Диссертация (1148826), страница 25
Текст из файла (страница 25)
Его «Поэтика»оказывала большое влияние вплоть до конца XVIII в., пока в эпоху романтизма невозникла принципиально новая концепция человеческой деятельности, котораяпревратила субъекта деятельности в творца произведения, а само произведение –в средство проявления личности творца. Представление об образцовомпроизведении сменилось признанием оригинальности в качестве высшейценности, что, с одной стороны, возвысило фигуру автора, но с другой – сделалоневозможным любое теоретизирование.Интересным образом проблему соотношения истории и теории литературырешаетосновоположникрецептивнойэстетикиХанс-РобертЯусс.Онразрабатывает понятие «горизонта читательских ожиданий» и акцентируетвнимание на восприятии текста. Читательские ожидания «складываются исходяиз предыдущего понимания жанра, из форм и тематики уже известныхпроизведений, из контраста между поэтическим и повседневным языком»176.175Женетт Ж. Критика и поэтика.
С. 13.Яусс Г.-Р. История литературы как вызов теории литературы // Современная литературнаятеория. Антология. М.: Флинта, Наука, 2004. С. 195.176114Невозможно подойти к чтению какого-либо текста с чистым сознанием. Так илииначе, любое произведение отсылает к уже прочитанному и знакомому,возбуждает в читателе некие эмоции, ожидания, которые могут оправдаться, амогут – нет. Каждое произведение создается, учитывая горизонты ожиданиячитателя.
Яусс пишет, что дистанция между «горизонтом ожиданий» ипроизведением, «между знакомым эстетическим опытом и необходимым привосприятии нового “изменением горизонта” определяет художественную природулитературного произведения с точки зрения рецепции»177. Чем меньше этадистанция, тем легче читателю воспринять произведение. Согласно Адорно иХоркхаймеру, культуриндустрия как раз и действует таким образом: не меняячитательского горизонта ожидания, не требуя от читателя каких-либо усилий длявосприятия текста, она предлагает такие произведения, в которых сбываютсяпрактическивсеожидания,предписанныегосподствующимвкусом.Литературное произведение превращается в «репродуцирование известныхстандартов»: даже затрагивая какую-то необычную проблему, оно решает ее приэтом самым очевидным образом.
«Сплошь и рядом по началу фильма нетрудноугадать его концовку, кто будет вознагражден, кто наказан, а кто забыт, и уж темболее в области легкой музыки подготовленное ухо без труда угадывает попервым тактам шлягера его продолжение и чувствует себя счастливым, когдадогадка действительно сбывается»178. Характерной чертой культуриндустрииявляется ее тотальность: текст в широком смысле слова направлен теперь не накакую-то определенную группу людей, а претендует на всеобщее потребление.Иными словами, учитывает горизонты ожидания всех потенциальных читателей.По мнению Яусса, изучая весь спектр реакций аудитории и суждений критики нато или иное произведение, можно исторически описать изменения горизонтаожидания. Учитывая то, что именно на основе горизонтов ожиданий создается ивоспринимается любой литературный труд, подобная реконструкция дает17717835.Там же.
С. 198.Адорно Т.В., Хоркхаймер М. Диалектика просвещения. М., СПб: Медиум, Ювента, 1997. С.115возможность «добраться до вопросов, на которые текст первоначально отвечал, и,таким образом, понять, как читатель прошлого расценивал произведение, как онпонимал его»179. История литературы превращается в концепции Яусса в историюрецепции литературы.Литературная критика принципиально отлична от других видов критикипрежде всего тем, что объект и метод ее исследования совпадают: литературнаякритика повествует о письме посредством письма, тогда как, например,художественная или музыкальная критика не изъясняются красками и звуками. Содной стороны, это говорит о ее ограниченности – литературная критиканеобходимо замкнута внутри анализируемого объекта и не является переводом содного языка на другой.
Однако художественная критика, являясь словесной,пользуется все же иным языком, отличным от языка самого произведения, чтонеизбежно увеличивает дистанцию между ним и критическим комментарием.Женетт в статье «Обоснование чистой критики» пишет, что критика должназаниматься исключительно формой. Правда, такое внимание к форме непроисходит в ущерб смыслу: оно есть рассмотрение самого смысла как формы180.Акцентирование вниманияна форме дает основание длятого, чтобырассматривать критику как художественное явление.
Именно с такой точкизрения и подходит к проблеме литературной критики Дьердь Лукач. По егомнению, «греки и римляне совершенно бессознательно воспринимали каксамоочевидную ту истину, что критика является искусством, а не наукой»181.Существует немало известных критериев различения искусства и науки. Лукач жеапеллирует к тому, что «в науке на нас воздействуют содержания, в искусстве –179Яусс Г.-Р. История литературы как вызов теории литературы.
С. 200.Женетт, вслед за Ельмслевом, противопоставляет форму не содержанию, а субстанции, т. е.совокупности тех аспектов языка, которые не могут быть описаны без опоры неэкстралингвистические посылки, в то время как форма поддается такому описанию.Различение в плане выражения и плане содержания этих двух уровней (субстанции и формы)упраздняет «тривиальную оппозицию формы и содержания, понимаемую как оппозицию слови вещей, языка и жизни».
См.: Женетт Ж. Обоснование чистой критики. С. 260.181Лукач Г. О сущности и форме эссе: письмо Лео Попперу // Лукач Г. Душа и формы. Эссе.М.: Логос-Альтера, 2006. С. 46.180116формы»182. На этом основании он и предлагает отнести критику к областиискусства: «Только то, что разрешило все свои содержания в форме и тем самымстало чистым искусством, уже не может больше стать излишним.
Но тогда егобылая научность предается полному забвению и теряет всякое значение»183.Однако тот же самый акцент на форме, который позволяет рассматриватьпроблему литературной критики как эстетическую, с другой стороны, отделяет ееот остального поэтического творчества. Действительностью в поэтическомпроизведенииявляетсясамадействительность,действительностьювпроизведениях критика – форма.
Критика всегда имеет дело с чем-то ужесказанным, она не претендует на открытие новых вещей посредством новыхслов – она лишь по-новому их упорядочивает. По этой причине Женеттсравнивает литературную критику с мифологическим мышлением, которое ЛевиСтросс в структурной антропологии определял как «своего рода самоделки».Основное правило самоделок – обходиться подручным материалом, причемтаким, который изначально не предназначался для данной работы. «В такойдеятельности некоторый дефицит производства восполняется чрезвычайнойизощренностью в перераспределении материала»184. Различие поэзии и критикивовсе не в подлинности первой и «иллюзорности» последней.
Поэзия дает намтакую же иллюзию того, что она изображает, только мы не имеем перед собойоригинала, чтобы можно было соизмерить и сравнить. В случае же критики затакой оригинал принимают само поэтическое произведение, которое тем не менеенеможетвыступатьпарадоксальностькритериемлитературнойподлинности.критики,ВкотораяэтомЛукачсравниваетсявидитимспарадоксальностью портрета.
На первый взгляд кажется, что, в отличие от другихвидов живописи, портретное изображение имеет реального референта, и вопрос осходстве здесь возникает как будто сам собой. Однако подобный вопроснеправомерен. Как и в случае с критикой, не существует критерия подлинности.182Там же. С. 47.Там же.184Женетт Ж. Структурализм и литературная критика // Женетт Ж.
Фигуры. Работы попоэтике. Т. 1. С. 159.183117«Даже когда мы знакомы с изображенным человеком, когда мы знаем тысячимоментов его выражения, что мы ведаем о его внутренних светах, что – оботсветах от него, падающих на других? Примерно так я представляю себе“истину” критики»185.По мнению Валери, долгое время – вплоть до ХХ в.
– важнейшей функциейлитературы было избавлять от необходимости думать186: чтение, являясь, по сути,актом считывания, не предполагало творческой работы читателя. Классическийроман с его детальными зарисовками (в качестве примера Валери приводит романБальзака) не оставляет пространства для работы воображения, ибо вообразитьвозможно только те вещи, которых в тексте нет. Тем не менее даже в такого родачтении присутствует доля воображения: чтение есть постоянное формированиеиллюзий или читательских ожиданий.
Подобные ожидания могут меняться,расширяться, иллюзии разоблачаться, но читатель постоянно будет стремитьсясложить все элементы в единое логическое целое, формируя новые ожидания.Положение читателя в литературном тексте таково, что он не может знать, чтовлечет за собой его участие: мы переживаем некий опыт, но что происходит впроцессе этого переживания – остается неизвестным. Поэтому и возникаетпотребность в обсуждении.
«И, возможно, главное значение литературнойкритики заключается как раз в этом, – пишет Изер, – она помогает осмыслить тестороны литературного текста, которые иначе остались бы скрытыми вподсознании; она удовлетворяет наше желание обсудить прочитанное»187.Литературнаякритика,такимобразом,являетсяпроговариваниемчитательского опыта. А если принять во внимание тот факт, что читатель вдействительности литературного текста есть фигура не менее важная, чем автор,то литературная критика перестает быть дополнением к произведению.Литературную критику нередко упрекают в том, что она разрушает естественноеудовольствие от текста, лишая читателя подлинного чувства произведения,185Лукач Г.
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
