Диссертация (1146588), страница 21

Просмтор этого файла доступен только зарегистрированным пользователям. Но у нас супер быстрая регистрация: достаточно только электронной почты!

Текст из файла (страница 21)

Отдельно им рассматривается только ‘Айниййа.9192поэзии данного периода124. Опираясь на сочинение Камал ад-Дина ал-Удфуви «атТали‘ ас-са‘ид ал-джами‘ ли-асма’ нуджаба’ ас-Са‘ид» ( ‫اﻟﻄﺎﻟﻊ اﻟﺴﻌﯿﺪ اﻟﺠﺎﻣﻊ ﻷﺳﻤﺎء ﻧﺠﺒﺎء‬‫)اﻟﺼﻌﯿﺪ‬, Хусайн определяет время возникновения жанра как конец VI в.х. иназывает его первых авторов – поэта Ибн ‘Ирама и проповедника Ибн аз-Зубайра.Однако, по собственным наблюдениям Хусайна, у этих поэтов упоминаниесвященных мест и пр.

не составляло главной темы касыды, ее предмета (мауду‘), абыло лишь составной частью мадхов, элегий (риса’) и любовных стихотворений(газал). [Хусайн 1964, 218]. В VII в.х. эта тема выделилась в отдельные,независимые произведения и зазвучала самостоятельно. Популярность темы далаА.С.Хусайну возможность говорить об особом жанре125.Основная особенность жанра заключается в том, что в стихотворенииприсутствует значительное количество топонимов, локализующихся в Недждеили Хиджазе,причемособую важность имеют имена,относящиесякмусульманским святыням: Священной мечети в Мекке, иногда также к Мечетипророка Мухаммада в Медине, местам, где проводятся обряды хаджжа, илиместам, так или иначе связанным с историей жизни пророка или его товарищей.Рассмотрим один из примеров, которые приводит А.Хусайн, чтобыобеспечить хотя бы минимальный фон для сравнения.‫أﺳـﺘـﻠﻤـﻊ اﻟﺒﺮق اﻟﺤﺠﺎزﯾّﺎ‬‫ﺗﮭﯿﻢ ﻧـﻔـﺴـﻲ طـﺮﺑـﺎ ً ﻋﻨﺪﻣـﺎ‬‫أﺻﺒﺢ ﻟﻲ ﺣﺴﻦ اﻟﺤﺠﺎ زﯾﺎ‬‫وﯾـﺴـﺘـﺨـﻒّ اﻟﻮﺟﺪ ﻋﻘﻠﻲ وﻗﺪ‬‫وأﻧـﺤـﺮ اﻟـﺒـﺰل اﻟﻤـﮭﺎرﯾﺎ‬‫ﯾﺎ ھﻞ أﻗﻀﻲ ﺣﺎﺟﺘﻲ ﻣﻦ ﻣﻨﻰ‬‫أﻟـﺬ ﻣـﻦ رﯾﻖ اﻟﻤـﮭﺎ رﯾﺎ‬‫وأرﺗـﻮي ﻣـﻦ زﻣﺰم ﻓﮭﻮ ﻟﻲ‬Мою душу охватывает безумный восторг, когда я вижу блеск хиджазской молнии,Страсть сводит меня с ума – а ведь благоразумие прежде было моим одеянием,О, исполню ли я свое желание в Мине,принесу ли в жертву взрослого Махрийского верблюда,124Систематизация, проводимая в монографии А.С.Хусайна, небесспорна и производит впечатлениеискусственности.

Он разделяет египетскую суфийскую поэзию VII в.х. в целом на два крупных направления:теоретическая и практическая поэзия, смотря по воззрениям ее авторов, а внутри каждого направления выделяеттри жанра (подробнее см. [Хусайн 465-467]). Характерно, однако, что произведения Ибн ал-Фарида не подходятполностью ни под одну категорию.125Автор отмечает наличие двух вариантов его реализации, в зависимости от того, присутствует ли впроизведении, помимо описания Неджда и Хиджаза, любовная тема. Вместе с тем стиль и выразительныесредства, используемые в том и другом случае, настолько схожи, что выделять внутри жанра особые направленияон не видит смысла (с чем нельзя не согласиться).9293И напьюсь ли из [источника] Замзам, ибо [вода оттуда]для меня слаще и утолительнее, чем слюна [красавицы-]газелиАвтор бейтов – Мухаммад б.

‘Абдаллах б. Вахб, более известный подименем Ибн Дакик ал-‘Ид (‫( )اﺑﻦ دﻗﯿﻖ اﻟﻌﯿﺪ‬ум. 702 г. х.)126. Рассматривая «причины,приведшие к возникновению этого текста», А.Хусайн называет: 1) личныечувства поэта, который сокрушается о временах первоначального ислама, когдавласть находилась в руках «благородных людей арабского происхождения», ицентром ее был именно Хиджаз, где царила общественная справедливость; 2)религиозное чувство, которое влекло его к лицезрению святых мест; 3) тот факт,что Ибн Дакик ал-‘Ид вел свое происхождение от одного из арабских племенмударитов.

Имеются и косвенные причины, например, недовольство поэта тем,что его страной правят люди не арабского происхождения; или же то, что он жилвверхнеегипетскомгородеКус,черезкоторыйпроезжалипаломники,отправляясь в хаддж и возвращаясь оттуда… «Все это вместе привело к тому, чтожелание поэта посетить святые места Аравии усилилось настолько, что из душиего излились эти бейты» [Хусайн 1964, 260-261]127.ОбъяснениеА.Хусайнавцеломкажетсяпоэтологическинеправдоподобным: поэтическое вдохновение и пути его возможного воплощенияедва ли можно свести к сумме различных для каждого поэта объективных исубъективных моментов такого рода.

Кроме того, оно представляет собойпопытку объективизации, а такие попытки чаще всего заводят в тупик: нельзяотождествлять автора и лирического героя.Дальнейшая критика данной теории в мою задачу не входит. Подведемитог: А.Хусайн ориентируется прежде всего на наличие хиджазских топонимов, вчастности, связанных со святыми местами. Эта особенность, безусловно,присутствует в названных касыдах Ибн ал-Фарида, и потому можно пока условносчитать их принадлежащими к данному жанру, однако мы вряд ли можем принять126Родом из г.

Кус в Верхнем Египте, один из виднейших ученых-факихов своего времени, был несколько летглавным судьей Египта. Оставил диван стихов. О нем см.: [ас-Субки, Табакат].127Вспоминая детали биографии поэта, можно найти и другие подобные причины: он родился по дороге в хаддж, вгоды учения провел некоторое время в Хиджазе; будучи преподавателем в нескольких медресе, хотел внушитьстудентам религиозные чувства; но в Хиджазе ему, видимо, не довелось влюбиться в кого-нибудь, а потомуупоминание о покинутой там возлюбленной отсутствует в его стихотворении.9394другие рассуждения А.Хусайна, касающиеся его. Придется искать иныевозможные объяснения, проясняющие роль топонимов в данных произведениях.Для этого необходимо адекватное представление о том, каковы были функциитопонимов в арабской поэзии в период, предшествующий VII/XIII в.Согласнотрадиционномупредставлению,употреблениетопонимов,поначалу вполне объективное и реалистичное, стало затем восприниматься какчасть древней традиции, и в качестве таковой навязывалось поэтам последующихэпох, утратив при этом всякий объективный смысл и ценность и превратившись вдовольно обременительный обязательный элемент стихотворной конструкции128.С этим совершенно не согласен Я.Стеткевич, посвятивший этому вопросуотдельную главу своей монографии о насибе: «Можно было бы предположить,что[топонимы]предназначеныдлясозданияобъективнойперспективыокружающего пейзажа, в особенности потому, что они чаще всего встречаютсярядом с другими, менее объективными, но столь же часто повторяющимисямотивами приезда и отъезда, мимолетного счастья и неизбывной тоски.

Однакоприписыватьтолькоконкретную,объективизирующуюфункциюмногочисленным упоминаниям топонимов в арабской поэзии, и особенно внасибе, было бы по меньшей мере чересчур поспешно» [Stetkevych 1993, 103].На разнообразных примерах из раннеаббасидской, позднеаббасидской иандалузскойлирикиСтеткевичпоказывает,чтотопонимы,безусловноассоциировавшиеся с классическим насибом, необходимы были для установлениясвязи между «личной» темой автора стихотворения и элегическим настроением 129,присущим древнему насибу, потому что именно за счет этой связи стихотворениеприобретало необходимую выразительность и силу воздействия на слушателя.Связанная с этим неопределенность, условность в их употреблении могла, по егомнению, быть присуща уже доисламской поэзии: «...как раз из-за необходимости128Первичная роль топонимов также трактовалась по-разному. Так, А.Блох обратил внимание на мнемоническуюфункцию насиба, обычно включающего последовательность топонимов, избираемую поэтом в зависимости отраздела повествования.

Отсюда можно вывести предположение, что эти цепочки суть древние «маршруты»,внедряемые в насиб для удобства запоминания. Однако если это и так, то, очевидно, только для доисламскогопериода развития поэзии. См.: Qasida, Asiatische Studien, ii [1948] 106-32.

Цит. по: Jakobi [EI2 7: 978].129Необходимо отметить, что в русской литературе термин «элегия» используется как соответствующий арабскомуриса’, однако в данном случае его употребление не имеет отношения к этому жанру.9495создания ощутимого элегического тона стихотворения (tone-setting elegiacvalidation), пейзаж насиба чаще всего разворачивается вокруг топонимов,имеющих лишь символическое значение. Эти места могли существовать – многиедаже можно нанести на карту – однако с поэтической точки зрения это уже неважно. Нам неизвестно даже, были ли топонимы в древнейших образцах арабскойпоэзиичем-тобольшим,нежелиусловнымизнаками,привязаннымиксовершенно абстрактному выражению утраты и тоски <…>.

В период последжахилиййиихметафоризацияинасыщениесимволизмомсталиокончательными» [ibid, 107].Важно, что и внутри традиции поэты осознавали этот факт. Так, Усама б.Мункиз (ум. 1188), воин, дипломат, литератор и поэт, которого уважали за тонкийвкус и образованность, поясняет в предисловии к своей «Книге о стоянках»(«Китаб ал-маназил ва ад-дийар»): он взялся за эту книгу, чтобы найти в себесилы утешиться от личной трагедии, начав каждый раздел с того, что«соответствует его состоянию» — состоянию человека, потерявшего отчий дом,родных и близких130. Естественным образом его выбор пал на традиционныезачины, на заброшенные стоянки, разрушенные жилища на склонах, на вновь ивновь повторяющиеся далекие имена.Еще одна иллюстрация, показывающая, как средневековые авторы (и ихкомментаторы) осмысляли использование ими хиджазской топонимики, былаобнаружена в шархе ал-Бурини, одного из комментаторов Ибн ал-Фарида.

Характеристики

Список файлов диссертации