Диссертация (1148754), страница 30
Текст из файла (страница 30)
Уильямс и Д. Фара.Последующие параграфыпосвящены критическому восприятию теориичувственных данных со стороны философии обыденного языка в лице еѐкрупнейших представителей Г. Райла и Дж. Остина.153Так, раскрывая суть предложенной Райлом методологии логическогобихевиоризма, мы уделяем особое внимание анализу суждений о восприятии втерминах диспозитивных свойств, благодаря чему получают осмысленныеинтерпретациитакиенепростыедлякрайнегонеопозитивистскогофундаментализма суждения как «Эта ягода какое-то время назад была зелѐной,хотя никто еѐ тогда не видел».Утонченный лингвистический анализ Дж.
Остина, рассматриваемый вследующем, третьем, параграфе, направлен, прежде всего, на подрыв доверия квалидности аргумента от иллюзии, отказ от которого открывает дорогу кпринятию точки зрения так называемого прямого реализма – позиции, согласнокоторой объектами восприятия выступают сами вещи, а не некие посредники,«знаки вещей».Весьма непростая аргументация реконструирована в параграфе, посвященномидеям У. Селларса, в частности, его критике логико-методологических основанийнеопозитивистского проекта, воплощенного в ранних произведениях Р.
Карнапа иА. Айера. В центре внимания находится связь между суждениями об ощущенияхи отвечающем им знании, но рассматривается она уже не только ссодержательной точки зрения, но и с учетом еѐ логической формы. Речь идѐт отом, что суждения определѐнного типа, представляющиеся на первый взгляд вкачестве строгих импликаций, где антецедентом выступает суждение о наличииощущения,аконсеквентомсуждениеэпистемическоймодальности,вдействительности корректным образом могут быть выражены лишь в видеконъюнкций.Следует добавить, что сосредоточив внимание на суждениях о связи междуопытом и знанием, мы несколько видоизменили объект анализа, что требуетдополнительных усилий по осмыслению той роли, которую в данном случаеиграют языковые средства.
Представляется справедливым мнение, что именномеханизмы языка терминов, относящихся к сфере восприятия, таят в себе ключ комногим философским проблема, порождѐнных как результат мнимой очевидности154значений таких терминов. Как следствие, У Селларсом, а позже и Дж. Фодоромбыло предложено понятие глубинного, неявного языка мыслей, по отношению ккоторому естественный язык выступает как средство интерсубъективнойкоммуникации, развившееся много позже.Занимающаяся такого рода разработками дисциплина – психосемантика –стремится к разработке принципиально новых методологических подходов кпроблеме восприятия с целью предложить конкурентоспособную альтернативутеории чувственных данных.В параграфе 2.5 – «У.
Куайн и возрождение американского прагматизма» мы реконструируем аргументацию этого выдающегося американского философа,направленную на критику так называемых двух догм эмпиризма. Хотя обе догмыв действительности тесно связаны между собой, особый интерес для наспредставляет анализ второй из них, т.е. тезиса о возможности редукции всякогоосмысленного утверждения к утверждениям о непосредственном опыте.Мы прослеживаем эволюцию взглядов Куайна с 1948 по 1951 год.
За этотпериод он переходит с умеренных на достаточно радикальные позиции холизма, врамках которого бессмысленно говорить об эмпирическом содержании какоголибо отдельного предложения. Таким образом, Куайн проблематизирует самувозможностьсуществованияфрагментаязыка,описывающегосвойстваментальных сущностей.Параграф 2.6 – «Б.
Мэйтс и Р. Монтегю: чувственные данные какинтенсиональные сущности» содержит своего рода ответ на критику Куайна,данный со стороны выдающегося американского логика Р. Монтегю. Услышав наодном из исследовательских семинаров доклад Б. Мэйтса о проблемахвысказываний о чувственных данных, таких как «Джон видит единорогапримерно такого же роста, как и реальный стол перед ним», Монтегю осознал,что Мэйтс рассматривал хорошее решение сформулированной им же проблемы,но отверг его, потому что оно требовало квантификации внутри косвенныхконтекстов, в отношении которой до работ Монтегю считалось, что она не может155осуществляться вразумительным образом. Таким образом, Монтегю былмотивирован на развитие интенсиональной логики и на демонстрацию того, чтоона имеет полезные приложения в рамках таких проблем.Разработанный Монтегю формализм позволяет сравнительно легко выражатьвысказывания вышеуказанного типа в символической форме.
Для наших же целейв данном случае важно то, что язык, описывающий воображение, галлюцинации,а также нормальное чувственное восприятие вполне может иметь модель.Строение такого языка не является внутренне противоречивым.Не претендуя на окончательность оценок, сформулируем теперь некоторыесобственные соображения по поводу критики рассмотренной теории.Есть основания полагать, что дискуссия вокруг существования чувственныхданных осложняется двумя факторами: а).
вопрос об истинности теории склоненподменяться вопросом о еѐ приемлемости и правдоподобности; б). эффективностьиспользуемых методов (логический и лингвистический анализ) для поискаокончательного решения была первоначально сильно переоценена.Что касается логического анализа, то с развитием неклассических логик сталоочевидно, что те или иные формальные затруднения содержательной теориимогут быть разрешены путѐм разработки для неѐ специального аппарата (либопутѐм применения уже существующих неклассических подходов).
Формальнаялогика не может быть арбитром в последней инстанции в вопросе об истинностиилиложноститакойтеории (подробнее об этом см. статью ТимотиУильямсона[142]).Так, кроме уже упоминавшихся нами нечетких логик, способных помочькорректно описать возможную неопределѐнность (vagueness) некоторых свойствощущений,можновспомнитьзамечательныйпример«спасения»и«реабилитации» сферы ментального Д. Дэвидсоном в рамках разработкисемантики событий[21]. При этом впечатляющие выразительные возможностипредложенного аппарата сами по себе также не могут служить достаточным156свидетельством в пользу истинности тезиса о том, что события образуютсамостоятельную онтологическую категорию.Подобные теории, будучи в существенной мере метафизическими, неявляются в строгом смысле научными.
На их основе нельзя построить научныепредсказания или прогнозы, которые затем можно было бы экспериментальноподтвердить или опровергнуть. Всѐ, что остаѐтся их оппонентам – это посеять внас сомнения в целесообразности и приемлемости принятия на вооружениеподобных концептуальных и объяснительных схем. Показательно в данномотношении обилие сарказма в лекциях Остина и на страницах монографии Райла.Сарказм – приѐм риторический, нацеленный на склонение аудитории на своюсторону путѐм скорее психологического, чем строго рационального воздействия.В содержательном же плане нам по сути демонстрируют цену, которуюпридѐтся заплатить, если мы примем теорию, (например, отказ от принциповфизикализма,каузальнойзамкнутостифизическогомира,некоторыхлингвистических интуиций и проч.), а затем заявляют, что она слишком высока.Однако подобное суждение вряд ли может претендовать на общезначимость,скорее оно носит оценочный, ценностный характер.Соответственно, нет ничего удивительного в том, что находятся такиеавторы, как оксфордский мыслитель Дж.
Фостер[33], который указывает, чтопринять физикализм можно только отказавшись от последовательного эмпиризма– очередной вопрос о приемлемости цены. Как следствие, Дж. Фостер – один изнаиболее известных представителей современного идеализма.Такимобразом,отличительнуючертуфилософия-вочереднойсклонность краздемонстрируетсвоюэпистемологическому плюрализмуразличных подходов и мировоззрений.Так, Н. Решер совершенно справедливо отмечает следующее: «Историческийкурс развития аналитической философии в рамках того, как она сама себяоценивает, преподносит целую серию горьких уроков:1571.
Аналитическая ясность порождает запутанность. Когда мыанализируем проблемы, ситуация не упрощается (не разрешается). Проблемы,рассматриваемые очень подробно, оказываются более сложными иразнообразными, чем мы подозревали. Анализ не аннулирует и не разрешаетпроблемы, а делает их более сложными и утонченными. Это же приводит кнеобходимости дробления и размножения. Мы, таким образом, встречаем 2. Сохранение проблем.
Старые проблемы не решаются аналитиками и несводятся к улаживаемым научным вопросам. Они переживают аналитическийпроцесс, изменяясь, приобретая более тонкую, изощренную форму. Они простопринимают пересмотренный - как бы запутанный до некоторой степени - облик.Это примеры приспособления, подобно хамелеону, к условиям новогопонятийного окружения.3.
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
