Диссертация (1168478), страница 39
Текст из файла (страница 39)
Гадес и СатанаИзображения падших ангелов прослеживаются на Руси уже с XI столетия, однако большинствокомпозиций, в которых они фигурируют, получают распространение в XII в. 154 . На фрескеСтрашного суда в церкви Спаса на Нередице (1199) можно увидеть антропоморфного сатану в образе«греховный язык», ниспадающий изо рта, – лишь отдельный язык этого огня» [Махов 2003: 338].См. огненный язык у Змея-Сатаны и Лжепророка в каролингском Апокалипсисе IX в.[Valenciennes. BM. Ms.
99: 36, 37].154Изображение архангела Михаила, низвергающего демонов, было представлено на фреске вМихайловском приделе Софийского собора в Киеве (не позднее 1061–1067) [Лазарев 1960: 54].Хотя многие ранние комплексы фресок сохранились лишь фрагментарно, и об их иконографииможно судить только по аналогии, вероятно, что на Руси XI–XII вв. фигуры сатаны и демонов, втом или ином обличье, присутствовали на большинстве фресок Страшного суда. Этот сюжетвходил в иконографическую программу многих важнейших храмов: собора Выдубицкогомонастыря (рубеж XI–XII вв.), Николо-Дворищенского собора в Новгороде (ок. 1120), СпасоПреображенского собора Переславля-Залесского (1152), Кирилловской церкви в Киеве (конец XIIв.), церкви св.
Георгия в Старой Ладоге (конец XII в.), Дмитровского собора во Владимире (1194),Спасо-Евфросиниева монастыря в Полоцке (конец XII в.) и др. [Никитина 1998: 160].145бородатого старца 155 [Мясоедов, Сычев 1925: Табл. LXXIV]. На крестах, амулетах-змеевиках иразличных образках примерно с того же времени распространяются образы Никиты-бесогона,замахивающегося на беса в образе профильной фигурки-эйдолона156. Два этих иконографическихтипа – старец и крылатый эйдолон – были заимствованы из Византии и господствовали вдревнерусском искусстве на протяжении последующих столетий. Интересно, что каждый из них могнести как минимум два значения.
В образе старца представлялся Ад либо сатана. Фигура эйдолонасимволизировала либо дьявола, либо одного из бесов.Корни этой неоднозначности уходят в книжную традицию: как мы убедились, во многихтекстах граница между демоническими персонажами размыта и неопределенна. То же характерно идля ранней иконографии. Ситуация радикально изменилась лишь через несколько веков:композиции, заимствованные из Византии, были разработаны и усложнены, а фигуры демоническогостарца и эйдолона включены в новые контексты. Синкретические образы встречались все реже.Визуально близкие персонажи все больше дистанцировались друг от друга.Двузначность фигуры-эйдолона (сатана или бес) коренилась в христианской агиографии, гдеобразы дьявола и демона могли неразличимо сливаться (см. главу 2 первой части).
Однако виконографии иерархическое деление сатана (бесовский князь) – бесы вскоре стало более четким ипоследовательным, чем в литературе: иконописцы начали активно вносить принцип иерархичности всамые разные сцены, используя для этого визуальные маркеры. Этот прием проник даже в те сюжеты,которые, исходя из книжных источников, не предполагали никакого соподчинения бесов.Двузначность фигуры старца (сатана или персонификация преисподней) некоторое времясохранялась в русской иконографии Сошествия во ад. Идея о том, что ад – не толькопространственный локус и состояние грешной души, но и самостоятельный «герой», былапродиктована литургическими текстами и богословской литературой, где говорится о «чреве»,«утробе» ада и т.п.157 В некоторых текстах Ад выступает в роли активного демонического существа.Яркий пример – апокрифическое «Евангелие Никодима», где Ад спорит с сатаной, убеждая его неубивать Христа, так как он разрушит власть дьявола и уведет души праведных.
В иконографии пик155Аналогичная фигура изображена в новгородском Николо-Дворищенском соборе [Сарабьянов,Смирнова 2007: 92].156Долгое время считалось, что Никита, избивающий беса, изображен на каменной резьбе западногофасада Дмитровского собора во Владимире (1194–1197) [Вагнер 1969: 256; Тетерятникова 1982: 7–10]. Однако вероятно, что фигура изначально обозначала Авраама в сцене жертвоприношенияИсаака [Шаров-Делоне 2007: 791–795, илл. 89; ср. илл.
90].157В том числе библейской фразой, широко известной благодаря Огласительному слову на святуюПасху св. Иоанна Златоуста: «Где ти, смерте, жало? Где ти, аде, победа?» (Ос. 13:14; 1 Кор. 15:55).146«популярности» Ада как независимого персонажа приходится на XVI–XVII вв. В это время он всереже походит на сатану: его изображают в виде великана, огромной головы, пасти, зверя и т.п. Частьэтих образов иллюстрировала те или иные тексты, другие возникли вдали от книжных истоков, всамом пространстве изображения.На древнейших русских изображениях и Сатана, и Ад предстают в виде бородатого человека(часто седого старца) в набедренной повязке. Этот иконографический тип восходит к образу Гадеса –персонификации преисподней, которая с VIII в.
возникает в византийской и западной иконографии158.На многих фресках, мозаиках, иконах и книжных миниатюрах мы видим нагого гиганта с седымикосматыми волосами. На изображениях Сошествия во ад он, повергнутый Христом, стоит или лежитпод разбитыми вратами преисподней159. В композиции Страшного суда такая же фигура царственновосседает посреди геенны160. На миниатюрах Псалтирей она прижимает к груди или нехотя отдаетдуши умерших.Характерно, что в византийских Псалтирях этот персонаж чаще всего лишен агрессивных,устрашающих и собственно демонических черт. Так, в Хлудовской псалтири IX в.
Гадес представлен вобразе античного Силена – толстого человека с залысиной и округлым животом, тянущего руки кгрешникам161 [ГИМ. Греч. № 129д: 8об., 63, 63об., 82об., 102об.; см.: Щепкина 1977]. В отличие от158Этот персонаж, похожий на античного речного бога, впервые появляется на фресках в церкви Санта-Мария Антиква в Риме начала VIII в. [Maayan Fanar 2006: 94]. Об истоках, значении и иконографииГадеса см. [Покровский 2001: 490–491, 497–498, 507–510; Frazer 1974; Кочетков 1999]. В пользутого, что в композиции Сошествия во ад Христос попирает не сатану, а персонификацию ада,свидетельствует краткое описание сцены Сошествия в полемическом антииконоборческом трактате«Против Константина Каваллина» (VIII в.): «Воскресение, радость мира, как Христос попирает ад ивосставляет Адама» [Mango 1992: 221].159См.
сцену Сошествия во ад на миниатюрах Парижской псалтири IX в. [Paris. BNF. Ms. grec 20:19v), Трапезундского евангелия X в. [РНБ. Греч. 21: 1об.; опубл.: Лазарев 1986: 70, табл. 105]; наиконе-эпистилии (XII в.) из синайского монастыря св. Екатерины [Лазарев 1986: 99, табл. 337] и др.Этот тип персонификации ада был известен не только в византийской и западной, но и в армянскойи эфиопской иконографии.
См. подробнее: [Антонов, Майзульс 2011: 56, сн. 7].160См., например, антропоморфного сатану, сидящего на звере с закрученным рыбьим хвостом, извизантийского Евангелия XI в. [Paris. BNF. Ms. grec 74: 51v.; опубл.: Лазарев 1986: Табл. 195].Такой же сатана на звере (фигура повреждена из-за выпадения грунта) на иконе XII в. изсинайского монастыря св. Екатерины [Лидов 1999: 62–63 № 13; Himka 2009: Fig. 2.5].161Единственная демоническая черта Гадеса – появившиеся у него лишь на одной миниатюре (Л.63об.) вздыбленные, как у сатаны, бесов и грешников, волосы.147Хлудовской, в западных Псалтирях каролингской эпохи – Утрехтской и Штутгартской – фигура Гадесапрямо ассоциируется с адскими муками, практически сливается с сатаной и выглядит как агрессивныймонстр с пламенеющими или змееподобными волосами [Maayan Fanar 2006].Если на византийских изображениях Сошествия во ад бородатая фигура в набедренной повязкеслужила олицетворением ада, в иконографии Страшного суда этот персонаж обозначал сатану.
Однакоиногда эти значения взаимодействуют или сливаются до неразличимости. Так, на мозаике Страшногосуда в базилике Санта-Мария Ассунта на острове Торчелло (конец XI в.) похожая фигура повторяетсядважды. Внизу, на двухголовом змее, сидит косматый старик с фигуркой юноши на коленях. Здесь онолицетворяет дьявола. Выше по центральной оси изображено Сошествие во ад, и под ногами Христа, наразбитых вратах лежит крошечная черная фигурка, почти идентичная (если не считать размера и позы)сатане, сидящему ниже. В этом случае мы уже, возможно, имеем дело с персонификацией ада – Гадесом[Keck 1930: Fig.
23; Лазарев 1986: Табл. 390]. В некоторых случаях, когда фигуры не подписаны,зрителю невозможно четко определить, кто подразумевается на том или ином изображении. Вполневероятно, что двузначность образа была намеренной 162 , и некоторые мастера конструировалисинкретический образ Сатаны-Гадеса или Сатаны-Смерти.В нашей книге 2011 г. М.Р. Майзульс проследил аналогичную двойственность вдревнерусской иконографии, которая заимствовала фигуру Гадеса из Византии.
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
