Диссертация (1149069), страница 23
Текст из файла (страница 23)
При этом считается,что «самое страшное в призраке — это его подчиненность какой-то неяснойцели»293. Однако, согласно мистической трактовке Гофмана, «самоестрашное в призраке», это как раз подчиненность не «какой-то неяснойцели», а, напротив, чему-то вполне обусловленному и определенному, аименно постоянному возвращению на место преступления.Дух Даниеля появлялся в имении в Р…ттене постоянно в одном и томже месте и совершал одни и те же действия, собственно говоря, те же самые,что и во время снохождения, а именно, повторял все, что он сделал в туроковую ночь, когда было совершено убийство. Именно это и отпугиваловсех постояльцев имения от пребывания в нем и нагнетало на них страх иужас.Образдуха-привидения,непокидающегомирживыхпослесовершенного злодеяния из-за угрызений совести, в литературе являетсядовольно распространенным явлением.
Например, английский оккультист,священник и теософский писатель Чарльз Ледбитер, крайне схоже сГофманом описывал в своей книге «По ту сторону смерти» (1903 г.), в главе«Возвращение на место преступления», как раз имеющей непосредственноезначение для исследования данного мифического элемента, подобноеявление не успокоившейся после смерти души: «Глубокой ночью, когда всясемья спит, слышится серия отчётливых и резких стуков, как будто бьют293Фодор Н. Меж двух миров. М.: Айрис, 2005. С. 42.111чем-то тяжёлым по стене или по полому месту, чего нельзя объяснитьникакими физическими причинами.
Этот шум редко слышится более чемодин раз за ночь и обычно между двенадцатью и двумя часами. Иногда звукидостаточно сильны, чтобы разбудить спящего и заставить вздрогнуть дажетого, кто к ним привык…»294.В новелле «Майорат», на наш взгляд, можно выявить, почему жеГофман вводит именно этот мифический элемент в канву сюжетногоповествования.Самым главным для Гофмана, как писателя-гуманиста, при описанииперманентного появления духа Даниеля, является не само мистическоеявление привидения, а то, что оно воплощает в себе. В данном случае этосовесть, которая не дает возможности душе преступника успокоиться послесмерти.
Таким образом, даже за образами злодеев стоит четкое авторскоепонимание личностных ценностей, которыми, следуя своей романтическойконцепции личности, Гофман, так или иначе, наделял героев всех своихпроизведений, даже если они изначально были призваны отражатьгофмановский интерес именно к «ночной стороне души».Вбуквальномсмысле«ночнымрассказом»являетсяновелла«Песочный человек», рукопись которой содержит пометку автора: «16ноября 1815 года, час ночи». Это самая известная новелла из этого цикла.В ней контрапунктически соединяются две темы, особенно волновавшиеГофмана: тема автомата и тема безумия, помешательства.Модная новинка того времени — автомат— представлялась писателюзнамением времени295.
Еще в новелле «Автоматы»296 из цикла рассказов«Серапионовы братья» Гофман устами Людвига, одного из главных героев,выразил негативное отношение к этой попытке подмены человека машиной:Ледбитер Ч. По ту сторону смерти. М.: Амрита-Русь, 2004. С.116.Ботникова А.Б.
Немецкий романтизм: диалог художественных форм. М.: Аспект Пресс, 2005. С.50.296Анализ новеллы см. O’Brien W.А. E.T.A. H.’s critique of idealism: Psychology, allegory and philosophy in„Die Automate“. In: Euphorion 83 (1989), S. 369-409. Weinholz G. H.s Erzählung „Die Automate“. Eine Kritik aneinseitiger naturwissenschaftlich-technischer Weltsicht vor 200 Jahren.
Essen: Die Blaue Eule 1991.294295112«Мне до глубины души противны механические фигуры, эти памятники толи омертвевшей жизни, то ли ожившей смерти. Они ведь не воспроизводятчеловека, а издевательски вторят ему»297. Однако, было ли это лично мнениеписателя или Гофман лишь создал художественный образ, в котором быловоплощено противоречие отношений к такого рода куклам? Ведь даже самЛюдвиг в конце повествования отрицает свои же собственные слова: «Хотя яи утверждал сегодня прямо противоположное,наш автомат все жеотносится к числу самых замечательных явлений, какие только известнылюдям»298. В своем дневнике, еще в молодости, сам Гофман пишет: «Иоднажды я дал себе слово, что, когда придет время, непременносконструирую автомат на благо и пользу всех разумных людей, которыхзнаю»299.Очень четко, на наш взгляд, отношение Гофмана к автоматам выразилА.Г.Аствацатуров в своей статье «Демония бессознательного в новеллеЭ.Т.А.
Гофмана «Песочный человек»»: «Сама имитация божественного актатворения выглядела для Гофмана как бесцеремонное, наглое вторжениеослепленного собственным величием, а на самом деле несовершенногочеловеческого ума в переходную область живой смерти или мертвой жизни,искусственным расширением этой сферы в мире»300.Писателя страшит мир, где стерты грани между одушевленным инеодушевленным. В новелле «Песочный человек», в любви главного герояНатанаэля к механической кукле Олимпии выражается опасение автора, чтоличность может быть просто нивелирована в бездуховном обществе, в тойсреде, где искусно сделанный автомат могут принять за живого человека.Как справедливо заметила А.Б.
Ботникова: «Механизация — антиприродноеHoffmann E. T. A. Die Automate/Die Serapionsbrüder. Edition Holzinger. Berliner Ausgabe, 2013. S. 251.Там же. S. 255.299Hoffmann E. T. A. Tagebücher. Nach der Ausgabe Hans von Müllers mit Erläuterungen herausgegeben vonFriedrich Schnapp. München: Winkler 1971. S.
263.300Аствацатуров А.Г. Демония бессознательного в новелле Гофмана "Песочный человек" // Вестникинститута иностранных языков. СПб, 2002.297298113начало. Она чревата уничтожением личности»301. Самой страшной трагедиейявляется то, что не только Натанаэль со своей склонностью к поэтизации и ковсему романтическому, не увидел истинную «природу» его возлюбленной,но и все остальные люди, в кругу которых появлялась Олимпия, не заметили,что она кукла.Проникновение куклы-автомата в мир живых людей говорит опроявлении богоборческого духа, отрицания души, которое проявлялось улюдей гофмановской эпохи. Гофман пишет, что после разоблачения куклы, влюдей «вселилась ужасная недоверчивость к человеческим лицам. Многиевлюбленные, чтобы абсолютно удостовериться, что они пленены недеревянной куклой, требовали от своих возлюбленных, чтобы они немногофальшивили в пении и танцевали не в такт, чтобы они, когда им читаливслух, вязали, вышивали, играли с комнатной собачкой...»302.
Гофманподчеркивает, что, по мнению большинства, не наличие душевных качеств, алишь условности, не присущие механизму, отличают человека от автомата.Автоматстановитсямифическимотождествлениеммеханическогобездуховного человека. Безусловно, в таком мире человеку с тонкойдушевной организацией, каковым и представлен нам Натанаэль, уготованыбезумие и гибель.
Для него трагическим стало то, к чему окружающие еголюди давно привыкли.Кукла Олимпия, однако, не является единственным мифическимэлементом новеллы. Для нас еще очень важна фигура самого «песочногочеловека». Песочный человек – это фольклорный персонаж, традиционныйдля Западной Европы. Согласно поверьям, он сыплет заигравшимся допозднадетям в глаза волшебный песок, заставляя их засыпать. Именно такойсказочный мифический образ и появляется в новелле у Гофмана: «Это такойзлой человек, который приходит к детям, когда они не хотят идти спать, ишвыряет им в глаза пригоршню песка, так что они, залившись кровью, лезут301302Ботникова А.Б. Немецкий романтизм: диалог художественных форм. М.: Аспект Пресс, 2005.
С.50.Hoffmann E. T. A. Der Sandmann/Nachtstücke. Edition Holzinger. Berliner Ausgabe, 2013. S. 30.114на лоб, а потом бросает ребят в мешок и несет на луну, на прокорм своимдетишкам, что сидят там в гнезде, а клювы-то у них кривые, как у сов, иони выклевывают глаза непослушным человеческим детям»303.В детском сознании Натанаэля этот мифический персонаж слилсявоедино с адвокатом Коппелиусом, который был частым гостем его отца. Этоотождествление обусловлено тем, что каждый раз перед приходомКоппелиуса мать Натанаэля говорила: «Ну, дети! Теперь в постель! Впостель! Песочный человек идет, я его уже примечаю!»304. Безусловно, удетей это вызывало безоговорочный и бессознательный страх и переросло уНатанаэля даже в некое наваждение. И, действительно, адвокат Коппелиус ипродавец барометров Коппола, которые, в сущности, представляют одного итого же человека, перенимают те ужасающие функции демона лунарноймифологии, которые нарисовал в своем воображении Натанаэль, и привносятв его реальный мир действия демонических сил, приведших его кпомешательству и самоубийству.Мотив вырванных глаз фиксирует не только страх физической боли, нои ведет к другой коннотации, не менее важной для понимания душевногосмятения Натанаэля.
Немецкие толковые словари XIX в. дают два значенияслова «глаз»: 1) согласно его биологическому предназначению, органвизуального чувства, позволяющий человеку благодаря приему световогораздражения воспринимать, различать и классифицировать явления внешнегомира, 2) метафора познания, зеркало души. По глазам можно прочесть, чтопроисходит в душе человека. Глаза ‒ это зеркало внутреннего мирачеловека305.
Таким образом, мотив глаз306 в рассказе выступает безумной имноголикой метафорой действительности: мы видим описание застывшихстеклянных глаз Олимпии, светлых глаз Клары, искаженного барометромHoffmann E. T. A. Der Sandmann/Nachtstücke. Edition Holzinger.
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
