Диссертация (1149009), страница 33
Текст из файла (страница 33)
Такое объяснение, открывающееперед человеком новые творческие возможности и новое понимание своего местав мире по сравнению с косными и конформистскими представлениямитрадиционалистской религии, дает секулярная теология, начиная с ДитрихаБонхёффера. Именно Бонхёффером была поставлена проблема религиозного инерелигиозного начал в христианстве, впоследствии развиваемая теологиейсмерти Бога и нашедшая свой коррелят у ряда светских философов, например, уЭрнста Блоха.Размышления протестантского пастора, погибшего в нацистском концлагере,были одной из главных вех христианской теологии XX века.
Обращение к егомысли также оказывается продуктивным для светской философии, пытающейсядать ответ на вопрос о сущности христианства и определить его место всовременном мире. Бонхёффер привлек к себе внимание еще в 1930-е годы своейполитической позицией — выступая против политики пришедших к власти 230В российских источниках также распространен перевод фамилии немецкого теолога какМетц231В XXI веке данные идеи Эрнста Блоха найдут развитие у Славоя Жижека, интересным, но небесспорным образом переосмыслившим христианство с опорой на психоанализ Ж.Лакана. См.Жижек С.
Кукла и карлик: христианство между ересью и бунтом. - М., 2009, - 334 с.158 национал-социалистов и поддерживавшего их церковно-политического движения«Немецких христиан». В противовес им он принимает активное участие всоздании евангелического движения сопротивления, получившего название«Исповедующая церковь». Главной теологической работой этого периода былавышедшая в 1937 году книга «Хождение вслед»ещевруслестаройпротестантской232. В ней Бонхёффер остаетсятеологии,однакопримечательнабескомпромиссность установок книги: автор утверждает необходимость броситьвсе - оставить семью, какие-либо дела или заботы - в случае призыва «пойтивслед». В исторической ситуации 1930-х реактуализацияБонхёфферомнонконформизма и самоотверженности первых христиан не могла не читаться какпризыв к мирской активности, в том числе политической. Оказавшись вконцлагере, немецкий пастор формулирует главные вопросы для христианскойтеологии XX века. Без ответа на которые мы не сможем разобраться в волнующихнас проблемах атеистической религии и христианского атеизма.Первым из этих вопросов являетсявопрос об априорной религиозностилюдей.
В начале XX века, развивая понимание религии, свойственное ЛюдвигуФейербаху (исходя из этимологии слова religare - «связывать»), представителиодного из направлений русского марксизма - богостроительства - утверждалинеобходимость религиозного идеала для сознательной деятельности в качествемобилизующего и объединяющего коллектив начала и предложили достаточноцелостную концепцию атеистической коллективистской религии.
В советскоевремя эти идеи рассматривались как в высшей степени еретические. АнатолийЛуначарский и Максим Горький, называя социализм самой совершенной из всехрелигий, опирались как раз на априорную, по их мнению, религиозность человека.Совершенство социалистической религии обосновывалось не столько развитой всоциализме социальной мифологией и даже не ее эстетической красотой - вконце концов, Луначарский, главный эксперт партии большевиков по вопросамэстетики, в работе «Религия и социализм» едва ли не самым красивым и 232Бонхёффер Д. Хождение вслед.
- М.: РГГУ, 2002 - 225 с.159 поэтичным находил гностический тип религиозности, одновременно утверждаяего тупиковость и непригодность. Главное в социализме виделось в том, что этопервая и единственная действительно неотчужденная религия — в отличие отрелигий прошлого, во многом основанных на отчуждении человека.В утверждаемой богостроителями атеистической религии божественностьвиделасьполностьюимманентнойчеловекуиегопреобразовательнойдеятельности.
Бог как социальный идеал переносился в будущее, то естьпредвосхищался — служил неугасаемой надеждой, обладающей мощнойэмоционально-мобилизующей силой и, тем самым, был способен влиять наисторический процесс и социальную жизнь. Обращенность в будущее (в прошломи настоящем еще бога нет, его только предстоит «построить» - утверждал МаксимГорький в повести «Исповедь») и социально-преобразующая функция надежды,по мнению Э.Блоха, составляющая ядро феномене утопии, - были важнейшимиособенностями богостроительства как атеистической религии.ДитрихБонхёффер,напротив,ставитподсомнениеаприорнуюрелигиозность людей, разграничивая само христианство и религию как таковую,утверждая за первым самостоятельную нерелигиозную сущность. Из историирелигиозно-философской мысли известно, что христианская теология никогда неоставляла попыток обоснования уникальности своего учения, подчеркиваянепреодолимый разрыв между ним и нехристианскими религиями. Интуитивноили логически многие теологи приходили к пониманию того, что толькопосредствомполногоразъясненияуникальностихристианствавозможнораскрытие самой сокровенной сути христианской веры.
Особое значение этотвопросприобрелобоснованиятогда,уникальностикогдапрежниехристианствакультуроцентристскиепересталиспособыудовлетворятькакстремительно секуляризующееся общество, так и самих теологов. Окончательныйответ на него так и не прозвучал.Историческим шагом вперед на этом пути как раз и было появление ученияБонхёффера, отделившим христианство от религии как таковой. По его мнению,человечество XX века достигло своего «совершеннолетия» и больше не160 нуждается в религии, говорящей о «запредельности» Бога, в прошломпонимаемом метафизически и индивидуалистически «как аварийный выход длянашего несовершенного познания»233.
В то же время христианство сохраняетсвою актуальность, но нуждается в новом нерелигиозном языке, в новойнерелигиозной интерпретации понятий Бога и чуда, то есть не предполагающейрелигии в качестве условия веры. В чем же суть этого языка и что же главное вбезрелигиозном христианстве?Как мы уже отметили, бог традиционной религии оказывается во многомследствием отчуждения человека.
Человек с незапамятных времен изобреталидолов, ставил их выше себя, в своих бедах и в своем незнании законов природыуповал на могущество божества, способного изменить неблагоприятный ходвещей в мире, в силу того, что само божество этим законам природы было неподвластно, стоит выше их и может тем или иным образом на них воздействовать.Этот бог был силен в той мере насколько слаб был сам человек. Реальностьбожественного мыслилась как священная первоначальная Тотальность, поразному обозначаемая в различных традициях: Абсолют, Атман, Дао, Шуньята,Плерома и т.д. Религиозный путь понимался как совокупность практик, ведущихназад к этому изначальному состоянию, то есть представлял путь радикальногоотрицаниясуществующегомиракакнесоответствующегогармониииспокойствию того, что было в Начале. На таком понимании религии основываетсяфилософия традиционализма, в определенной степени популярная и в наши дни.Присущейейвекторотрицаниянаправленвпрошлое.Вэтомжетрадиционалистском духе часто трактуется и христианское учение.Решительно отказываясь от подобных интерпретаций, отрицающих иликонсервирующихпреобразующихдействительностьеевоимявоимяКонца-Будущего,Начала-Прошлого,Бонхёфферивоанемногомпродолжающие его мысль представители теологии смерти Бога234 настаивают на 233234Бонхёффер Д.
Сопротивление и покорность. - М.: Прогресс,1994. - с. 232Альтицер Т. Смерть Бога. Евангелие христианского атеизма. - М.: «Канон+», 2010 - 224 с.161 разграничении религии и собственно христианства. Именно устремленность вБудущее и мирская обращенность, являясь прямым следствием признаниятотальности кенозиса Бога (или действительной полноты Воплощения), резковыделяют христианство из ряда религиозных учений. Бог полностью сталчеловеком Иисусом и погиб как человек, пройдя путь страданий и унижений –акцентируетсявхристианскоматеизмеимманентностьбожественногочеловеческому опыту.Несмотря на определенное различие в понимании религии как таковой,акцент на мирской обращенности и выводимом из нее идеале социальноактивного человека обнаруживает много общего в концепциях богостроительсваи христианского атеизма и делает необходимым их более внимательноесопоставление. В обоих случаях мы отмечаем разрыв с прошлым, устремленностьв будущее, признание незавершенности человеческого проекта, отказ отгносеологической трансцендентности в пользу имманентизма и посюсторонности.Это позволяет рассматривать данные концепции, появившиеся в разных типахдискурса,как близкие по проблематике и выявляет одну из важнейшихтенденций в развитии религии (в широком смысле слова) в XX и XXI веке: ееконвергенцию с социально-критической мыслью, в частности с марксизмом,достигающей своей вершины в латиноамериканской теологии освобождения.Мы указали на снятие отчуждения между человеком и Богом в христианскоматеизме.
Вместо могучего, грозного и всезнающего бога мы обнаруживаеммирского Бога полностью воплотившегося в человеке, слабого и страдающего —и именно своим бессилием и своими страданиями завоевывающего власть ипространство в мире. В «совершеннолетнем», безрелигиозном мире мыоказываемся ближе к пониманию библейского Бога и его воплощенного Слова.Обезбоженный мир больше не нуждается в религиозном прикрытии. Радикальнаяустановка на земную активность, сошествие в Ад, как поэтично назвал ТомасАльтицер такой выбор соучастия в страданиях Бога в мире, позволяет в полномсмысле осознать, что значит быть христианином. Быть христианином значит бытьчеловеком активным, творческим и ответственным, способным к существованию162 для других, то естьявляться сопричастным бытию Иисуса, своим призывом«хождения вслед» утверждавшим не новую религиозную догму, с присущим ейотчужденным от человека божеством, а по истине новую жизнь.
«Христианиномчеловек становится не в религиозном обряде, а участвуя в страданиях Бога вмирской жизни...В этом и заключается «метанойя» - не думать прежде всего особственных бедах, проблемах, грехах, страхе, но дать увлечь себя на путьИисуса Христа, в мессианское событие»235, - пишет Бонхёффер из нацистскогоконцлагере, когда ему оставалось жить считанные месяцы.Немецкий теолог Юрген Мольтман неслучайно называет Бонхёффера средихристианских мучеников XX века, определяя его мученичество как «религиознополитическое» 236, то есть включавшего путь как церковного, так и политическогосопротивления.
В двадцатом веке история стремительно ускоряется. Повышаетсяи ответственность человека. Вместе с ней увеличиваются и требования кхристианству, старыйрелигиозный язык оказывается непригодным илискомпрометированным ложью. Христианство оказывается обреченным либоизобретать новый язык, либо исчезнуть. Эта тревожная ситуация помогает емузаново найти себя, творчески осмыслить то, что было утеряно или забыто —вернуться к эсхатологической надежде, стать на путь практического обновлениячеловека и жизни.Христианская вера снова становится выражением утопического сознания, втом смысле как его понимал Эрнст Блох, то есть через предвосхищающеемышление,отказывающеесяутверждающеепроцессомотготово-застывшихпрактически-деятельноестановленияЕще-Не-Бытияпониманиеипроектовбудущегоинадежды,связанноесуказывающеенавозможностьдостижения действительно Нового.
Того, самого «теплого» места или состояния,о котором все когда-то мечтали, но где еще никто так и не побывал. Ожившаянадежда как утопическая функция сознания вновь говорит о приближении 235Бонхёффер Д. Сопротивление и покорность. - М.: Прогресс,1994. - с. 267Мольтман Ю. Христианские мученики современности// Социально-политическое измерениехристианства - М.1994,- с.224236163 Царства Божьего, которое как учил Иисус в Нагорной проповеди, внутри нас есть,то есть среди нас есть.Вести отвлеченные метафизические размышления, далекие от мирскихпроблем для христианской теологии больше становится невозможным, если онаеще несет в себе веру и послание Иисуса.
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
