Диссертация (1168461), страница 31
Текст из файла (страница 31)
66). Однако в эпиграфических памятниках первой четверти XVIII в события, происшедшие до реформы календаря, датированы по годам от Сотворения мира и в даты от Рождества Христова не переводятся.Сразу после календарной реформы появляется и верный пересчѐт лет отСотворения мира в годы от Рождества Христова в надписях с двойной шкалой летоисчисления. Так, в одной из эпитафий Псково-Печерского монастыря указаны даты смерти трѐх человек (29 мая, 22 июля и 1 августа) и 7209 г.от Сотворения мира, переведѐнный в 1701 г.
от Рождества Христова121. Темне менее, в эпиграфических памятниках первой четверти XVIII в события,происшедшие до 1700 г., датированы по годам от Сотворения мира и в датыот Рождества Христова не переводятся.§ 3. Основные типы старорусских лапидарных надписейВажнейшей составной частью репертория старорусских надписей является их типология. Классификация источников — одно из средств их познания и обязательный этап научного исследования. Л. Н. Пушкарѐв отмечал,что она должна основываться «на определѐнного рода связях между различными типами, родами и видами источников»122. Памятники эпиграфики сов-118Напр.: Высоцкий С. А.
Средневековые надписи Софии Киевской (По материалам граффити XI–XVII вв.). Киев, 1976. С. 11–16. № 234, 240–245, 247.119Плешанова И. И. Каменные надгробные плиты... С. 125. № 220.120Там же. С. 129–130. № 225.121Там же. С. 128. № 229.122Пушкарѐв Л. Н. Классификация русских письменных источников по отечественной истории. М.,1975. С. 7–8, 62, 191, 237, 265.115мещают признаки письменного и вещественного памятника123. К признакамвещественного источника относятся внешние данные надписи — материал,форма и способы еѐ оформления, к признакам письменного — зафиксированная в ней информация. Последняя играет ведущую роль, внешние признаки подчинены ей и при источниковедческом анализе играют вспомогательную роль.
В отличие от любого другого современного ей письменного источника, старорусская надпись жѐстко привязана к месту — архитектурномуобъекту или некрополю. Поэтому еѐ местонахождение, сближающее надписьс археологическим источником, играет не меньшую роль, чем внутреннее содержание, так как определяет еѐ тип и содержащуюся в ней информацию.1. Проблема типологии старорусских надписейСравнительно недавно британский исследователь С. Франклин ввѐлтермин графосфера как обозначение «пространства видимого слова»124.
Какодну из основных составляющих публичной графосферы городского пространства исследователь выделил открытые для обозрения памятники эпиграфики, отметив при этом «визуальное безмолвствие» средневекового города, по сравнению с античным. Разница, однако, заключалась в соотношениимежду словом устным и письменным125. В античном обществе публичнаяэпиграфика играла ведущую роль. Надписи — постановления народных собраний, законы, союзнические и торговые договоры, отчѐты о строительстве,декреты о даровании привилегий иноземцам (проксении), списки должностных лиц, акты об освобождении рабов (манумиссии) и пр.
— были тесно взаимосвязаны с полисными институтами. Посвятительные надписи и гимны вчесть богов и героев, списки пожертвований в храмы, записи оракулов относились к религиозной сфере, неотделимой от публичной: наиболее важныенадписи хранились в святилищах и были общедоступны. К мемориальнойсфере принадлежали почѐтные декреты, надписи в честь победителей на123Ср.: Там же. С. 260.
Рис. 2.Franklin S. Mapping of Graphosphere. Cultures of Writung in Early 19 th-Century Russia (and Before) //Kritika: Explorations in Russian and Eurasian History. New Series. 2011. Vol. 11. № 3 (Summer). P. 531–560;Франклин С. Рост графосферы в публичном пространстве (ок. 1450 — 1850-е гг.) // Труды Института русского языка им.
В. В. Виноградова. 2016. Т. 9. С. 238–253.125Утченко С. Л. Политические учения Древнего Рима. М., 1977. С. 10.124116спортивных состязаниях, строительные надписи, летописи и им подобные. Кчастной сфере относились эпитафии, но непроходимого барьера, отделявшего их от публичных надписей, не было. Точно так же общественная жизнь вэту эпоху преобладала над частной, и бóльшая часть жизни человека принадлежала обществу и проходила у него на виду. В силу порождѐнной этим обстоятельством диалогичности мышления культура Греции и Рима была культурой устного слова126, и надписи в меньшей степени создавали графосферугорода, в большей — дополняли пространство звучащего слова.Христианство, сосредоточив человека на своѐм внутреннем мире, открыло эпоху визуального восприятия слова.
Отныне надписи, украшавшиестены храмов и зданий и создававшие графосферу города, утратили былоезначение, но не «безмолвствовали», а были подчинены визуально языку богослужений, церковных проповедей, церемоний и колокольного звона. Поэтой причине западноевропейская эпиграфика эпохи Средневековья, в отличие от эпиграфики античности, очень бедна типами127. Развитие публичнойграфосферы Средневековой Руси, не знавшей «своей» античности, прошлодлительный путь от обилия граффити на стенах храмов до появления строительных и надгробных надписей в пространстве города, монастыря и села вэпоху Московского государства. Однако эпиграфика этой эпохи не отличается многообразием типов от надписей западноевропейского Средневековья.В античной эпиграфике главным критерием при выделении типа надписи служит еѐ содержание, зависящее от взаимосочетания формул128.
В грамматике под формулой понимается такое словосочетание, смысл котороговоспринимается как единое, не свободное, не членимое и не разложимое начасти сообщение129. В отличие от грамматической категории, для каждоготипа надписей формулы жѐстко унифицированы. В разных отраслях эпигра126Подробнее см.: Там же. С.
10–14.Ср.: Климанов Л. Г. Казус Франческо да Камилла: новооткрытый памятник крымско-генуэзскойэпиграфики в свете общественной и политической жизни Генуи первой трети XV в. (Лапидарная надпись1426 г. с родовым именем Камилла, неизвестного консула Солдайи) // ВИД. Т. XXVII. СПб., 2000. С. 305.128См.: Фѐдорова Е. В. Латинская эпиграфика. М., 1969. С.
174–175.129Есперсен О. Философия грамматики / Пер. с англ. В. В. Пасека и С. П. Сафроновой. Под ред. и спредисл. Б. А. Ильина. М., 1958. С. 23.127117фики их именуют элементами внутренней структуры текста (А. А. Столяров),информационными элементами (В. И. Цехмистренко), структурными элементами или информативными единицами (Л. А.
Беляев)130. Поскольку последний термин утвердился в старорусской эпиграфике, будем придерживатьсяего и мы. Таким образом, под содержанием эпиграфического памятника японимаю постоянный для каждого типа надписи набор информативных единиц, являющихся еѐ структурообразующими элементами.В середине XIX в. первую классификацию русских «надписей» (включившую и памятники палеографии) создал И. П.
Сахаров, выделивший:— надписи на камнях;— надписи на металле;— надписи на дереве;— надписи на шелковых и холстинных тканях;— надписи на пергамене и бумаге131.В начале ХХ в. новую классификацию «памятников вещевой палеографии» предложил И. А. Шляпкин. Выделенные им «разновидности» были связаны с материалом носителя и способом нанесения надписи132:— на металлах (выпуклые и врезные на золоте, накладные и врезные насеребре, выпуклые, врезные и процарапанные на меди, выпуклые и штампованные на свинце, на сплавах, надписи на сосудах из лужѐного железа);— на финифти, включая надписи на керамических изразцах;— выпуклые и врезные надписи на камне, включая мозаичные надписи;— на кости и перламутре;— на глине (надписи на кирпичах и керамика);— на штукатурке (граффити, надписи на фресках и надписи краской);— на дереве (выпуклые и врезные надписи на кипарисе, сосне, ели и дубе, а также надписи на пряничных досках);— на тканях;130Беляев Л.
А. Русское средневековое надгробие… С. 253.Сахаров И. П. Обозрение русской археологии // ЗОРСА. 1851. Т. I. Отд. I. С. 80.132Шляпкин И. А. Русская палеография. СПб., 1913. С. 5–8.131118— на воске (печати).Типологические классификации собственно древнерусских надписейбыли созданы акад. Б. А. Рыбаковым в 1964 г.133 Одна из них предусматривала классификацию надписей по материалу и способу написания:— надписи, процарапанные писалом на мягком материале;— процарапанные коническим острием;— резанные на металле, дереве, кости;— гравированные резцом по металлу;— долблѐнные и чеканные (камень, металл, литейные формы);— врезанные в дерево;— выпукло-резанные (камень, дерево, кость, матрицы для набойки);— выпукло-накладные (восковые модели литых изделий);— шитые;— проволочные или напаянные;— писанные золотом по меди.Вторая — делила надписи по «стилю»:1) надписи официальные (фрески, мозаики, камни, произведения ювелирного искусства),2) надписи бытовые (пометки, подписи владельцев, частные письма).Б.
А. Рыбаков осознавал ограниченность данной типологии и попыталсяразделить древнерусские эпиграфические памятники по содержанию на«условные группы»134:— надписи мастеров;— надписи женщин, прявших пряжу;— надписи на серебряной утвари;— надписи с цифровыми расчѐтами;— эпиграфические данные о феодальной титулатуре;— тайнопись новгородских стригольников;133Рыбаков Б.
А. Русские датированные надписи XI–XIV вв. // Археология СССР. САИ. Вып. Е1–44.М., 1964. С. 7; Он же. Русская эпиграфика X–XIV вв. (состояние, возможности, задачи) // Рыбаков Б. А. Изистории культуры Древней Руси. Исследования и заметки. М., 1984. С. 39–40.134Рыбаков Б. А. Русская эпиграфика… С. 44–58.119— церковные граффити заклинательного характера;— бытовые надписи-граффити;— граффити летописного характера;— граффити-автографы.А. А. Медынцева согласилась с предложенной Б. А. Рыбаковым типологией, но сочла еѐ ограниченной, выделив следующие типы135:I.
Надписи-граффити на твердом материале (на амфорах-корчагах, пряслицах, серебряных гривнах, литейных формах, стенах зданий, плинфах истроительной штукатурке);II. Надписи на предметах прикладного искусства;1. надписи светского назначения (на оружии и драгоценной утвари);2. надписи на предметах христианского культа (на ковчегах, окладахикон, церковных сосудах, крестах, иконах и змеевиках);III. Надписи на дереве;IV.
Монументальные надписи (мозаики, фрески, каменная резьба, камнии кресты).С этой типологией согласна и Т. В. Рождественская, но с оговоркой, что«границы между рубриками этой классификации не являются жѐсткими»136.Материало- и вещеведческий подход к классификации эпиграфическихпамятников, будучи формальным по сути, ограничен, поскольку из типологии выпадает главное — содержание надписей, тогда как оно и должно лежать в основе выделения типов137. Особенно это заметно в дисскуссии о типологии древнерусских граффити на стенах храмов, в котором в итоге возобладало мнение о главенстве содержания надписей138.135Медынцева А.
А. Грамотность в Древней Руси (По памятникам эпиграфики Х — первой половиныXIII века). М., 2000. С. 14.136Рождественская Т. В. Эпиграфические памятники на Руси в эпоху становления государственности// Древнейшие государства Восточной Европы. 2010 год: Предпосылки и пути образования Древнерусскогогосударства. М., 2012. С. 495.137Ср.: Бубнова М.
М. Проблема классификации древнерусских надписец-граффити XI–XIV вв. (напримере надписей Киевского Софийского собора // Источниковедческие исследования. Вып. 5 / Отв. ред.А. О. Чубарьян; сост. Т. В. Гимон. М., 2012. С. 79–92.138См.: Корнiєнко В. В.
Графiтi Софiï Киïвьскоï. XI — початку XVIII ст.: iнформацiйний потенцiалджерела. Киïв, 2014. С 64–70.120Каждый тип эпиграфических памятников имеет свою структуру информативных единиц, определяющих его функции. По этой причине более продуктивной кажется типологическая схема раннесредневековых надписей Западной Европы, предложенная О. А. Добиаш-Рождественской, в основу которой легло их содержание:— надписи на монетах;— надписи на печатях;— надписи на публичных памятниках (надгробные, вотивные, почѐтные,посвятительные, монументальные);— обиходные надписи на предметах общественного и частного быта139.2.
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
