Диссертация (1148830), страница 34
Текст из файла (страница 34)
Кант в «Критике чистого разума» различает эмпирические и априорные знания, употребляя наречие schlechterdings: решительно, положительно, прямо-таки, просто, простонапросто. В свою очередь schlechterdings (высокий стиль и устаревшее слово) происходит отschlicht: простой, скромный. Кант при помощи этого наречия отделяет априорное знание от эмпирического, указывая на суть этого различия как его простоту, которая сопряжена с безусловностью познания: «То, что необходимо нам для выхода за границы опыта и всех явлений, естьбезусловное, что разум выставляет как необходимое и вполне справедливое требование вещейсамих по себе, дополняя, таким образом, содержание условий310».
Используем это наречиеschlechterdings как своего рода означающее, указывающее на природу априорных знаний, ихпростое отличие от эмпирических знаний как их собственную, простоту. Эта простота исключает из себя все многообразие и пестроту, что отличает содержание опытных знаний, но она вто же время есть характеристика чистоты априорного знания. Простота и чистота (скромность)априорных знаний, представляющих познание как таковое в его формах, сопрягается с безусловностью в вещи самой по себе так, что снимает необходимость в познании вещи в себе,превращая ее в вещь непознаваемую в своей безусловности.Если априорные знания просты и проницаемы в своей независимости от опытных знаний, форму которым они задают, то безусловность вещи в себе будет, наоборот непроницаемой,недоступной для познания, можно сказать, темной, в отличие от чистых (ясных) форм априорных знаний.
Если Шопенгауэр называет волю вещью в себе, то он сопрягает ее (темноту) сосвоей безусловностью (внутренней глубиной для непосредственного сознания каждого). Но вчистых формах познания являющаяся вещь в себе меняет знак с минуса на плюс в своей познаваемости и становится ясной и отчетливой идеей, объективацией воли: «Итак, я понимаю подидеей каждую определенную и устойчивую ступень объективации воли, поскольку сама воляесть вещь в себе и поэтому чужда множеству; эти ступени относятся к единичным вещам как ихвечные формы или образцы»311.
Познание идеи означает снятие всякой индивидуальности, отличающей служение воле и раскрывает чистого безвольного субъекта, созерцающего идеи:«Возможный, как было сказано, но только в виде исключения, переход от обычного познанияотдельных вещей к познанию идеи происходит внезапно, когда познание вырывается из служеKant I. Kritik der reinenVernunft [Электронный ресурс]. URL: http://kickme.to/Warthogsbooks. (дата обращения: 14.09.2016).310Ibidem.311Шопенгауэр А.
Мир как воля и представление, с. 257.309119ния воле и субъект именно вследствие этого перестает быть только индивидуальным и есть теперь чистый, безвольный субъект познания, который уже не следит, согласно закону основания,за отношениями, а покоится и растворяется в устойчивом созерцании предстоящего объекта внеего связи с какими-либо другими объектами»312. Такое познание для Шопенгауэра есть «искусство, творение гения»: «Оно воспроизводит постигнутые чистым созерцанием вечные идеи,существенное и постоянное во всех явлениях мира, и в зависимости от материала, в которомоно их воспроизводит, это — изобразительное искусство, поэзия или музыка»313.Что же приводит Шопенгауэра к эстетическому идеалу чистого безвольного созерцания и его пессимизму сэтическим идеалом отказа и отрицания воли к жизни? Ответить на этот вопрос нам поможетранее введенное понятие перенапряженной воли.Воля проявляется в борьбе с внутренними довлеющими обстоятельствами (страх) и свнешними (окружение, мир, несущие опасности и страдания).
Они создают напряженное состояние в человеке, подвергая его жизнь риску. В свою очередь, преодоление и снятие этогонапряжения, связанные с проявлением воли, имеют свое экзистенциальное сближение цели сустановкой. Таким образом, воля глубоко отлична от действия различных сил, она имеет совершенно иное стремление, полагающее свободу человека.Нехватка воли или, напротив, соединение воли с различного рода влечениями усиливают волю таким образом, что они становятся ее движущими силами. Воля теперь не напрягаетсяв противостоянии им, но перенапрягается в следовании влечениям.
Для Шопенгауэра этонапряжение свидетельствует о проявлении разлада воли, что становится основой решающегоприговора воле: «Чем напряженнее воля, тем ярче проявление ее разлада, — тем сильнее, значит, страдание. Мир, который был бы проявлением несравненно более напряженной воли кжизни, чем настоящий, являл бы тем большие страдания: он был бы, следовательно, адом»314.Шопенгауэр не подходит к опыту самообладания, как это сделали стоики. Отождествляя волюсо всеми желаниями, влечениями и вожделениями, явлениями как выражениями воли в качестве вещи в себе, Шопенгауэр приходит к отказу от воли, резигнации: «Согласно всему предыдущему, отрицание воли к жизни, — иначе говоря, то, что называют полной резигнацией илисвятостью, всегда вытекает из квиетива воли, представляющего собой познание ее внутреннегоразлада и ее роковой тщеты, которые обнаруживаются в страдании живущего….
Истинное спасение, искупление от жизни и страдания немыслимы без полного отрицания воли… ибо мы видели выше, что воле к жизни всегда обеспечена жизнь и ее единственно реальной формой является настоящее, которого никто из людей никогда не может избыть, как бы ни властвовали вТам же, с.297.Там же, с.302-303.314Шопенгауэр А. Мир как воля и представление.
Афоризмы и максимы. Новые афоризмы / Пер. с. нем.Ю. Айхенвальд, Ф. Черниговец, Р. Кресин. Мн.: Современный литератор, 1999. С.679.312313120явлении рождение и смерть»315. Отождествление воли со стремлениями и влечениями неизбежно ведет, при отказе от влечений, к отказу от воли при познании мира как действия слепой воли. Шопенгауэр потому не может выделить и отличить волю от прочих стремлений и вожделений, что для него не существует проблемы установки к действию и ее формирования.Человек для Шопенгауэра уже оказывается в мире слепой воли, которой он не можетпротивостоять, потому должен прийти к отказу от воли. Для Шопенгауэра нет проблемы формирования установки, потому внутренний мир человека он приводит к эстетическому идеалусозерцания в безвольном субъекте.
По этой причине для него невозможно всякое формированиедейственной установки, ее заменяет бездейственное созерцание, которое философ находит возможным и необходимым для искусства. Эстетизм трактовки воли обращается с сознаниемнеобходимости достижения безволия. Без установки не может быть проявления воли, так чтоШопенгауэр признает окончательную победу мира слепой воли как довлеющих обстоятельствнад человеком.3.6.2. Дионисийство НицшеКаково же основание эстетизации воли Ницше, если мы теперь знаем, как Ницше осуществляет ее? Проводит ли Ницше эстетизацию трактовки воли и в чем состоит суть этой трактовки? Раннее произведение Ницше «Рождение трагедии из духа музыки» в призме его эстетических концепций является ключевой позицией для всего исследования в определении того, каквозможна эстетика воли.
Ницше пишет о музыке: «Она является как воля — слово "воля" в шопенгауэровском разумении, — то есть как противоположность эстетическому, чисто созерцательному, чуждому воле настроению. Туг надо насколько возможно четко различать понятиесущности и понятие явления, ибо музыка по своей сущности никак не может быть волей, поскольку тогда ее следовало бы только полностью изгнать из сферы искусства, — воля есть неэстетическое как таковое, — но музыка является как воля»316. Ницше говорит: воля в своейсущности есть неэстетическое.
Тогда следующий вопрос таков: эстетизируема ли воля в своихпроявлениях, если она неэстетизируема в своей сущности?На место шопенгауэровской воли как вещи в себе Ницше ставит музыку, которая является как воля. Ницше не говорит, что музыка — это воля, но «музыка является как воля». В315316Там же, с.683.Ницше Ф. Рождение трагедии. / Пер А.В. Михайлова. М.: Ad Marginem, 2001.
С.94.121свою очередь, эстетика в своей установке созерцательности уже обращает к представлениям оволе, но не вводит в ее сущность, куда человека обращает музыка, его сопричастность духовному началу музыки. Более того, эстетическое постигается безвольно, в то время как через трагическое постигаются аффекты воли.
Постигая, таким образом, сущность воли мы сталкиваемсяс невозможностью ее эстетизации! Переходя к проблеме выражения воли и ее понимания, нужно отметить, что мы можем выражать в образах, произведениях искусства те или иные проявления воли, которые могут стать образцами воспитания, источниками воодушевления для народа и т.д. Воля же в своей сущности не подлежит эстетизации, которая, будучи украшениемкультовыми образами, наоборот, может уводить от понимания воли. Возвращаясь к Ницше, теперь отметим, что философ в центр высказывания ставит не волю, но музыку как сущность мира: «музыка символически сопряжена с праисконными противоречием и болью в сердце праЕдиного, то есть символизирует сферу, какая превосходит любое явление и предшествует любому явлению»317. Чтобы прояснить взаимосвязь музыки и воли, обратимся к следующемуутверждению Ницше: «…потому что музыка не есть… отражение явлений, но есть непосредственное отражение самой воли, а по тому ко всему физическому, что ни есть в мире, она представляет метафизическое, ко всякому явлению — вещь в себе»318.
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
