего бок Христа во Флореффской Библии 1152–1172 гг.
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
