Диссертация (1148754), страница 11
Текст из файла (страница 11)
Броуд сравнивает это своском, попавшим в огонь, который приобретает под его воздействием новыекачества (текучесть).Наконец, в пределы концептуального анализа вводится идея различатьсреди состояний сознания действия и не-действия. В этом месте Броуд едва ли невпервые прямо ссылается на коллегу – Джорджа Стоута, философа-психолога,более всего известного тем, что он протяжении почти тридцати лет (1891-1920)возглавлял редакцию журнала Mind.
Кроме того, будучи преподавателем вКембридже, он читал лекции таким студентам, как выше упоминавшиеся БертранРассел и Джордж Мур (последний и сменил его на посту главного редактора54Mind).Примечательноиназваниеегоглавноготруда:«Аналитическаяпсихология» (1896)[82]– будучи научно-теоретической работой, она несомненнопротиворечила духу абсолютного идеализма, характерного для английскойфилософии того времени, а значит была по-своему важным этапом на путипреодоления господства неогегельянства и антисциентизма на британской земле.Таким образом, у того же Мура, столь много сделавшего для становления иразвитияаналитическойфилософии,несомненнобылидостойныепредшественники.Собственно, именно Стоут предложил различать среди состояний сознаниядействияине-действия,назвавпервыевосприятиями,авторые-представлениями.
Представления, не будучи действиями, не могут бытьразобраны на какие-либо иные части и элементы. Восприятия же как раз являютсядействиями, причем направленными на определѐнный объект, то есть имеютнекоторую структуру. Объект же восприятия структуры уже не имеет и является,в свою очередь, представлением.Так, зубная боль в естественных условиях повседневной жизни по Стоутуявляется представлением и не анализируема в терминах действие-объект. Это какраз пример состояния сознания. Однако, будучи подвергнута вниманию состороны интроспекции, она может обрести структуру действия (концентрациирефлексирующего внимания) на объект (боль как представление).Итак, теперь для более глубокого понимания того, в каком смыслечувственныеданныеявляютсяментальнымиобъектами,представляетсяцелесообразным попытаться обстоятельно разобраться в следующих вопросах:«1.
Являются ли они действиями?2. Является ли их восприятие процессом, анализируемым в терминахобъект-действие?3. Являются ли они представлениями?554. Являются ли они экзистенциально субъектно-независимыми?5. Являются ли они квалитативно субъектно-независимыми?» ([13], p. 253).По Броуду вся наша интуиция при анализе визуального опыта (например,созерцания красного пятна, в котором мы распознаем образ почтового ящика)заставляет нас ответить на первый вопрос отрицательно.
Что касается второговопроса, то он до некоторой степени дискуссионен, и можно вполнепоследовательно проводить линию, отвечающую на него отрицательно. То есть,отрицать саму возможность разложения, расщепления любого ощущения, в томчисле и визуального, на действие и некий объект, и настаивать на том, чтоощущение – есть не что иное как состояние сознания. В качестве примера такойпозиции Броуд ссылается на Сэмюэля Александера[1].Предлагается последовательно рассмотреть три вида ощущений: визуальноевосприятие (красного квадрата), вкус (сладкого) и боль (головная). Интуитивнокажется очевидным, что в первом случае мы легко можем усмотреть в структуренашего опыта действие и объект, на который оно направлено.
В третьем жеслучае нам кажется куда более естественным охарактеризовать наш опыт, какнекое единое состояние сознания, а не как восприятие боли как некоего объекта.Наконец, для второго, промежуточного случая применимы обе интерпретации:мы можем рассматривать происходящее и как восприятие чувственного данного,и как некое состояние.Если ко всему вышесказанному добавить предположение об общемединстве природы всех ощущений, то у нас снова образуется возможность длядвух принципиально различных подходов. Мы можем сказать, подобноАлександеру, что и в случае зрения разделение опыта на объект и действиеявляется концептуально некорректным, а можем занять позицию, согласнокоторой и в случае боли можно выделить вполне конкретное чувственное данное,воспринимаемое субъектом.Наконец, есть еще и третья линия: указать на необоснованность введѐннойвыше гипотезы об единстве природы и концептуальной структуры всех видов56чувственного опыта, выделив отдельно класс восприятий чувственных данных икласс телесных ощущений как состояний и представлений (как было у Стоута).Ссылки же на интуицию или обыденное словоупотребление никак не могут бытьсильными аргументами.Есть еще один дополнительный аргумент, как минимум, серьѐзноосложняющий жизнь позиции Александера по поводу визуального восприятия.Для этого надо вернуться к примеру с палочкой, кажущейся надломленной припогружении в стакан воды, и задаться вопросом, какой факт может бытьобоснованием для того, чтобы признать истинным суждение «палочка выглядитнадломленной».
Если мы подходим к вопросу с позиций теории чувственныхданных,тоответвполнепонятен:чувственныйобразпалочкиимеетнадломленную форму. Если же мыслим происходящее как некое единое и болеедетально не анализируемое состояние, то дать конкретный и ясный ответ едва липредставляется возможным. По крайней мере, никакие процессы в мозге, внейронах не могут быть поставлены в прямое осмысленное соответствие этомусуждению (в дальнейшем этот тезис был поставлен под сомнение теориейтождества Дж. Смарта [79]и У.
Плэйса[65], которая затем в свою очередь такжебыла подвергнута критике). Нигде в физическом мире палочка не являетсянадломленной.В дальнейшем Броуд предпочитает считать доказанным, что, по меньшеймере, в случае некоторых ощущений, таких как зрение, подход, выделяющий в ихструктуре действие и объект, вполне оправдан.Теперь мы можем перейти к третьему из перечисленных выше вопросов:являются ли чувственные данные представлениями? Очевидно, что Броуд считаетименно так, и чтобы доказать это, ему нужно продемонстрировать ихпринципиальную субъектную зависимость.Но для адекватного решения такой задачи начать нужно с «обратнойстороны»: разобраться с тем, как эту субъектную зависимость понимать неследует, дабы избежать заведомо неоправданных нападок критиков.
Так вот,57субъектную зависимость в первую очередь не следует понимать как произволсубъекта: если я с некоторой позиции явственно вижу, что одна сосназначительно выше другой, рядом стоящей, то никакие усилия со стороны моегосознания сами по себе не могут изменить характер моего восприятия. Такимобразом, восприятие в нормальных условиях вполне подчиняется некоторымобъективнымзаконам.Проблемалишьвтом,чтолюбыепопыткиобъективировать восприятие столь же не оправданны, как и стремлениеохарактеризовать его как полностью субъективное.
В качестве примерадостаточно вспомнить так называемые двусмысленные картинки, наиболееизвестной из которых является уткозаяц Витгенштейна.Очевидно, что такая картинка сама по себе не является чем-то одним вбольшей степени, чем другим. Но стоит только признать, что привнесениесобственной интерпретации в чувственный опыт принципиально возможно, какдальшеэтипределыпридѐтсяпоследовательнорасширять.Так,срединеобъективируемых факторов прежде всего следует указать на предшествующийопыт и текущие ожидания.
Наиболее красноречивым примером являются случаи,когда пациенты, находясь на приѐме у стоматолога, начинают испытывать больещедонепосредственногоконтактассоответствующейтехникой.Вопределѐнных же контекстах разного рода изменения в восприятии способнысказываться и на слухе, и на зрении.Таким образом, характер восприятия не всегда и не в полной мерепредсказуем, прогнозируем исходя из учета одних лишь внешних факторов и естьвсе основания утверждать если не экзистенциальную, то, по крайней мере,квалитативнуюсубъектнуюзависимостьсвойстввосприятияот свойстввоспринимающего. Как пишет С.В.
Никоненко, «Броуд сохраняет в своей теориикантовское разграничение чувственности и рассудка, полагая их изучение вкачестве различных сфер философского исследования» ([125], с.200); «ПоискБроуда останавливало последовательно проводимое им ограничение: он считал,что не должен говорить более того, что знает на основании опыта. Естественно,подобный принцип приводит к проблеме познания «вещи в себе», которую Броуд,58так же как и Кант, разрешить не сумел» ([125], с.190).§1.4 Классическая формулировка теории чувственных данных Г.ПрайсаМы продолжаем продвигаться на пути постижения природы и свойствчувственных данных как в хронологическом, так и в содержательном плане, инаданномэтапенамследуетобратитьсяктворчествуочередноговесьманезаурядного британского мыслителя той эпохи – Генри Прайса (1899 – 1984).Прайс принадлежит к числу тех образчиков экстравагантности оксфордскойпрофессуры, примеры которой и сейчас еще можно найти, например, в лицеРоджера Пенроуза, Джона Леннокса или Дэвида Дойча.
Это люди, чьиакадемические регалии и несомненные заслуги позволяли им впоследствиипублично высказывать сколь угодно неортодоксальные, а порой и далѐкие отвсякой научности суждения и взгляды, что могло бы бросить тень на всѐ ихнаследие, если бы не тот факт, что предыдущие результаты их творчествадействительно имеют серьѐзную научную ценность.
Так, в случае с Прайсом мыимеем дело с человеком, вся научная карьера которого связана с Оксфордом:1922-1924 – член Магдален колледжа, 1924-1935 – тьютор Тринити колледжа,1935 – 1959 – Уикхэмский профессор логики Оксфорда.Достаточно сказать, чтона данном посту его сменил Альфред Айер (о котором речь еще пойдѐт далее),Айера сменил Майкл Даммит, а с 2000-го года и по настоящее время эту позициюзанимает выдающийся современный логик Тимоти Уилльямсон. Но стольвысокое академическое звание всѐ же не помешало Прайсу публиковать рядстатей на темы парапсихологии и метемпсихоза[67][68].Конечно, эти работы мы оставим вне рассмотрения и ограничимся лишьмонографией «Perception» (1932)[66], которая представляет собой не что иное, как59переработанную и дополненную диссертацию 1922-го года на ту же тему.Поскольку мы условились продвигаться в содержательном плане, повторятьпройденные аргументы не имеет смысла.
Сосредоточимся на существенныхмоментах.Во-первых, чувственные данные по Прайсу являются не универсалиями (вописанном выше применительно к идеям Рассела смысле), а токенами: «то, что яощущаю – это не краснота, а пример (instance) красноты» ([66], с.103).Соответственно, чувственные данные не являются фактами или свойствами.Конкретная громкость некоторого шума (звука) является фактом. В то же времяона является свойством, характеристикой этого шума. Но громкость не являетсячувственным данным.
Чувственным данным является только сам шум (звук).Факты и свойства – это не то, что воспринимается непосредственно, а то,что распознаѐтся; то, о чем выносятся суждения. При этом Прайс признаѐт, чтовполне возможно, что «не существует восприятий без суждений, но это в любомслучае принципиально различные вещи» ([66], с.103). Данный тезис о различии –это именно то, против чего будет впоследствии возражать теория восприятия какпринятия убеждений Д.
Армстронга[4]. Но по Прайсу у такого различия естьфундаментальное обоснование: шум (звук) – это то, что имеет своѐ собственноесуществование (particularexistent) – он обладает свойствами, но сам свойством неявляется.Путь, на который вступаѐт Прайс – довольно скользкий. Ведь он сам чутьвыше отнѐс красноту не к свойствам, а к токенам. Краснота не обладаетсвойством красноты. Она ею является. А громкость же не является чем-либо самапо себе, но лишь характеризует звук в некотором отношении. В результатекраснота и громкость оказались в принципиально разных лагерях, примерами изразных категорий. Сам по себе подобный факт отнюдь не критичен, если бы не тообстоятельство, что относительно некоторых свойств весьма не простоопределить, к какой категории они относятся.
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
