Диссертация (1168461), страница 33
Текст из файла (страница 33)
// РА. 2013. № 4. С. 99–108; Алексеев А. С., Завьялов С. М. Алебастровый саркофаг патриарха Никона: состав и возможные источники // РА. 2013. № 4. С. 109–112.160Анонимное хожение в Царьград // Книга хожений. Записки русских путешественников XI–XV вв. /Сост., подг. текста, пер., вступ. статья и комм. Н. И.
Прокофьева. М., 1984. С. 82; Хожение Стефана Новгородца // БЛДР. Т. 6: XIV — середина XV века. СПб., 1999. С. 38. В Словаре древнерусского языка XI–XIVвв. это словоупотребление не отражено. См.: СлДРЯ XI–XIV вв. Т. III. М., 1990. С. 125–126. Ср.: БеляевЛ. А. Христианские древности. Введение в сравнительное изучение. М., 1998. С.
272–273.161Беляев Л. А. Русское средневековое надгробие… С. 19–20; ср.: Гиршберг В. Б. Материалы для свода надписей на каменных плитах Москвы и Подмосковья XIV–XVII вв. Ч. I. Надписи XIV–XVI вв. // НЭ.1960. Т. I. С. 6–7; АСЗ. Т. I. М., 1997. С. 240. № 268.159125списке надгробий Троице-Сергиева монастыря162. В Кормовой книге ИосифоВолоколамской обители (1581/82) подписные надгробия названы «гробамиписаными», «цками писаными» и т.п.163 В духовных грамотах надгробныеплиты именуются «цками» или «дсками»164, а если намогильный каменьупоминался часто, и ясно, о чѐм шла речь, — «камнем», эпитафии же —«подписями»165.
Разнообразна терминология и в памятниках агиографии. Вразных редакциях «Книги, глаголемой о русских святых» плиты с эпитафиями названы «дсками каменными с лѣтописью на них», «дсками писанными»166, «лѣтописью на дскѣ»167. В житиях подписное надгробие именуется«дской», а надпись на нѐм — «подписью»168, или же «каменемъ бэлымъ с подписаніемъ»169. «Простыми цками» называли белокаменные намогильные плитыбез эпитафии170. Уникально обозначение надгробия как «мраморъ» в спискечудес прп. Максима Грека, вынудившее переписчика сделать на поле листамаргиналию «камен»171.В XVII в. данная терминология расширяется в связи с широким распространением белокаменных плит-вставок. В «Повести о Псково-Печерском162Рук.: РГБ ОР.
Ф. 304.I (Основное собрание Троице-Сергиевой лавры). № 820. Изд.: УндольскийВ. М. Новые разыскания о месте погребения Прокопия Ляпунова // ЧОИДР. 1846. № 2. Отд. I. С. 24–50; Горский А. В. Историческое описание Свято-Троицкой Сергиевой лавры. Ч. 2. М., 1890. С. 96–119.163Das Speisungsbuch von Volokolamsk: Eine Quelle zur Socialgeschichte russischer Klöster im 16.Jahrhundert = Kormovaja kniga Iosifo-Volokolamskogo monastyrja / Нrsg. und übers. von L. Steindorff. Unter mittarb.
von L. Koke, E. Kondraškina, U. Lange, N. Pohlmann. Köln; Weimar; Wien, 1998 (Bausteine zur slavischenPhilologie und Kulturgeschichte. Rh. B. Edition. N. F. Bd. 12). S. 367–374; см. также: Афанасьева И. А. Намогильные памятники конца XV — начала 80-х гг. XVI в. по Кормовой книге Иосифо-Волоколамского монастыря // ВЭ. Вып. VIII. М., 2015. С. 256–259.164Подробнее см.: Кошелева О. В.
«Отходя от света сего…». Частная жизнь московской элиты XVIIвека через призму завещаний // Человек в мире чувств. Очерки по истории частной жизни в Европе и в некоторых странах Азии до начала Нового времени / Отв. ред. Ю. А. Бессмертный. М., 2000. С. 362–366.165Cм. также: Барсуков А. П. Род Шереметевых. Кн. 3.
СПб., 1883. С. 138–147, 156–158; Духовное завещание князя Ф. И. Хворостинина (1603 г.) // Русский архив. 1896. № 1. С. 571.166НБ МГУ. ОРиРК. № 293. Л. 461 об. Об этом сборнике см.: Поздеева И. В. Вновь найденный сборник Симеона Моховикова с гравюрами Г. П.
Тепчегорского // Народная гравюра и фольклор в России XVII–XIX вв. Материалы научной конференции к 150-летию со дня рождения Д. А. Ровинского. М., 1976. С. 175–198.167Толстой М. В. Книга, глаголемая описание о российских святых, где и в котором граде или области или монастыре и пустыни поживе, чюдеса сотвори, всякаго чина святых. М., 1887. С.
268 (репр.: М.,1995). См. также: Беляев Л. А. Русское средневековое надгробие… С. 227.168Синицына Н. В. Сказания о преподобном Максиме Греке (XVI–XVII вв.). М., 2006. С. 105.169Житие и страдание святого и праведного Иоанна убиенного Углецкого. Рыбинск, 2011. С. 36.170Серебрянский Н. И. Очерки по истории монастырской жизни в Псковской земле с критикобиблиографическим обзором литературы по истории псковского монашества. Псков, 2013.
С. 495.171Белокуров А. С. О библиотеке московских государей в XVI столетии. М., 1898. С. CIX с прим. *.126монастыре» под 1602/03 г. поливные керамические надгробия названы «керемиды мраморныя съ подписаниемъ, котораго лѣта и месяца и дни и ктоименем преставися»172. Позднее «керамидами» в Пскове стали называть белокаменные надгробные плиты-вставки (Ил. 39, 48)173.В Москве заготовленные для надгробия плиты называли «лещадями»174или «дщицами»175.
Готовая эпитафия именовалась «нагробнымъ» или «лѣтописнымъ камнемъ», а сам текст — по содержанию — «лѣтописными словами» или «лѣтописной подписью»176.Всѐ это свидетельствует о том, что сравнительно новые термины, использовавшиеся в Московской Руси для обозначения подписных надгробий,принадлежали к области бытовой лексики и отражали обыденные представления о них. В целом терминология, связанная со старорусскими лапидарными эпиграфическими памятниками, в том числе и надгробиями, кажется более скудной, нежели обозначения надписей на произведениях лицевого шитья и на изделиях из драгоценных металлов177.
При описании первых термин«подпись», обычно имя святого, встречается вместе с обозначением техники,в которой она выполнена, — «жемчюгом сажено», «низана жемчюгом», «шита серебром». От «подписи» отличали «лѣтопись» — вкладную надпись, богослужебные тексты, тропари и кондаки назывались «словами», также с указанием техники их исполнения — например, «шиты слова серебром с канителью». «Подписи» имелись и на металлических изделиях, а техника их исполнения обозначалась «наведена финифтью», «резана по серебру, золочена». Видимо, данные подробности в терминологии связаны со сложностью172Повесть о Псково-Печерском монастыре // БЛДР. Вып.
13: XVI век. СПб., 2005. С. 528.См.: Плешанова И. И. Каменные надгробные плиты… С. 63.174Забелин И. Е. Материалы для истории… Стб. 1082. В СлРЯ XI–XVII вв. данное словоупотреблениене отражено. См.: СлРЯ XI–XVII вв. Вып. 8. М., 1981. С. 224. s.v. лещадь.175Надгробная плита митрополита Новгородского Евфимия († 1695) в Новгородском Софийском соборе. См.: Янин В. Л.
Некрополь Новгородского Софийского собора. Церковная традиция и историческаякритика. М., 1988. С. 15. Прим. 17. В исторических словарях русского языка данное словоупотребление неотражено. См.: СлРЯ XI–XVII вв. Вып. 4. М., 1977. С. 393. s.v. дщица; СлОРЯ XVI–XVII вв. Вып. 6. СПб.,2014. С. 97. s.v. дщица.176Забелин И.
Е. Материалы для истории… Стб. 1060, 1068.177См.: Вкладная книга Троице-Сергиева монастыря. Изд. подг. Е. Н. Клитина, Т. Н. Манушина, Т. В.Николаева. М., 1987. С. 26, 27, 30, 33, 110, 135, 142 175.173127процесса изготовления, а также с эстетической и материальной ценностьюданных произведений прикладного искусства.Эпитафии — самый формализованный тип лапидарных надписей концаXV–XVII в.178 Они содержат лишь ту информацию, которая считалась ключевой в судьбе умершего и укладывалась в рамки существующего канона илиидеальной модели, что свойственно Средневековью.
Одной из главныхфункций эпитафий было указание на факт благой кончины, не препятствующей христианскому погребению и поминовению, что и определило их структуру, окончательно сложившуюся в первой четверти XVI в. Она состояла из«некрологического» набора информативных единиц (Ил. 19, 40):— указание на год, месяц и день смерти — «лета или в лето, месяца такого-то такого-то дня;— указание на день памяти святого, на который пришлась смерть, —«на память такого-то святого»;— указание на факт благой смерти — «преставися»;— указание на христианскую принадлежность умершего — «раб Божий/ раба Божия»;— указание на сословную принадлежность или профессию;— сведения о личности.Структурообразующими элементами «классической» старорусской эпитафии являются датирующая формула («в лето») и глагол «преставися», аключевой информативной единицей — словосочетание «раб Божий».
В зависимости от времени создания эпитафии данные единицы могут «наращиваться» за счѐт присоединения к датирующей формуле указания на день памятисвятого, на который пришлась смерть, а к сведениям о личности — указанийна сословную принадлежность или профессию умершего.Информативные единицы, выходящие за рамки формуляра, Л. А. Беляевназвал расширениями179.
Их разнообразие зависит от перестановок и наращивания основных информативных единиц, а также от замен одних компо178179Беляев Л. А. Русское средневековое надгробие… С. 236.Там же. С. 255–256.128нентов другими, близкими по значению и стилю180. На важное источниковедческое значение таких единиц указывают две эпитафии, где вместо традиционной формулы «преставися раба Божия N, жена N» дана формула«преставися раба Божия N, мать N». Это — эпитафии матери Якима Фѐдорова Евдокии Стефановой († 1530) из Кашинского Дмитровского монастыря181и матери Петра Григорьевича Голенищева-Кутузова Евфимии Готовцевой (†1661) из села Ликурги Буйского р-на Костромской обл.
(Ил. 71). Возможно,подобные формулы отражают развод родителей (что допускалось каноническими правилами), так как, судя по наличию отчества, а во втором случае —и родовой фамилии, сыновья обеих женщин были законнорожденными.Во время Ливонской войны появляются эпитафии с элементами «фактографического» типа, отражающие случаи насильственной смерти — гибельна государевой службе (что характерно для представителей служилых родов)182.
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
