Диссертация (1146643), страница 24
Текст из файла (страница 24)
С.Н. Цейтлинконкретизирует: «Невозможно… предполагать, чтобы в конвенциональномязыке, которым пользуются взрослые, ребенок всегда мог найти словеснуюэтикетку для любого явления внешнего мира. Нужен ли нам, взрослым,глагол для выражения ситуации, при которой один человек трется носом онос другого? <…> Нет у нас потребности в слове для обозначения человека,который идет к себе домой…»5. Дети создают слова и языковыеконструкции, которые, по сути, максимально точно, емко, экономично и«правильно» (с точки зрения детей, наш язык не совсем правильный, оченьчасто отсутствует логика в имеющихся словах) обозначают явление, признак,предмет и пр. К.И.
Чуковский приводит следующие примеры: «Почемуручей? Надо бы журчей. Ведь он не ручит, а журчит»; «Почемуразливательная ложка? Надо бы наливательная»; «Корова не бодает, арогает»6. А в «Словаре детских словообразовательных инноваций»,1Там же. С. 45.Там же. С. 46.3Кудрявцев В., Алиева Т. Еще раз о природе детской субкультуры // Дошкольное воспитание. 1997. №4. С.65.4Цейтлин С.Н.
Очерки по словообразованию и формообразованию в детской речи. М.: Знак, 2009. С. 295.5Там же. С. 293.6Чуковский К.И. От двух до пяти. М.: Педагогика, 1990. С. 50-51.2112составленном С.Н. Цейтлин1, можно обнаружить следующее: «водичить»(мочить водой); «жмутный» (такой, который жмет); «крупночь» (крупныеденьги, ант.
к мелочь); «лунопѐк» (время, когда светит луна); «ползость»(умение ползать) и пр.2 В отношении слова «лунопѐк» любопытно привестиследующий пример детского воспоминания из литературного наследия И.А.Бунина: «Мне казалось, что ему (отцу – С.Е.) тепло спать от лунного света,льющегося на него и золотом сияющего на стеклах окон…»3.Интересно отметить, что и во взрослой культуре создаются в некоторойстепени «аналогичные» словари, так называемые, проективные, в которыхсодержатся термины-неологизмы и дефиниции с альтернативной семантикой.Например, в «Проективном философском словаре» имеют место: «генер»,«культуроника»,«латотехника»,«теореза»4.Необходимостьдополнительного истолкования понятий в составе дефиниции очевидна.
М.Н.Эпштейн в предисловии к данному изданию пишет: «Словотворчество,терминообразование всегда играло особую роль в философии… <…>Творчество мыслителя стремится запечатлеть себя в конструкции странныхдиковинных слов, которые откликались бы на бытийные "слова" —трудновыразимые понятия и смыслы, лежащие в основе мироздания»5.Как можно видеть, слова взрослого не точны (с позиции ребенка), ониспользует для обозначения одного понятия большое количество другихслов, складывающихся, согласно определенным нормам, в сложнуюпояснительную языковую конструкцию. Как подчеркивает С.Н.
Цейтлин,«…ребенок в первую очередь избирает те экономные правила, которыенаиболее простым способом ведут к цели»6. То есть, по сути, ребенок1См.: Цейтлин С.Н. Очерки по словообразованию и формообразованию в детской речи. М.: Знак, 2009. С.447-543.2Подробнее о подобных словарях см.: Шимчук Э.Г. Русская лексикография. М.: Издательский центр«Академия», 2009. С.
102-103.3Бунин И.А. Жизнь Арсеньева: роман и рассказы. М.: Советская Россия, 1991. С. 22.4Проективный философский словарь. Новые термины и понятия / под ред. Г.Л. Тульчинского и М.Н.Эпштейна. СПб.: Алетейя, 2003. 512 с.5Там же. С. 5-6.6Цейтлин С.Н. Очерки по словообразованию и формообразованию в детской речи. М.: Знак, 2009. С. 89.113экономичнее и точнее взрослого в использовании языковых ресурсов, хотяего словотворчество базируется на принципе аналогии.Необходимо отметить и тот факт, что, как указывает С.Н. Цейтлин,стадия языковой зрелости наступает приблизительно в 12 лет. Это период,когдапроцесссловотворчестваиобъемизобретаемого«продукта»значительно сокращается.
Это вызвано тем, что у ребенка увеличиваетсясловарный запас, он активно и осознанно осваивает правила и нормыконвенционального языка. Данный факт свидетельствует о правильностипринятой в данном исследовании верхней границы детства – 12 лет.Интересными формами синтеза словотворчества и игры являютсятайные языки, различные шифры, коды.
В данном случае словотворчествоосознанное, оно направлено на сохранение определенной информации втайне и недопущение к ней взрослого. С точки зрения последнего, для негоэти сведения малоценны, а в большинстве случаев абсолютно не значимы. Норебенкунеобходимоподчеркнутьавтономность,обособленность,«инаковость» своего пространства – субкультуры детства. Тайный язык – этоважное средство контроля, своеобразный пропуск в субкультуру детства,которая является закрытой для непосвященных, главным образом взрослых.С возрастом стремление к шифрованию усилится – максимальное проявлениеоно находит в феномене молодежного сленга.
Думается, целесообразнозаменить это понятие на «молодежное арго», которое в свою очередь можетвключать сленг, жаргон и пр. Акцент следует сделать на том, что арго – этотайный язык посвященных, именно на нем «говорили потомки аргонавтов(argonautes), плававших за золотым руном на корабле "Арго"»1.
Поэтомуправомерно говорить о попытке создания детьми детского арго – языкасубкультуры детства и важного элемента ее обыденной практики. Оно будетвключать тайные шифры, коды, а также сленг и жаргон. Первое, как пишетВ.В. Абраменкова, может образовываться путем прибавления к слову1Собор – книга тайн. Art gothique // Человек без границ. 2007. №6. С.
20.114«тарабарской» приставки или окончания1. А примерами школьного жаргона,как считают Х. Вальтер, В.М. Мокиенко, Т.Г. Никитина, можно считать:«мамонт» (ученик старших классов; полная, крупная учительница); «склад»(библиотека; портфель, ранец) «фломзик» (фломастер) и др.2Некоторое сходство детского арго можно обнаружить с такимэлементом субкультуры детства как прозвища, которыми дети наделяют каксверстников, так и взрослых. Как пишет В.В. Абраменкова, «…это средствотабуирования личных имен, которое, как и "тайные языки", служитобособлению и автономизации детского сообщества, его более четкомуструктурированию и является его формой индивидуализации» 3.
Прозвище,какзамечаетН.А.Шкуричева,«являетсяпоказателемразвитиямежличностных отношений младших школьников»4.В.В. Абраменкова обращает внимание, что в настоящее время не менеезначим «никнейм», который ребенок задает самостоятельно. Никнеймявляется маркером самопонимания ребенка, а прозвище – его восприятиядетским сообществом5.В отношении взрослого также прослеживается тенденция наделения егопрозвищами. Например, «Урна Вѐдоровна» (Эрна Фѐдоровна); «ЛарисаВареньевна» (Лариса Валерьевна)6. Можно проследить в данных прозвищахтенденцию реформирования несмешного в смешное, нацеленность на юмор,которыйтакжеявляетсяважнымэлементомобыденнойпрактикисубкультуры детства. В.В.
Абраменкова находит выражение юмора впотешках, анекдотах, розыгрышах, поддевках7. В свою очередь Ф.С. Капица1Абраменкова В.В. Социальная психология детства: развитие отношений ребенка в детской субкультуре.М; Воронеж: Московский психолого-социальный институт: Издательство НПО «МОДЭК», 2000. С.
99.2См.: Вальтер Х., Мокиенко В.М., Никитина Т.Г. Толковый словарь русского школьного и студенческогожаргона. М.: Астрель: АСТ: Транзиткнига, 2005. 360 с.3Абраменкова В.В. Подростковая субкультура как пространство самореализации // Мир психологии. 2008.№1. С. 178.4Шкуричева Н.А. Прозвища и клички младших школьников // Начальная школа.
2013. №10. С. 15.5Абраменкова В.В. Подростковая субкультура как пространство самореализации // Мир психологии. 2008.№1. С. 179.6Выражаю благодарность за предоставленный материал информатору – Александре МихайловнеПироговой (г. Рязань).7Абраменкова В.В. Социальная психология детства: развитие отношений ребенка в детской субкультуре. М;Воронеж: Московский психолого-социальный институт: Издательство НПО «МОДЭК», 2000. С.
93.115и Т.М. Колядич составляющими детского смехового фольклора определяютпрозвища, дразнилки, сечки, молчанки и голосянки1.Как пишут Ф.С. Капица и Т.М. Колядич, дразнилка не закрепляется какпрозвище за отдельным ребенком, она выступает как некая форма ииспользуется при необходимости2. Такой задачей, по мнению В.В.Абраменковой, является воспитание одних членов детского сообществадругими. Она выделяет дразнилки именные и дразнилки, высмеивающиедетские недостатки и проступки3.
Первую группу можно проиллюстрироватьпроиллюстрировать следующим примером: «Вася, Васенок, // Худойпоросенок // Залез в траву, // Кричит "Мяу"!»4. А вторую – общеизвестнымобразцом: «Дядя Хрюша, повторюша, // Всю помойку облизал, // И "спасибо"не сказал». В ней высмеивается отсутствие собственного мнения у ребенкапо какому-либо вопросу, который только повторяет за другими, копирует их.Смеховая культура субкультуры детства находит свое отражение и вподдевках, то есть шутках, которые ставят в смешное положение другогочлена детского сообщества. Преимущественно такие поддевки-шуткирифмованные.В определенной степени некоторую аналогию можно проследить и впотешках и розыгрышах, которые также направлены на то, чтобы другойребенок оказался в смешной ситуации.Детская смеховая культура выражается в анекдотах, типологизациякоторых разнообразна (классификации О.Ю. Трыковой5, Е.Е.
Сапоговой6).Ф.С. Капица и Т.М. Колядич, проанализировав различные образцыдетских пародий, установили, что их первоосновой могут выступать:1См.: Капица Ф.С., Колядич Т.М. Русский детский фольклор. М.: Флинта: Наука, 2002. С. 99-119.Там же. С. 100.3Абраменкова В.В. Социальная психология детства: развитие отношений ребенка в детской субкультуре. М;Воронеж: Московский психолого-социальный институт: Издательство НПО «МОДЭК», 2000. С. 95.4Капица Ф.С., Колядич Т.М.
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
