Диссертация (1148826), страница 27
Текст из файла (страница 27)
Über den Beitrag der Dichtkunst bei der Suche nach der Wahrheit (1971) //Gadamer H.-G. Gesammelte Werke. Bd. 8: Ästhetik und Poetik I: Kunst als Aussage. Tübingen: MohrSiebeck, 1993. S. 76.123подлинном смысле опыт и каждый раз требует заново справляться с задачей,которую ставит всякий опыт: задачей его интеграции в совокупностьсобственного ориентирования в мире и собственного самопонимания»194. А кольскоровфилософскойгерменевтикеГадамерасамопониманиеявляетсяназначением человеческого существования, то поэзия в этом контекстеоказывается наилучшим путем обретения самого себя.Подобное обретение мыслится Гадамером как герменевтический опытсамопонимания, достигаемого в диалоге с Другим. Выстраиваемая немецкиммыслителем еще в «Истине и методе» модель диалога предполагает ответновопросную схему разворачивания понимающей речи: сам Другой выступает дляменя вопросом, на который я должен найти адекватный и достойный его ответ.Но это возможно лишь, если я правильно понимаю вопрос.
В случаевзаимодействия с художественным текстом, будь то лирическое стихотворениеили эпический роман, эта универсальная, ежедневно разыгрываемая сценаобщения принимает масштабы экзистенциального свершения истины. «Встречу свеликимпроизведениемискусства, –пишетГадамер, –ябыуподобилплодотворной беседе, вопрошанию и ответу, иначе – раскрытию навстречувопросу и возникновению потребности ответить, постоянному диалогу, в которомнечто обнаруживается и “остается”»195.
Диалогическая ситуация, требующая отнас допустить присутствие Другого во всей его чуждости и позволить ему что-тосказать, в преломлении поэтического искусства также чревата изменениемсобственного мировидения. Только в противоположность обычному разговору мыне задаемся вопросом, кто с нами говорит и что он собирается нам сообщить – неэто важно в стихотворении. Оно задевает нас своей вербальной убедительностью,своей подкупающей искренностью.
Ведь лиричной делает поэзию не ееисповедальность,аправдивостьсамогоязыка,обеспечиваемаяегонепосредственными отношениями с истиной. Самодостаточная и в себе194Гадамер Г.-Г. Эстетика и герменевтика // Гадамер Г.-Г. Актуальность прекрасного. С. 263.Гадамер Г.-Г. Философия и литература // Гадамер Г.-Г. Актуальность прекрасного. С. 136–137.195124довлеющая поэтическая речь адресуется ко всем, но так, как будто бы лично комне. «Доверительная интимность, какою нас трогает произведение искусства, естьвместе с тем, загадочным образом, сотрясение и крушение привычного.
Оно нетолько открывает среди радостного и грозного ужаса старую истину: „это ты“, –оно еще и говорит нам „ты должен изменить свою жизнь!“»196. Так, язык,выступая условием формирования человека и будучи исходной средой егообитания, оказывается и тем мотивирующим фактором, что побуждает его кпоследующему развитию и самосовершенствованию, вынуждая постоянносоответствовать своему языку как вечно изменчивой и никогда не тождественнойсамой себе стихии.То, что Гадамер в основном апеллирует к творчеству своих современников,достаточно симптоматично. Именно в ХХ в. поэзия, равно как и проза, выдвигаетсвоюязыковостьнапервыйплан,иделаетэтонамеренно.Весьмараспространенный упрек модернистской поэзии в ее непонятности Гадамеротвергает как недомыслие: коль скоро понимание носит сугубо языковойхарактер, а поэзия является языком в превосходном смысле, она обречена напонимание, просто это понимание не односторонне рассудочное. Он дажеоправдываетгерметичностьэкспериментирующейсословомпоэзиинеобходимостью противодействия сплошным потокам информации в векмассовых коммуникаций197.
Однако и прежняя поэзия волнует и вдохновляетмысль Гадамера. Стихи Гёте или Гёльдерлина, согласно философу, не простозвучат по-современному, но есть сама современность, потому что реальностьпоэтического шедевра – это реальность всегда актуального «здесь и сейчас»:«язык художественного произведения имеет ту отличительную черту, чтоотдельное произведение сосредотачивает в себе и выражает символическиечерты, присущие, как учит герменевтика, всему сущему. Сравнивая его со всякойдругой словесной и несловесной традицией, о нем можно сказать, что для любого196Гадамер Г.-Г. Эстетика и герменевтика. С. 265.См.: Гадамер Г.-Г.
Философия и поэзия // Гадамер Г.-Г. Актуальность прекрасного. С. 120 идалее.197125настоящего времени оно является абсолютным настоящим, неся вместе с тем своеслово всякому будущему»198. Вневременность литературного текста объясняетсяне злободневностью затрагиваемых в нем вопросов, а его сущностной –языковой –причастностьюсвершаетсявсякийразвксобытиюданныйпонимания.момент,Понимание,возможнолишькотороеблагодарянепрерывному и всеохватывающему языковому континууму, в котором прошлоесоседствует с будущим, а традиция естественным образом присутствует всовременности. Как бы исторически ни разнился язык, на котором написанопроизведение, с тем нынешним состоянием языка, в перспективе которого онопрочитывается, каждое актуализируемое слово латентно несет на себе печать нетолько своего происхождения, но и своих временных трансформаций, выступая внекотором роде свидетелем и участником сообщаемого предания.
Это егомногоголосье и составляет нерв поэтической речи. «Стихотворение освобождаетпространство для действия гравитационного поля слов и вверяет себя ему вопрекиграмматике и синтаксису, который регламентирует лексическое употребление. Втом и состоит поэтическое воплощение смысла в языке, что язык не замыкаетсебя в одномерности дискурсивных связей и логически-линейных зависимостей, аблагодаря многовалентности (Vielstelligkeit, по выражению Пауля Целана)каждого слова придает стихотворению как бы третье измерение»199.Это «третье измерение», в силу которого поэзия пребывает всегда внастоящем, организовывает топос, необходимый для осуществления языкомигры-разговора: с одной стороны, оно синхронизирует времена прошлого исегодняшнего в моменте разворачивающегося сейчас диалога, как то имеет местов живой беседе, а с другой – удерживает определенную дистанцию, позволяяпроизведению сохранить – исключительно за счет выразительных средств – егоинаковость.
Воссоздавая герменевтическую ситуацию встречи с поэтическимтекстом, Гадамер стремится показать, что и здесь понимание возможно тольковнутри диалога – как взаимодействие двух движений: традиции и истолкования.198199Гадамер Г.-Г. Эстетика и герменевтика. С. 265.Гадамер Г.-Г. Философия и литература. С. 142.126Процесс понимания протекает в системе «произведение–читатель–традиция», гденепосредственно читателем обеспечивается связь между прошлым и будущим.Если для Хайдеггера наше осмысление текста заранее задано предпониманием, тоГадамер делает ставку на то, что мы сами актом понимания участвуем всвершении традиции и определяем ее дальнейшее развитие.
Он отказывается отсуждений о тексте, отсылающих к какой-либо иной действительности кромесамого текста. В этом заключается и кардинальное отличие философскойгерменевтикиоткультурно-историческойшколы,представителикоторойценность произведения видели исключительно в запечатленной им традиции.Дильтей, противопоставляя метод объяснения методу понимания, исходил изтого, что понимание чужого мира может быть достигнуто лишь путеминтуитивного «вживания», «вчувствования». Дистанция между произведением ичитателем должна быть максимально сокращена, а лучше – преодолена вовсе.Гадамер же не склонен редуцировать смысл произведения к его замыслу.«Истинный смысл того или иного текста или художественного произведения, –говорит он, – никогда не может быть окончательно исчерпан, ибо … мыдействительно имеем дело с бесконечным процессом»200.
Причем такоеприближение предполагаетнекоторое отстояние как априорное условиепонимания,невозможенбезкоторогобылбысамдиалог.Исключаясуществование одного единственного истолкования, которое стало бы конечнойточкой в интерпретации литературного произведения, Гадамер допускаетмножество одинаково верных, хотя и не исчерпывающих описаний.Подобная герменевтическая плюральность, вызванная отказом Гадамера отпоиска метода ради сохранения возможности истины, казалось бы, грозитобернуться релятивизмом, коль скоро каждый, кто прочел произведение, вправепретендовать на авторитетное суждение о нем.
Однако, по мнению Гадамера,истина художественного текста не прячется за нагромождением слов, взыскуяострого взгляда специалиста, чтобы быть обнародованной. Она возникает каксобытие понимания, в момент слияния читательского горизонта с горизонтом200Gadamer H.-G. Wahrheit und Methode. S. 303.127самого творения, а стало быть, может случиться с каждым. Беда не в том, что нетправильной интерпретации, а в том, что их всегда недостаточно: «произведениехудожественной литературы, то есть … текст в преимущественном смысле, нетолько пригоден для толкования, но и испытывает хронический недостаток в нем.[…] наш первый же опыт, связанный с “литературой”, свидетельствует о том, чтоее языковой облик, в отличие от других форм словесности, не может бытьисчерпан пониманием и окончательнопреодолен»201.
Каждое отдельноепрочтение, каким бы профессиональным или дилетантским оно ни было,оказывается своего рода приглашением к продолжению разговора или к новомуобсуждению. Интерпретация призвана не закрыть текст, наклеив на него тот илииной ярлык, а наоборот, открыть его, сделать собственной со-возможностью быть.ПоГадамеру,интерпретация,неапониманиесвершаетсяинтерпретацияслужитрадитого,чтобывспомогательнойвозникластупеньюкдостижению понимания. Как только оно достигнуто, интерпретация оказываетсяизлишней и может быть отброшена за ненадобностью202. Потому Гадамер ипостулирует множественность истолкований, что путь каждого читателя к смыслупроизведения индивидуален: нельзя понять стихотворение за кого-то другого.Интерпретация Другого – лишь побуждение к прохождению собственного пути.«Оттого не существует никакого иного критерия для правильной интерпретациистихотворения в целом, кроме ее абсолютного исчезновения в момент новогоосуществления стихотворения.
Интерпретация, которая все еще присутствует кактаковая, когда мы заново читаем или проговариваем стих, остается чем-товнешним и чуждым. Он всегда оказывается несколько засвечен, чрезмерноосвещен, и не удается освободиться от того, что навязано интерпретатором. Так,201Гадамер Г.-Г. Философия и литература. С 135–136.Здесь напрашивается аналогия с витгенштейновским «безупречно правильным методом»понимания мира, предлагаемым в «Логико-философском трактате». Если расценивать мир кактекст, а сам Трактат Витгенштейна как его интерпретацию, то можно увидеть параллели междустратегиями двух философов.
Так, Витгенштейн пишет: «Мои предложения служатпрояснению: тот, кто поймет меня, поднявшись с их помощью – по ним – над ними, в конечномсчете признает, что они бес-смысленны. (Он должен, так сказать, отбросить лестницу, послетого, как поднимется по ней.) Ему нужно преодолеть эти предложения, тогда он правильноувидит мир» (6.54). – Витгенштейн Л.
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
