Диссертация (1148754), страница 26
Текст из файла (страница 26)
Карнапа в Гарвардев 1940 году и имевших место между нимиплодотворных дискуссий он начинает вплотную работать над философскойпроблематикой.В 1948 году в статье «О том что есть» Куайн занимает по вопросу очувственных данных еще довольно сдержанно-нейтральную позицию. Он пишет:«Вообразим, к примеру, что мы изобрели наиболее экономичное множествопонятий, адекватных для детального отчета о непосредственном опыте.[…]Собирая воедино разрозненные чувственные события и трактуя их каквосприятия одного объекта, мы сводим сложность нашего потока опыта куправляемой концептуальной простоте. В самом деле, правило простоты являетсянашей руководящей максимой при отнесении чувственных данных к объектам.[…] Здесь у насесть две конкурирующиеконцептуальные схемы–феноменалистская и физикалистская.
Какая должна преобладать? Каждая имеетсвои преимущества; каждая, по-своему, проста. Каждая, я полагаю, заслуживаетразвития. О каждой можно сказать, что она действительно фундаментальнее, хотяи в различных смыслах; одна фундаментальнее эпистемологически, другая –физически» ([111], с. 42).Указанное противопоставление двух альтернатив – то самое, с которым имелдело и Айер, но он, как мы видели выше, в 1940 году предпочел135феноменалистскую версию. К феноменалистскому проекту по началу склонялся иР. Карнап времѐн Aufbau.Соответственно, именно Карнап выступает основным оппонентом Куайна,когда тотв 1951 году берѐтся опровергнуть две так называемые догмы эмпиризма–овозможностистрогогоразделениясужденийнааналитическиеисинтетические и о возможности редукции всякого осмысленного утверждения кутверждениям о непосредственном опыте.
Очевидно, нас в большей степенидолжна интересовать критика именно второй догмы, как наиболее тесносвязанной с проблематикой чувственных данных. Однако, как показывает самКуйан, отделить рассмотрение одной догмы от другой не представляетсявозможным.Ключевой тезис хорошо известен: «Моѐ нынешнее предложение состоит втом, что говорить о лингвистической компоненте и компоненте фактуальной вистинностилюбогоотдельноговысказываниябессмысленно.Взятаявсовокупности, наука испытывает двойную зависимость, зависимость от языка и отопыта; но эта двойственность значимым образом не прослеживается ввысказываниях науки, взятых по одиночке» ([111], с.74). Соответственно, притаком положении дел не представляется возможным выделить класс утвержденийс нулевой фактической компонентой (потенциальных аналитических суждений)или с нулевой лингвистической компонентой (потенциальных элементов базисаредукциивсехосмысленныхутверждений,состоящихизтогосамого«экономичного множества понятий, адекватных для детального отчета онепосредственном опыте», конструирование которого полагалось Куайномвозможным тремя годами ранее).Эволюцию взглядов Куайна за довольно короткий промежуток времениможно проследить всего по двум цитатам.
В 1948 году он пишет: «Физическаяконцептуальная схема упрощает наше описание опыта, поскольку задает способсвязать мириады разрозненных чувственных событий с так называемымиединичными объектами. Всѐ-таки маловероятно, что каждое предложение о136физических объектах может быть действительно переведено, пусть и окольнымпутѐм, на феноменалистский язык» ([111], с.42).
В 1951 году, всего через 3 года,интонации уже гораздо более жѐсткие и уверенные. Проводя пространственнуюметафору между множеством утверждений науки и силовым полем, Куайн пишетболее чем определѐнно: «Никакой отдельный опыт не связан с какими-тоотдельными высказываниями внутри поля, кроме как косвенно, из соображенийравновесия, влияющего на поле как целое. Если эта точка зрения верна, тоошибочно говорить об эмпирическом содержании отдельного высказывания»([111], с. 75).Что же касается непосредственно теории чувственных данных, то еѐпредметную и достаточно решительную критику мы находим в работе 1960 года«Слово и объект» в самом начале первой главы – «Язык и истина».
И этонеудивительно: предпринятый ранее подрыв позиций феноменалистского проектасамым непосредственным образом сказывается и на целесообразности допущенияо наличии самостоятельных ментальных сущностей. Потому что:(а) для разговора о них нет подходящего языка;(б) даже если бы он существовал, его индивидные термы не имели бызначений, поскольку(в) в противном случае опыт, разлагаемый на отдельные элементы, более небыл бы связным, ведь «его в значительной степени объединяют именно указанияна физические объекты» ([110], с.
8). Полная редукция к выражениямгипотетического языка чистого опыта невозможна. Наоборот, скорее «нашобыденный язык физических вещей является базисным почти настолько,насколько это возможно для языка» ([110], с.8).Так, «при попытке описать особенное чувственное качество обычноприходится ссылаться на общедоступные вещи: описывать цвет как цветапельсина или гелиотропа, а запах – как запах тухлых яиц» ([110], с.7).137Получающийся в итоге аргумент оказывается весьма витгенштейнианским посвоему духу16, апеллирующим в том числе и к невозможности индивидуальногоязыка.
В самом деле, почему бы не признать ключевым объединяющимначаломчувственного опыта сам субъект?«Зелѐное круглое пятно, которое я вижу сейчас справа значительно большекрасного круглого пятна, которое я вижу слева». Почему такое выражение негодится в качестве элемента базиса редукции и даже полагается не имеющимсамостоятельного эмпирического содержания? Это так потому, что употреблениекаждого его термина должно быть предварительно усвоено говорящим наосновании его предшествующего опыта интерсубъективного взаимодействия.Корректность, согласованность его предыдущего языкового и иных физическихвзаимодействий с другими агентами определяет осмысленность данноговысказывания.Выражения отдельных агентов об их чувственном опыте образуюткогерентную сеть, стремящуюся к устойчивости.
Содержанием же их языковоговзаимодействия, в основном, выступают события и факты физическогомира.Редуцировать знания субъекта о физическом мире к его утверждениям особственномсубъективномопытеневозможно,потомучтоязыкэтихутверждений (точнее корректность его употребления) зависим от внешнего мира,от связи с социумом.Выше в параграфе, посвященном идеям У. Селларса, мы уже встречали идеио том, что язык и понятия, описывающие субъективный опыт, изначальносформировались вовсе не длядескриптивныхцелей личной концептуализациисубъекта его опыта «для самого себя» - они сложились именно радивозможностипродвинутой16коммуникациис другими членамисообщества.Ср. с позицией Витгенштейна: «‘Togiveasensationaname‖meansnothingunlessIknowalreadyinwhatsortofagamethisnameistobeused» / «‖Даватьощущениюимя‖ –бессмысленное выражение, если я изначально не знаю, в какой игре оно будет использоваться» ([87], p.
291).«"I'm giving the feeling which I'm having now a name." – I don't quite know what you are doing»./ «‖Ядаюимятомуощущению, котороеиспытываюсейчас.‖ – Яневполнепонимаю, чтотыделаешь» ([87],p.276).138Поэтому зависимость такой концептуализации от сложившихся языковыхпрактик, которые субъект уже застаѐт сформированными, попадая в этот мир, впринципе не вызывает сомнений.Действительно, об отдельных элементах личного опыта нельзя сказать иначекак на языке, предложенном внешним миром.
Однако это не значит, что о нихнельзя знать, нельзя иметь такой опыт, не пользуясь языком. И уж тем более этоне значит, что таких элементов не существует.Да, возможно мы не можем выразить, не можем передать во всей полнотеокружающим специфику нашего цветового переживания иначе как прибегая куказанию на цвета знакомых им физических предметов.
Но это вовсе не значит,что нам самимэта специфика не известна или не вполне определена.Специфика позиции Куайна в том, что для него всѐ что существует – должнобыть выразимо в языке17. Эта идея воплощается и в знаменитом критериисуществованиякаквозможногозначениясвязаннойпеременной,ивассоциированной с ним концепции онтологических обязательств теории.Онтологиянепредзадана,онанеявляетсянабором«действительносуществующих сущностей», а определяется теми допущениями, которые мыпринимаем, признавая истинной ту или иную теоретическую концепцию наданном этапе развития нашего знания.Теорииэволюционируют,соответственноэволюционируютинашипредставления об онтологии. Если у нас есть несколько конкурирующих друг сдругом теорий, описывающих некий фрагмент физической реальности, с нимимогут быть связаны несколько альтернативных онтологий. И мы можем выбиратьмежду ними на основании типично прагматических критериев (один из которых –17Ср.
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
