Диссертация (1149092), страница 13
Текст из файла (страница 13)
Опуская все сопутствующее, можно смело сказать, чтосущность этой теории заключается в вышеприведенной строке из Евтидема 284с. Отсюда жепрослеживается связь с языковыми играми Витгенштейна – «единством мысли-слова-дела» - и всем т.н.лингвистическим поворотом в философии сер. 20 в.209Taylor A.E. Plato. The Man and His Work.
London,1937. P.85. Согласно Тейлору, эта проблема связана сдвусмысленностью глагола быть, особенно в ионическом диалекте - диалекте науки. Глагол можетпониматься как быть в абсолютном смысле, как существовать – в экзистенциальном смысле, как бытьправдой, т.е. обозначать действительное положение дел. Проблему невозможности лжи Тейлор связывает спроблемой значения, «самые насильственные парадоксы, - пишет он, - могут быть правдивыми посколькуони означают (курсив авт.- Г.Р.) что-то (лучше: имеют смысл, не бессмысленны – Г.Р.), поэтому тот, ктопроизносит их, говорит что-то, «что существует» («what is») (Ibid)».20858У нас есть в распоряжении еще одно свидетельство Дидима Слепца,содержащееся в его Комментариях на Псалмы210, где он говорит уженепосредственно о Протагоре, и, хотя Диллон полагает, что «сомнительно,чтобы оно было аутентичным»211, тем не менее он приводит этот фрагмент всвоей книге, приведем его и мы: «Протагор говорит, что бытие для вещей,которые существуют, заключается в том, что они могут восприниматься.
Онпоясняет: Ведь для тебя, присутствующего здесь, очевидно, что я в данныймомент сижу; для того же, кто здесь не присутствует, вовсе не очевидно, чтоя сейчас сижу; следовательно, вообще не очевидно, сижу ли я сейчас илинет»212. Здесь Протагор затронул серьезную проблему, всплывшую уже вНовое Времяу Беркли в виде тезиса esse est percipi, что полностьюсоотвествует «τό εἶναι τοῖς οὖσιν ἐν τῷ φαίνεσθαι ἐστιν»213. Очевидно, что этоттезис, который выступает как парадигма солипсизма или сенсуализма, стакой радикальной точки зрения вряд ли мог быть поставлен Протагором, иГагарин вполне прав, говоря, что вопрос существования в вышеуказанномпредложении и аналогичный вопрос в Теэтете 160 b-d не соотносится с тойчастью фрагмента, где говорится о сидячем человеке, и что вполне вероятно,что Протагор вообще никогда не ставил вопрос подобным образом, поэтомуочень может быть, что и дискуссия в Теэтете бьет мимо того, что мог210Cм.: Didymos der Blinde.
Psalmenkommentar (Tura-Papyrus). Ed.M.Gronewald. Teil III, 29-34, Bonn,1969.P.380.211Dillon J. Op.cit. P.42.212Цит по: Ibid. P.42. В оригинале: «τό εἶναι τοῖς οὖσιν ἐν τῷ φαίνεσθαι ἐστιν. φαίνοµαι σοί τώ παρόντικαθήµενος: τώ δέ απόντι ου φαίνοµαι καθήµενος: άδηλον ει κάθηµαι ή ου κάθηµαι».213Вот что пишет Беркли: «Странным образом среди людей преобладает мнение, что дома, горы, реки,одним словом, чувственные вещи имеют существование, природное или реальное, отличное от того, что ихвоспринимает разум. Но с какой бы уверенностью и общим согласием ни утверждался этот принцип,всякий, имеющий смелость подвергнуть его исследованию, найдет, если я не ошибаюсь, что данныйпринцип заключает в себе явное противоречие.
Ибо, что же такое эти вышеупомянутые объекты, как невещи, которые мы воспринимаем посредством чувств? А что же мы воспринимаем, как не свои собственныеидеи или ощущения (ideas or sensations)? И разве же это прямо-таки не нелепо, что какие-либо идеи илиощущения, или комбинации их могут существовать, не будучи воспринимаемы?(Беркли Д. Трактат опринципах человеческого знания// Д. Беркли. Cочинения.
М,1978. С.172.)». Пол Вудрафф интерпретирует«τό εἶναι τοῖς οὖσιν ἐν τῷ φαίνεσθαι ἐστιν» как «не существует ничего, что не может быть чувственновоспринимаемым( Woodruff, P. Didymus on Protagoras and Protagoreans//Journal of the History of Philosophy23, 1985. P.486-487)».59реально предложить исторический Протагор214. Неправомерность атрибуциипервой части фрагмента Протагору Гагарин связывает с тем, чтосубстантивированные инфинитивы вроде τὸ εἶναι, τῷ φαίνεσθαι и т.п. хоть инебезызвестная, но вполне редкая вещь вплоть до конца Vв до н.э., и бытиеили его производные скорее всего были бы выражены привычным τὰ ὄντα –субстантивированным причастием среднего рода, и что даже Парменид, чейязык гораздо более абстрактен, чем язык Протагора, в основном используетпростые инфинитивы и причастия215.
Следовательно, как кажется, можносделать вывод, что сентенция, содержащаяся во фрагменте Дидима иприравнивающая существование к воспринимаемости, скорее всего, неявляется протагоровой. Однако все это нисколько не противоречит тому, что«человек – мера» является так же и мерой возможного бытия сущего,попавшего в сферу его восприятия, или, как сказал бы Хайдеггер, в круг егоозабочения216.Тем не менее, глядя на все это, на то, как мысль Протагора из сферы опытаприходит к релятивистским утверждениям разума217, находящих своеконечное убежище в сфере языка или попросту в вере в говоримое, или ввере своим глазам, как в случае второго фрагмента Дидима, хочется понять, ачто же, собственно, лежало в самой основе этой двойственной мысли ивсеобщей относительности.
Какой опыт исходно инспирировал такой способ214Gagarin M. Protagoras' New Fragment: Thirty Years Later//Noctes Atticae №34, 2002. Pp.116-117.Ibid.P.117, P.120. n.5.216Об интерпретации Хайдеггером тезиса Протагора о «человеке-мере» см. ниже.217Последние – т.е. релятивизм – мы отделяем пока от проблемы возможности познания вообще, т.е. как отагностицизма, так и от того, что, пусть и анахронично, можно было бы назвать научным прогрессом.Последний лишь mutatis mutandis применим к Античности в целом.
В общем у греков не было подходящегослова для прогресса, греческий ἐπίδοσις – развитие - вряд ли для этого подходит. Слово προκοπή, изкоторого Цицерон вывел progressio, является эллинистическим и имеет скорее психологические коннотации.Так или иначе, прогресса как осмысленного взгляда на развитие из прошлого через настоящее в будущее совсе большим усложнением и ради конкретной цели – следовательно, взгляда, включающего целый спектрценностный суждений, своего рода научную эсхатологию - в Античности не было; мир и так для грекасовершенен, лучшее было in illo tempore, в Золотой век, теперь же мы можем лишь приближаться к болеечистому познанию, например, в случае Платона – это познание идей, но это познание всегдаосуществляется в «вертикальном» измерении, а не горизонтальном, как в случае с прогрессом(См.: Dodds E.The Ancient concept of Progress// Dodds E.
The Ancient concept of Progress and other essays on Greek Literatureand Belief, Oxford,2001.Pp 1-26.).21560мыслить, и только ли опыт чувственного восприятия или также еще какой -тоиной? Достаточно традиционным является взгляд, согласно которому наформирование идей Протагора существенно повлиял Гераклит. Так, ещеВиндельбанд писал, что «как Протагор примыкает к Гераклиту, так Горгий— к элейцам».218Но указание на это мы находим уже у Платона219, гдеСократ с иронией говорит, что похожая доктрина являлась как бы тайнымучением,котороеПротагорсообщилсвоимученикам,скрывотнепосвященных.220 Непосвященным же он кинул несколько гномическихсентенций на манер древних поэтов, и уже одно это в достаточной мере«является причиной, по которой Платон заставляет Сократа протестоватьпротив секретности доктрины Протагора».221Но здесь следует бытьосторожным, ибо после того как Сократ свел воедино в своей речиГераклита, Эпихарма, Гомера, Эмпедокла и Протагора, становится сложно,218Виндельбанд В.
История древней философии. Киев,1995. С.108. Как считают многие ученые, такие какДюпрель, Гатри, Керферд, Гагарин , что книга, которая начиналась с предложения о человеке – мере, быланаправлена непосредственно против Поэмы Парменида, потому что как в высказывании Протагора, так и вПоэме фигурируют œsti, oÙk œsti и др. производные от εἶναι. Здесь мы не будем разбирать эту интереснуюпроблему отношения Парменида и Протагора, ибо в таком случае нам пришлось бы существенно выйти зарамки допустимого размера. Хотя сама трактовка Поэмы, особенно в англосаксонской школе 2-ой половиныXXв. очень интересна и заслуживает внимания.
Как уже кратко отмечалось, такие ученые, как Мурелатос,Кан, Шофилд, Хэвлок, Кирк внесли серьезный вклад в развитие понимания Поэмы. В общем он сводится ктому, что Парменид исследовал разные способы логических операций с глаголом быть, устранялпротиворечивые конструкции, утверждая допустимые, соотнося их с правильным образом мысли ивысказывания и не правильным.
Так или иначе, все аналитические штудии, как кажется, могут бытьзапакованы в проблему закона тождества и противоречия и логики референции, и стало быть, выявленияграниц правильного, т.е. рационально-логического мышления и демаркационной линии, после которойначинается иррациональная мифо-поэтическая деятельность. Поэтому и может показаться, что Протагоротстаивает имманентное, то что находится рядом, логику здравого смысла, а Парменид априорное итрансцендентальное, где не летают стрелы, где Ахиллес обречен догонять черепаху, где царствует холоднаялогика дискурсивного мышления, которая так сильно взбудоражит воображение Платона, когда, разрываясьна части, он не сможет соединить парменидовскую единую идею и софистическую текучую вещь.219Теэтет 152 d-e , где Сократ говорит, что «[Протагор утверждает], будто ничто само по себе неесть одно, ибо тут не скажешь ни что оно есть, ни каково оно; ведь если ты назовешь это большим, ономожет показаться и малым, если назовешь тяжелым—легким и так далее, поскольку-де ничто одно несуществует как что-то или как какое-то, но из порыва, движения и смешения одного с другим возникают всете вещи, про которые мы говорим, что они существуют, хотя и говорим неверно, ибо ничто никогда не есть,но всегда становится.
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
