Диссертация (1168470), страница 48
Текст из файла (страница 48)
Пг., 1923. С. 13.509ГА РФ. Ф. Р-4737. Оп. 1. Д. 269. Л. 20.510Там же. Д. 81. Л. 5–6об.511Там же.508239С.П. Фохт,Н.В. Плеханов,супружескаяпараВ.Б.иЛ.Н. Арендтов,Е.П. Рыбникова, С.П. Чудновская 512.Как видно, состав пансионеров был почти исключительно женский: большуючасть их составляли вдовы, оставшиеся после смерти своих мужей безэкономического обеспечения.
Далеко не все они были одиноки, порой прошение озачислении в Дом престарелых ученых инициировало бедственное положениеближайших родственников513. Для поступления в Дом престарелых ученых нужнобыло заполнить заявление на имя председателя ЦЕКУБУ, приложить опросныйлист и список научных трудов514 и удостоверение завдомом жилищноготоварищества о том, что «указанное лицо нигде не служит, торговлей ипромыслами не занимается, имущества никакого не имеет и находится в крайнейнужде и бедности»515.
При необходимости предоставлялась справка от врача оналичии заболеваний516. С середины 1920-х гг. было введено ограничение: изчисла вдов в ДПУ могли быть зачислены лишь те, чьи мужья умерли в течениепоследних десяти лет, это несколько сузило круг претенденток.СохранилосьбольшоеколичествопрошенийозачислениивДомпрестарелых ученых – многие из них сопровождались ходатайствами – например,самого президента АН СССР А.П. Карпинского517.
Конечно, это свидетельствуето том, что количество мест в ДПУ было ограничено, а попасть в него пыталисьмногие. Ситуация усугублялась тем, что аналогов столичным учреждениям вСССР не было: прошения о зачислении поступали из самого Кисловодска518. Сдругой стороны, в Доме престарелых ученых иногда оказывались и те, кому нехватило места, например, в Доме ветеранов революции – так, в 1928 г. вМосковском ДПУ выделили место для бывшего редактора марксистскогоГА РФ.
Ф. Р-4737. Оп. 1. Д. 215. Л. 1а.Там же. Д. 269. Л. 6об.514Там же. Д. 215. Л. 12–12об.515Там же. Л. 15.516Там же. Л. 18.517Там же. Д. 376. Л. 29.518Там же. Л. 5.512513240журнала «Правда» В.А. Кожевникова «ввиду недостаточности заслуг передРеволюцией».519 При распределении мест доходило и до откровенно комическихслучаев: так, в Московский ДПУ в 1929 г. зачислили внука поэта Г.А. Пушкина ссыном, – юноша в 1929 г. заканчивал школу в Лопасне и хотел продолжитьобучение в Москве 520.Многочисленные ходатайства о зачислении в Дом престарелых ученых,конечно, имели под собой экономическое обоснование. До 1927 г.
зачисленныежили на полном государственном пансионе. Так, на 1924–1925 гг. на содержаниедомов было отпущено 33 063 руб., из них на питание для 45 призреваемых –18 560 руб. из расчета по 34 руб. 37 коп. в месяц на человека; на медицинскоеснабжение – 540 руб.; остальные расходы составили траты на содержаниеперсонала и хозяйственные, в том числе канцелярские, расходы521. В составпродуктовой корзины пансионеров входили хлеб, сахар, крупа, рыба, мясо, чай,кофе, яйца, овощи, молоко, клюква522.
В 1927 г. была введена платность запребывание в ДПУ. Существовал следующий порядок расчетов: лица, имевшиепенсии и иные получения, вносили в ЦЕКУБУ в виде покрытия части стоимостиих содержания всю сумму своих получений за вычетом 30 руб. (эта суммаоставалась в личное пользование); лица же, имеющие пенсии или иные полученияменее 25 руб. в месяц, получали от ЦЕКУБУ ежемесячную надбавку, доводящуюсумму до 30 руб. в месяц523.Таким образом, Дом престарелых ученых давал определенные гарантии встарости и недееспособности: прежде всего, это были крыша над головой ипитание.
При этом, как ни странно, медицинское обслуживание пансионеровоставляло желать лучшего – так, при ДПУ не было закрепленного врача524. ВГА РФ. Ф. Р-4737. Оп. 1.Д. 269. Л. 23.Там же. Л. 32.521Там же. Д. 132. Л. 8–9.522Там же. Л. 36.523Там же. Д. 215. Л. 94.524Там же. Л. 108.519520241случае серьезных заболеваний или осложнений пансионеров отправляли вгородские больницы, откуда они иногда уже не возвращались.Есть еще один аспект, характерный для всех геронтологических учреждений:совместноепроживаниесопровождалосьвзрослыхконфликтами.разнохарактерныхСтепеньихостротылюдейбыланередкоразной.Так,И.А.
Бродский в воспоминаниях о К.И. Чуковском, приведшим его однажды вДом престарелых ученых на ул. Халтурина в Ленинграде, писал: «У каждойстарухи свой норов. Живут они рядом в отдельных комнатах, дружат и ревнивоссорятся чаще всего из-за своих друзей. Если Анна Ивановна [Менделеева]дружит с Ильей Яковлевичем Гинцбургом, можете не сомневаться, что оГинцбурге Екатерина Павловна [Cултанова-Леткова] даже и слышать не захочет.Она просто скажет, что “не знает такого скульптора и не хочет знать”, хотя еще ввосьмидесятых годах Гинцбург сделал ее статуэтку.
Но зато Анна Ивановна,узнав, что художник Альфред Рудольфович Эберлинг хочет написать портретЕкатерины Павловны, щепетильно скажет: “Боже, да кто же это, откуда вывыкопали его?” – хотя вместе с Эберлингом она когда-то училась в классахАкадемии художеств…»525. Далеко не все конфликты выдерживали такуюизящнуютональность.Воднойизсохранившихсядокладныхзаписокзаведующей ДПУ от 7 апреля 1927 г. отмечалось, что «призреваемаяК.В. Плеханова, находясь вновь в периоде повышенного нервного состояния,встретив призреваемую М.Ф.
Мусселиус, без всякого со стороны последнейповода, грозила разбить ей голову палкой и называла ее бранными словами»526.К концу 1920-х гг. в судьбе Дома престарелых ученых наметился перелом –было принято решение об объединении московского и ленинградскогоучреждений в единое, союзного значения. Слухи о переводе дома в Ленинградходили еще в 1927 г. Сохранилось коллективное обращение проживающих в 3-мБродский И.А. Дядя Облей // Воспоминания о К.И.
Чуковском. М, 1977.https://profilib.com/chtenie/85987/kollektiv-avtorov-vospominaniya-o-kornee-chukovskom-5.php(даьта обращения: 25.02.2019).526ГА РФ. Ф. Р-4737. Оп. 1. Д. 215. Л. 95.525242Неопалимовском переулке от 30 октября 1927 г.: оно было составленоМ.А.
Сеченовой и подписано всеми проживающими. Ввиду «усилившихся запоследнее время слухов» о возможности выселения Дома престарелых из Москвыони обращались с просьбой «в память заслуг перед Родиной мужей и сыновей неотрывать от всего, что осталось для нас дорогого и оставить в доме вНеопалимом»527. Это прошение было неслучайно: для престарелых жителей ДПУ,кроме связей с живыми, существовали и связи с умершими, которые могли бытьразорваны в случае переезда в другой город. Так, на Ваганьковском кладбище вМоскве, рядом с могилой мужа, завещала в 1927 г.
быть похороненнойМ.А. Сеченова. Ее смерть в 1929 г. позволила этому желанию осуществиться: Домпрестарелых ученых был переведен в Ленинград лишь в конце 1930 г.528.Надекабрь 1941 г. из блокадного города он эвакуирован не был. Сохранился идокумент периода блокады – список остатка продуктов в кладовой ДПУ: он былсоставлен руководством коллективно «путем взвешивания и подсчета»529.
В годыблокады в Доме престарелых ученых скончалась одна из старейших пансионерок– вдова Д.М. Менделеева А.Н. Менделеева-Попова.Функционирование Дома престарелых ученых иллюстрирует практическийопыт реализации одной из инициатив социальной заботы советского государствав 1920–1930-е гг. Созданный в системе ЦЕКУБУ, Дом престарелых ученыхдолжен был стать последним местом жительства для одиноких научныхработников, однако по факту чаще он выступал как пристанище для их вдов – нетолько свидетельниц жизни «ученых мужей», оставшихся без попечительства исредств к существованию, но и самодостаточных, ярких, характерных личностей –многоцветных «осколков» прошлого, ушедшего времени. Порой Дом престарелыхученых принимал под крышу и тех, кто имел отдаленное отношение к науке –ГА РФ.
Ф. Р-4737. Оп. 1. Д. 215. Л. 111.Там же. Д. 376. Л. 5.529Там же. Ф. А-413. Оп. 1. Д. 163. Л. 239.527528243родственников знаменитых писателей, революционеров: их иждивение былоданью памяти их выдающимся родственникам.Еще одним подобным «островком» социальной защиты научных работниковбыл широко известный санаторий «Узкое». Переданная в систему ЦЕКУБУ в1922 г. старая усадьба князей Трубецких стала местом отдыха ученых иработниковкультурывысшихкатегорий(низшимпопастьтудабылозатруднительно, во всяком случае, в летние месяцы). Как писал в своихвоспоминаниях Л.Л. Сабанеев, «в качестве художественного деятеля “четвертойкатегории” я и попал на отдых в “Узкое”… “Узкое” встретило нас чрезвычайноприветливо. Надо заметить, что вообще эти учреждения ЦЕКУБУ были каким-тооазисом старого мира или, по крайней мере, напоминанием о старом мире.
Дажевозглавлявший ЦЕКУБУ коммунист Халатов (по социальному положению —неокончивший студент) был чрезвычайно симпатичным существом, мягким иделикатным. Что касается до самого “Узкого”, то это был настоящий “кусокстарого мира”… Встретившие нашу группу отдыхавших заведующие домом —чета Константинович — уже совсем перенесли нас в прошлую Россию: он —бывший губернатор, она — внучка Пушкина. Стало совсем уютно»530.
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
