Диссертация (1148830), страница 31
Текст из файла (страница 31)
Судьба изменила свое направление, и Михаил Кирпичников становится ученым, в нем живет мечта.Платонов описывает дальнейшее превращение мечты в теорию: «Мечты превратились втеории — теории превратились в волю и постепенно осуществлялись. Истина стала не сердечным покоем, а практическим завоеванием мира… Понять — это значит прочувствовать, прощупать и преобразить, в эту философию революции Кирпичников верил всей кровью, она емупитала душу и делала волю боеспособным инструментом»277. Итак, мечта становится проектомпод именем «эфирный тракт», в основе которого лежит научное открытие инженера Попова (уВасильев В.В. Андрей Платонов: очерк жизни и творчества.
– 2-е изд., испр., доп. М.: Современник.1990. С.254.275Платонов А.П. Записные книжки. Материалы к биографии. Публ. М.А. Платоновой. Составление,подготовка текста, предисл., примечания Н.В. Корниенко. М.: «Наследие», 2000. С. 175.276Платонов А.П. Эфирный тракт: повести 1920-х – начала 1930-х годов / Под ред. Н.М. Малыгиной. М.:Время, 2011. С.26.277Там же, с. 34.274108которого работал Кирпичников и у которого заразился идеей о научном покорении вселенной)об электроне как живом организме, которому для роста и питания нужны мертвые электроны.Получающие по тракту пищу электроны начинают плодиться и расти, тем самым увеличиваяколичественно материю как необходимый ресурс для человека.
Таким образом, тракт становится «эфирным пищепроводом к электронам». Если мы стоим по ту сторону мечты и научногопроекта, то удивляемся научному гению отца Кирпичникова и его сына, открывшего эфирныйтракт после смерти отца. Но радикальная смена позиции обращает к иным выводам о непропорциональности развития науки и ее целей с человечностью самого человека. Сам Платоновстоит по эту сторону от науки, на стороне человека, так что формализованная эфирным трактомжизнь человека до конца не укладывается в сам проект, поэтому мы снова сталкиваемся с героями Платонова как вечно идущими и ищущими задумчивыми странниками: «Кирпичниковсильно затосковал, потому что он был человеком, а человек обязательно иногда тоскует… Кирпичников пошел пешком на вокзал, сел в поезд на свою забытую, заросшую забвением родину— Гробовск»278. Однако имя города Гробовск, куда стремится Кирпичников, как и дальнейшийего путь — поездка и работа в Америке, смерть от научного гения Исаака Матиссена, сбросившего мыслью болид на корабль, на котором плыл Кирпичников домой, рисуют судьбу человека, не знающего себя и не знающего сути сделанных им открытий (чудовище электрон, выращенный его сыном).С одной стороны, непропорциональность и несоответствие научного открытия человечности человека отражаются в скромной локализации научного гения в телесности человека —его мозге: «Он влекся тоскою своего мозга и поисками того рефлекса, который наведет егомысль на открытие эфирного тракта.
Он питался бессмысленной надеждой обнаружить неизвестный рефлекс в пустынном провинциальном мире»279. С другой стороны, опыты Матиссенанад своим мозгом, описанные Платоновым, вновь и вновь обращают к проблеме исследованиятого, что происходит с мозгом в момент открытия мысли и действия мысли: «Мозг Матиссенабыл таинственной машиной, которая пучинам космоса давала новый монтаж, а аппарат на столеприводил этот мозг в действие. Обычные мысли человека, обычное движение мозга бессильнывлиять на мир, для этого нужны вихри мозговых частиц, — тогда мировое вещество сотрясаетбуря»280.
Платонов в «Эфирном тракте» философичен: человек рисует и формулирует для себямечту, находит идею и проявляет волю к мечте, но в самой идее овладения вселенной открытием эфирного тракта не остается места человеку и его тоске. Осознавая и чувствуя это, героиначинают вести свой бродяжнический образ жизни: «Платоновская тоска свидетельствует, чтоТам же, с. 46,48.Там же.280Там же, с.64.278279109еще есть кому тосковать, что еще живо человеческое в человеке, симулякрам не удалось полностью подчинить себе людей»281.Для главного героя рассказа «Лунная бомба» (раннее название«Лунные изыскания») инженера Крейцкопфа бродяжничество предстало в книгах, чтением которых он увлекся до своего первого и последнего полета на Луну в изобретенном им болиде(бомбе): «Крейцкопфа поразил книжный мир.
Он никогда не имел времени для чтения. И онмыл и промывал свой мозг, затесненный страданием, однообразным трудом и глухою тоскою…Люди шли перед Крейцкопфом не как масса, а как странники, нищие, бродяги, бредущие с завязанными глазами. Крейцкопф неожиданно отметил: литература не знает счастья, а самое счастье, где оно есть, лишь предсказывает близкую беду и землетрясение души»282. Итак, для раннего Платонова актуален акт самопожертвования на дело науки, общее дело, в котором исследователи усматривают ницшеанские мотивы любови к дальнему: «Ницшеанская идея любви кдальнему, в противоположность христианской любви к ближнему, окрашена у Платонова вспецифические тона.
Она сочетается с мотивом восторженного, самоотверженного, одержимоготруда над проектами овладения природой и космосом для блага общества… Любовь к дальнемусопровождается мотивом одиночества и крайней человеческой изоляции»283. Возвращаясь к повести «Джан» мы можем видеть трансформацию идеи самопожертвования у Платонова, различая героев ранних произведений и Назара Чагатаева, воплощающего человечность человека.Платонов поэтически описывает процесс формирования воли превращением мечты втеорию. Но между мечтой и теорией, в конечном счете, мыслью, не оказывается никакого места, могущего вместить в себя человека.
Мысль становится тождественной мечте и ее предмету— вселенной. Человек представляет собой не что иное, как гипермозг, движущей силой которого оказывается страдание. Платонов в своих центральных произведениях уже стремится совместить горизонт утопии с народной мифологией, с целостным видением человека и его жизненных целей.
Для этой позиции существуют герои странники: «У Платонова путешествие принимает форму странничества, которая допускает свободное движение размышляющего героя впоисках правды. Стремление этого героя направлено на переустройство мира, но в то же самоевремя он укоренен в своеобразной "онтологической структуре", основанной на народных мифологических представлениях о жизни человека, природе и космосе… Если вектор утопииустремлен вперед, в будущее, то природно-космический строй отсылает к вечному устройствумира. Будущее должно оправдаться перед прошлым, перед памятью, перед устойчивым существом мира»284.
Вместе тем, привнося в пласт народной жизни идею утопии, Платонов стремитПорус В.Н. Бытие и тоска: А.П. Чехов и А.П. Платонов // Вопросы философии. 2014. № 1. С. 19-33.Платонов. Лунные изыскания // Платонов А.П. Усомнившийся Макар: рассказы 1920-х годов; Стихотворения / Вступ. статья А. Битова. Под ред. Н.М. Малыгиной. М.: Время, 2011. С. 129.283Гюнтер Х. По обе стороны от утопии: Контексты творчества А. Платонова.
С.59.284Там же, с. 11.281282110ся укоренить в ней волю, которая будет связана с движением в будущее под знаком идеи, невнешней волей, но укорененной в подлинных целях народного бытия.Военные рассказы Платонова представляют собой поэзию народной воли, имеющейсвою главную цель — победу над врагом и возвращение на землю к крестьянскому труду. Вмировоззрении героев, движимых этой целью, Платонов раскрывает условия формированияволи: «Мещерин обладал духом творческой мысли и воображения; он смело, словно своевольно, соединял в одно целое разрозненные, противоречивые факты действительности, чтобы изних получился единый живой образ знания, в котором уже возможно прочитать верное решениедля его воли, для технического расчета его подразделений»285.
Итак, решение воли следует издуха творческой мысли, воображения и единого и живого образа знания. Но воля не есть единоличное решение одного человека: «…народная сила рождается в деревенской материнскойземле, и войско народа питается от земли, распаханной руками крестьян, согретой солнцем иорошенной дождем»286. В воле к победе Платонов видит народную силу. Здесь мы можем понять для себя формулу народной силы воли, по Платонову.Через творчество Платонова подлежат исследованию известные выражения: дать волючувствам, дать волю воображению и т.д.
Что здесь происходит с волей? Если я даю волю чувствам, значит, я более не сдерживаю себя и поддаюсь порывам, рискую своим положением. Каков же предел отдачи воли чувствам? Платонов в рассказе «Крестьянин Ягафар» употребляетэто выражение применительно к мысли: «Председатель стоял и думал, и бабай тоже думал, давая волю своей мысли, — пусть она сама вспомнит и скажет ему, как тут нужно быть»287. Переддумающими имеется цель: как домолотить хлеб: «Машиной нельзя — нефти нет, лошадьмитрудно — лошади лес возят на постройку завода, там для войны скоро нужно»288. В приведенном отрывке дать волю мысли означает вспомнить и услышать свою мысль, как тут нужнобыть: «Пускай нам ветер хлеб молотит, — сказал бабай председателю.
— Ты собери народ, мымолотилку туда своей силой перевезем»289. Здесь выражение дать волю своей мысли означает:не выдумывать что-то разумом из себя еще не бывшее, не оригинальничать, но обратиться кпамяти и опыту, дать возможность проявиться образу для верного решения. Выражение «датьволю» всегда оказывается зависимым от контекста, так что разум напротив может ставить задачу ограничения такой воли: «Агеев прекратил беседу, готовую продолжаться до скончанияПлатонов А.П.
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
