Диссертация (1154428), страница 27
Текст из файла (страница 27)
те Вельде (Veldete H. Some Remarks on the Structure of Egyptian Divine Triads.//The Journal of Egyptian Archaeology (JEA), Vol.57 (Aug., 1971). P. 80-86.), а также несколько более позднюю (хотя и небесспорную с точки зрения рядаутверждаемых автором тезисов) публикацию В. Вестендорфа по этой же теме (Westendorf W. Zweiheit, Dreiheit und Einheit in der altägyptischen Theologie .// Zeitschrift für ägyptische Sprache und Altertumskunde (ZÄS).Bd. 100. Hf.2 (1974).
S. 133-140.).143главнейшим из которых стала, несомненно, реакция фиванской «интеллектуальной элиты» на амарнскую религиозно-теологическую «ломку».Очень ярким доказательством этого является небольшая фраза одной из«глав» Лейденского гимна, имеющая непосредственное отношение к категории «Маат», одной из самых фундаментальных и теоретически насыщенныхкатегорий древнеегипетской мысли и культуры. Как мы помним, Каирскийгимн Амуну-Ра в числе прочих традиционных эпитетов гелиопольской солярной теологии, приписывает Амуну такой чрезвычайно характерный ещё сэпохи Среднего царства эпитет Ра, как «владыка Маат» (nb MAat) (P. Boulaq17 8.1-2).
Этот факт совершенно естественным образом согласуется и сфункциями Амуна как демиурга, так как в данном случае в своём онтологическом аспекте Маат выступает именно как сакральный миропорядок, устанавливаемый творцом на месте изначального водного хаоса (эта модель, какмы помним, практически в таком же варианте присутствует и в первых,наиболее ранних источниках гелиопольской солярной теокосмогонии эпохиДревнего царства). В источниках амарнской эпохи на фоне непрекращающихся жестоких репрессий, направленных, прежде всего, на культ Амуна иего теологию, происходит существенное учащение использования существительного «Маат», но здесь эта категория используется уже в другом своёмаспекте – гносеологическом, то есть служит обозначением истинности новойрелигиозной доктрины, противопоставляемой, таким образом, старым культам и теологическим концепциям и, прежде всего, фиванской теологии Амуна-Ра (об этом факте мы также упоминали несколько ранее).
И вот теперь, попрошествии более чем полувека с момента завершения столь болезненнойдля всех без исключения областей египетской духовной культуры «ломки»,тема связи Амуна и Маат вновь затрагивается теперь уже в тексте Лейденского гимна, причём происходит это уже не путём простого и вполне стандартного (в силу огромной многократности применения) приписывания144Амуну традиционных предикатов египетских солярных божеств, в первуюочередь, Ра, а посредством выведения формулы ясного и предельно очевидного тождества:Амун - Маат138Амун, следовательно, выступает в этом коротком пассаже Лейденскогогимна не как «владыка Маат», но уже как воплощение Маат.
Но возможно лив данном случае говорить о традиционной трактовке этой категории, то естьпонимании под ней сакрального миропорядка и являющейся его частнымслучаем социальной справедливости, на уровне общественных отношенийвоплощённой в системе государственного аппарата во главе с царём и реализуемой посредством механизмов «горизонтальной» и «вертикальной» солидарности, ставших в своё время предметом пристального и детального анализа со стороны Я. Ассмана139?Думается, что нет, и для такого ответа у насимеется целый ряд веских оснований.Причина этого кроется, прежде всего, в самой природе Амуна (причёмсовсем не только в её демиургических характеристиках, хотя и в них отчаститоже) – речь идёт, конечно же, о его предикате как божества не только какуниверсального и всеохватного (творец мира, конечный принцип его существования и т.п.), но также способного вступать в контакт с каждым отдельновзятым человеком (что во многом определяет, в частности, и функцию Амунакак оракула, упоминавшуюся ранее в цитированном нами тексте одной из«глав» Лейденского гимна).
Следовательно, отождествление в данном кон138P. Leiden I 350, 27, I - 1, II, Zandee.139Assmann J. Ma’at. Gerechtigkeit und Unsterblichkeit im Älten Ägypten. München, 1990.145кретном случае Маат именно с Амуном являет собой яркий пример отхода оттрадиционной трактовки этой категории в древнеегипетской мысли и выступает своеобразным индикатором становящейся этики «личного благочестия»,о феномене которой мы уже неоднократно упоминали выше.
Как ни парадоксально, но, с точки зрения традиционных нормативов интерпретации этой категории в древнеегипетской мысли, сформировавшихся ещё в эпоху Древнего царства, Маат, воплощённая в образе Амуна, есть, по сути дела уже неМаат в её «классическом» понимании, так как её трактовка как универсального и справедливого миропорядка, воплощённого в государственной системе во главе с царём очень во многих своих положениях, как мы убедились,вступает в резкое противоречие с основными характеристиками природы самого Амуна. Вместе с тем, с точки зрения своего теокосмогонического содержания, Лейденский гимн Амуну, несомненно, является не просто однимиз важных, но важнейшим источником древнеегипетской мысли конца эпохиНового царства.Промежуточные результаты исследования.
В данной главе, завершающей наш исторический экскурс, мы показали, что и в эпоху Нового царства именно гелиопольская солярная теокосмогония продолжала сохранятьсвоё влияние и авторитет в рамках древнеегипетской мысли. В значительнойстепени это выразилось в теокосмогонической проблематике источниковамарнской эпохи, которые в своей «гелиоморфной» наглядности вполне вписываются в канву традиционного солярного теокосмогонического мифа ирешительно не могут рассматриваться как качественно новый шаг в его развитии. Вместе с тем подобный шаг происходит именно в эту эпоху, и связанон с возникновением и развитием фиванской теокосмогонической модели,которая, несмотря на очевидное влияние гелиопольского теокосмогонического мифа, вывела египетскую теокосмогоническую мысль на качественноиную ступень развития – как с точки зрения абстрактности используемого146лексикона, так и с позиций характеристик самого процесса теокосмогенеза,существенно отличающихся от таковых в традиционном теокосмогоническом мифе.
Квинтэссенцией этого развития стали, безусловно, фрагментытеокосмогонического содержания в Лейденском гимне Амуну – хронологически самом позднем источнике фиванской теологической мысли этой эпохи.147ГЛАВА IV. ДРЕВНЕЕГИПЕТСКАЯ ТЕОКОСМОГОНИЧЕСКАЯ МОДЕЛЬ: НОРМАТИВЫ ПРЕДФИЛОСОФСКОГО ДИСКУРСА В КОНТЕКСТЕ ГЕНЕЗИСА ФИЛОСОФИИ.4.1. Творец: солярная природа и многообразие персонализаций.В трёх предшествующих главах мы показали основные пути историческойэволюции теокосмогонических концепций, формировавшихся и развивавшихся в древнеегипетской мысли в период примерно с 2300 по 1200 гг.
дон.э., то есть на протяжении без малого полутора тысяч лет. Теперь же необходимо более подробно остановиться на базовых аспектах другой эволюции,неотделимой от той, что была предметом нашего детального рассмотрения напредшествующих страницах, а именно эволюции форм предфилософскогодискурса – речь идёт о последовательной трансформации структурных компонентов, определяющих теоретическое содержание этих концепций и, следовательно, задающих общий характер их специфики в качестве форм нетолько лишь религиозно-теологической, но специфической предфилософской рефлексии, формирующейся и эволюционирующей уже на этих наиболее ранних стадиях духовного развития древнего человека.
Применительно ктеокосмогоническим концепциям нам кажется наиболее естественным провести подобного рода анализ по трём базовым элементам этой структуры, кчислу которых мы относим собственно интерпретацию образа и функций демиурга (в том числе и механизмы его персонификации), интерпретацию ифункциональные особенности описания процесса творения, а также специфику лексического аппарата, используемого на соответствующих исторических стадиях становления и развития древнеегипетских теокосмогоническихконцепций. Именно эти три структурных элемента являются, на наш взгляд,148теми «призмами», преломляясь через которые, предфилософская составляющая древнеегипетских теокосмогоний наиболее ярко и отчётливо демонстрирует свои характерные особенности.Совершенно очевидно, что из трёх базовых составляющих предфилософии, к которым, повторимся, относятся мифология, основы научных знаний (правда, роль этого компонента, чрезвычайно существенная в рамкахдревнегреческой предфилософской традиции, в предфилософии ДревнегоБлижнего Востока оказывается значительно меньше в силу целого ряда факторов, о которых речь ещё пойдёт далее) и житейская мудрость, именно первая составляющая непременно является своеобразным «субстратом», на основе и в рамках которого формируются первые древнеегипетские теокосмогонические концепции.
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
