Диссертация (1146588), страница 18
Текст из файла (страница 18)
Тем не менее, в данном случае приходится признать, чтотекст загадок поддается мистико-аллегорическому толкованию не в большейстепени, чем практически любой другой, наугад взятый текст. Отсюда вытекает,что, желая установить принадлежность поэту того или иного произведения этогожанра, мы вынуждены полагаться лишь на текстовые свидетельства.Отдельно следует отметить загадку «хамис» (четверг), которой нет ни врукописях Коньи и ЧБ, ни в ранних рукописях редакции ‘Али. Несмотря на это,Скаттоле все же счел нужным поместить ее в своем издании, поскольку онаприсутствует в берлинском и лейденском манускриптах [Ibn al-Farid – Scattolin,215]. Однако одна из петербургских рукописей – №874 – также содержит этузагадку [MS №874, f. 85v.], что можно рассматривать как дополнительноесвидетельство ее подлинности.Мы рассмотрели состав дивана Ибн ал-Фарида и проблемы, связанные сним, и дополнили имеющуюся информацию новыми сведениями.
В ряде местбылиизложеныгипотезы,касающиесясвязимеждуисточниками,ихдостоверности, а также авторства отдельных произведений. Следует подчеркнуть:рассмотрение подобных вопросов показывает, что односторонний подход к ихрешению малопродуктивен и может быть чреват заблуждениями. Очевидно, чточем более широко привлекается весь комплекс доступных источников, в томчисле внелитературных, тем более информированные и надежные предположениямы можем сделать по любому частному вопросу.
Что касается проблемыавторства, здесь наряду с данными источников следует использовать всерелевантные методы атрибуции текста, постоянно совершенствуемые в науке.107Нумерация по Сулейманийе Фатих. У Скаттоле «сахар» – №6.7879Глава 2. Элементы традиционного канона и авторская интерпретация2.1. Формально-жанровая специфика и структура произведенийКак уже указывалось выше, во введении к работе, необходимостьизученияструктурыпониманияпроизведенияобусловленатем,чтобезадекватногоее мы не можем ни выявить авторскую интенцию, ни постичьотраженную в произведении объективную реальность. Кроме того, без пониманияструктуры как целого мы неспособны понять функции отдельных ее элементов,таким образом оставаясь за пределами герменевтического круга.
В то же времяпоследние несколько десятилетий исследования арабской поэзии показали, чтоневерное понимание роли и функций отдельных элементов имеет тенденциюприводить к широким (и еще более неверным) обобщениям, касающимсякультуры в целом.Культурные функции касыды, основной поэтической формы, определялисьв итогеееструктурой;поэтический эффектпроизведенияопределялсяструктурой; осуществление авторских задач было возможно лишь в рамкахструктурированного произведения – все это дает нам основания утверждать, чтоисследование структуры поэтического произведения является необходимой длякультурологии задачей, наряду с выяснением его жанровой принадлежности иустановления ее специфики.В арабском поэтическом каноне может не быть эксплицитных указанийотносительно нормативного построения произведения, однако общее требование– целостность и гармоничность – было сформулировано вполне четко.Следовательно, наша задача, как отмечает в связи с этим Дж.
Мейсами и другиеисследователи, – не отбрасывать это требование как декларативное и внешне несоответствующее реальной практике, но, напротив, стремиться выявить искомое,что позволит нам приблизиться к постижению глубинной логики культуры.С этими установками мы приступаем к изучению структуры и жанровыхособенностей произведений Ибн ал-Фарида в историческом, религиозном и7980культурном контексте арабской поэтической традиции.Диван Ибн ал-Фарида мал по объему (15 стихотворений в Конийскойредакции, к которым, по нашему мнению, следует присоединить еще от двух дочетырех стихотворений из редакции ʻАли) и делится на 3 части: касыды, дубейты,загадки.
Последние особых затруднений не вызывают и в целом былиохарактеризованы ранее, поэтому в дальнейшем речь пойдет о более крупныхпроизведениях, длина которых колеблется от 11-13 до 151 б.При поверхностном чтении дивана может показаться, что все произведения1) крайне похожи друг на друга; 2) монотемны. Такое впечатление неоднократновысказывалось исследователями творчества Ибн ал-Фарида; исключение делалосьтолькодлястоящейособнякомБольшойТаʼиййииХамриййи,явновыделяющейся как произведение особого жанра 108. Созданию подобноговпечатления способствует то, что все стихотворения построены на одной и той желексике и весьма схожих, постоянно повторяющихся мотивах. Однако оно несоответствует действительности, что я намереваюсь продемонстрировать вданной главе работы.Составляющие проблематику данной части работы вопросы таковы:Как формально охарактеризовать стихотворения в диване Ибн ал-Фарида?Какова структура стихотворений в диване, присуща ли им некаявнутренняя организация, можно ли увидеть в них логическое развитие заданнойтемы? (Вопрос непосредственно связан с предыдущим).Как эта форма, если удастся ее установить, соотносится ссодержанием, с мистическим подтекстом?Можно ли выделить в диване группы схожих касыд?Каковы характеристики каждой из этих групп?Очевидно, что для полноценного анализа творчества поэта и адекватного108В связи с очень большим объемом (761 б.), крайне сложной структурой, высоким уровнем эксплицитности впередаче суфийских идей Большая Та’иййа, несомненно, должна рассматриваться отдельно; для решенияпоставленных в работе задач нет необходимости к ней обращаться, так же, впрочем, как и к Хамриййи.
Поэтомуанализ этих двух произведений в работе не содержится.8081представления о нем ответы на эти вопросы необходимы; но в имеющихсяисследованиях они достаточно противоречивы, иих только предстоитокончательно выяснить. В первую очередь перед нами встает общая проблемаформально-жанровой характеристики.В средневековых комментариях все произведения первой (основной) частидивана названы касыдами109, поскольку так арабские теоретики обычно называлилюбое стихотворение, превышающее некую условную длину.
Длина эта частооставалась без уточнения, единого мнения не существовало. Приблизительноможно ориентироваться на цифру 7 или 10 бейтов (именно она названа в одном изнаиболее известных трактатов по поэтике («Ал-ʻУмда фи махасин аш-шиʻр» ИбнРашика) [EAL, 2: 631]. Более короткие стихотворные отрывки именовались китʻа.Что же касается жанра стихотворений из дивана Ибн ал-Фарида, то он опять-такиоднозначно определялся как жанр любовной поэзии – газал (для всехпроизведений, кроме Хамриййи).Если же обратиться к западной традиции, то единства и ясности тут будетменьше. Так, И.М.Фильштинский пишет: «В критике [произведения Ибн алФарида]частоименуюткасыдами.ОднакоИбналь-Фариднеписалтрадиционных касыд с их трехчастной композицией, но заимствовал изклассической касыды темы, мотивы, образы и стилистические приемы»[Фильштинский 1991, 369]110.
Таким образом, историк литературы, в сущности,отказывается от формальной характеристики произведений поэта, неопределенноназывая их «стихотворениями» или «поэмами» (ср. pieces, hymns, odes уНиколсона[Nicholson1907,394-6]).Сдругойстороны,современныйамериканский исследователь Т.Э.Хомерин в одной из своих статей утверждает,что поэт «сочинял стихотворения разных форм, в том числе руба‘иййат, газал икасыда» [Homerin 1998, 194] 111, очевидно, считая газал (газель) самостоятельнойформой, рядоположенной касыде.
Ниже он поясняет: «Настроение и темы газелей109Такое общее обозначение постоянно встречается в примечаниях ʻАли к его редакции [Scattolin 1994, passim], вкомментарии ал-Бурини и других авторов.110Возможно, в данном случае И.М.Фильштинский опирается на А.Арберри, чью работу он обильно цитирует напротяжении всего раздела, посвященного поэту.111Рубаʻиййат — персидская жанровая форма, которая не совсем соответствует дубейту (метрическая схема можетбыть иной), так что данное определение неточно.8182Ибн ал-Фарида наполняют также и его касыды, хотя в касыде содержатся другиеразделы и темы, прежде всего рахил (путешествие)» [ibid., 198]. В другой работе[Homerin 2001, 18] уже без всяких пояснений отмечено, что «количествоподлинных стихотворений Ибн ал-Фарида весьма невелико, они включают 7газелей, 7 касыд и одну винную оду (хамриййа)» (sic!). Здесь мы видим, что,выделяя хамриййю как отдельно стоящее произведение, Хомерин тем самымимплицитно рассматривает касыду как жанр, что тем более спорно.
Наконец, впоследней монографии [Homerin 2012] взгляды ученого на этот вопрос сноваменяются. Он настаивает на разделении дивана на газели и касыды, однаковыделяет уже 3 винные оды. К Хамриййе прибавляется Мимийя (т.) на основаниитого, что в первом бейте этой касыды используется метафора «пусти по кругу [какчашу] воспоминание о моем возлюбленном», а также Большая Таʼиййа, также наосновании метафоры, охватывающей несколько начальных бейтов.
C моей точкизрения, наличие отдельно стоящей метафоры в начале произведения, чьяобразность в целом никак не связана с вином, не дает достаточных оснований длятакой классификации.Основания для выделения «газелей» в отдельную группу те же, что раньше:отсутствие упоминания погонщика и присутствие рахиля (хотя и существенноизмененного по сравнению с поэзией раннего периода). При этом, говоряодновременно о темах (=содержании!) и разделах касыды, Хомерин вносит в этотвопрос дополнительное противоречие и путаницу, поскольку формальный разделкасыды (рахил), по его же утверждению, проникнут у Ибн ал-Фарида тем женастроением и темами, что и его газели112.
Но если описание путешествия связаноисключительно с любовными переживаниями, правомерно ли видеть в нем рахилкак самостоятельный «касыдный» раздел, а не как элемент структуры насиба?Подобные утверждения, по-видимому, вызывают необходимость уточнить,112Ср. позицию Стецкевича [Stetkevych 1976], который предлагает говорить о жанрах арабской поэзии(героическом, лирическом, дескриптивном, элегическом…) и указывает, что в конкретном произведении одномужанру может соответствовать одна или больше тем: так, в жанре героической касыды могут присутствовать насиб,рахил и мадих (3 темы), в то же время он может быть монотемным и иметь простую структуру (как впроизведениях поэтов-разбойников, например, Шанфары).