Диссертация (1146546), страница 25
Текст из файла (страница 25)
«Русь! Русь! Вижу тебя, из моего чудного, прекрасного далека тебявижу…….. Но какая же непостижимая, тайная сила влечет к тебе?».73 Далее мифвсе более и более оживает, поднимается перед нами, и вот мы уже видим, чтоРусь стала настолько единым живым существом, что Гоголь уже ощущает, какона всматривается в него: «Русь! Чего же ты хочешь от меня? Какая7273Леонтьев К.Н., Русь многоликая. К. Леонтьев, наш современник., СПб., 1993., стр. 125.Н.В.
Гоголь., Мертвые души., М.2001.,стр. 281.119непостижимая связь таится между нами? Что глядишь ты так, и зачем все, что ниесть в тебе, обратило на меня полные ожидания очи?..».74 Выстраивается единыйцелостный миф, в котром Русь объемлет собой всех, она велика и грандиозна, оназавораживает, но все что происходит на ее просторах, все что располагается наэтих просторах, мало и незначительно ( «Проснулся – и уже опять перед тобоюполя и степи, нигде ничего – везде пустырь, все открыто»75), но сами просторы всовокупности сакральны: «.. И грозно объемлет меня могучее пространство,страшною силою отразясь во глубине моей; неестественной властью осветилисьмои очи: у! какая сверкающая, чудная, незнакомая земле даль! Русь!..»76Интенсивность мифа достигает предела и вдруг читаем: «- Держи, держи дурак! –кричал Чичиков Селифану.»77.
Такое резкое снижение с особой силойподчеркивает, что чтобы здесь не происходило, это только мнимая суета имелкость, на самом деле за всем этим обыденным шумом и грохотом стоитвеликая реальность Руси. И смех тут отсутствует. Можно предположить, что смехиграет особую роль в иерархии мифов у Гоголя.
Малороссийский миф, и этовидно по повести «Тарас Бульба», должен вплетаться в миф Руси. Миф Русиболее масштабен, и персональное, образное в нем заменяется «мифомпространством». А следовательно, нет места и смеху: он больше не нужен. Смехнужен Гоголю постольку, поскольку необходимо разрушить образное в мифе ирастворить его в пространственном. Образное перед этим проходит долгий ивпечатляющий художественный путь.секулярный миф.гоголевский мифГоголевский сверхмиф – целикомХотя в то же время будучи мифом неоархаическим,освобождаетсяот антропоцентризма.
Его миф целикомприродный и пространственный: свободный от антропоцентризма.В творчестве Н.В. Гоголя присутствуют в свернутом виде основысекулярного неоархаического мифа. Чехов же имел дело с уже проделанной донего художественной работой и поэтому совершенно не нуждался, создавая свою74Там же., стр.281.Там же., стр. 283.76Там же., стр.281-282.77Ук. Соч., стр., 282.75120повесть «Черный монах», в столь сильном орудии разрушения, каким был смех вруках Гоголя.Вповествовательнойткани«Черногомонаха»мифологические линии, прочно переплетающиесяприсутствуютдвев ходе развития этогохудожественного произведения. Во-первых, это мифологически представленныйсад, расположенный в имении, куда главный герой повести ученый философАндрей Васильич Коврин приезжает успокоить свои больные нервы.имение принадлежат бывшему опекуну Коврина,Сад иименитому садоводу ЕгоруСеменычу Песоцкому.
Сад Песоцкого это не просто сад: он центрирует собою нетолько имение, но и жизнь обитателей имения. В этой жизни Егор Семенычвыступает главным жрецом-хранителем сада. Даже судьба его родной и любимойдочери Татьяны волнует Песоцкого все же только исходя из того, какой будетсудьба сада после его кончины. Сад Песоцкого выступает в повести Чехова вкачестве неоархаического мифа в его чистом классическом варианте. Этот «сад –миф» не похож на идущие от Просвещения «антопоцентрические мифы». Это«сад-абсолют» для Песоцкого, в нем предельно сосредоточены все жизненныесмыслы его хозяина.
В то же время никак нельзя утверждать, что сад дорогЕгору Семенычу как собственное отображение, как картина дорога художнику,как мастеру дорого дело его рук. Нет, «сад-миф» Песоцкого выступает какреальность,горизонтыкоторойзначительнопревосходят индивидуально-душевные горизонты Песоцкого. Чехов дает это понять еще в начале повести:хозяин явно нездоров, но избыточный вес и одышка не могут остановить егоневероятно быстрых, поспешных передвижений по саду. Он сообщает Ковринуцеликом захватывающую его новость, сообщает так, будто бы это вопрос жизни исмерти,новость же, однако, касается разницы температур почвы. Но дляПесоцкого это не вопрос ботаники: «Как бы обширен ум ни был, всего туда непоместишь»78.«Сад-миф»превосходитсвоейокеаническойсущностьюобширность любого человеческого ума. Более того, этот сад заставляет Песоцкогопреодолевать свое физическое состояние: быстро ходить, торопиться.
Так78Серебряный волк. Мистика Серебряного века: Повести и рассказы.// Чехов А.П. Черный монах. С. 215.121торопятся и бегут, когда происходит нечто жизненно важное. Песоцкому так и неудается перевести дух и спокойно поговорить с прибывшим к нему любимымвоспитанником. «Но вдруг он прислушался и, сделавши страшное лицо, побежалв сторону и скоро исчез за деревьями, в облаках дыма»79. Что же случилось наэтот раз? Просто кто-то привязал лошадь кодному из деревьев сада.Всравнении с классическим архаическим мифом, где образ сада такжеприсутствует в изобилии, сад Песоцкого не живет божественной жизнью. Егосакральность совершенно невозможного для архаического мифа типа.
Этосакральность имманентная, вторичная, посюсторонняя, природная. Такой жеприродной оказывается в итоге и вторая мифологическая линия. На первый взгляддалекаяотвсякойестественности,икакможетпоказатьсявначале,пересекающаяся с областью сверхъестественного. Это линия черного монахапризрака. Главный герой вспоминает некую легенду о черном монахе, которыйпредставляет из себя нечто вроде оптического обмана. И в тот же день монахявляется Коврину. Это явление напоминает мистическое видение.
Прогуливаясьпо саду, он ощущает приближение чего-тостранного и жуткого. Все звукиприроды, кажется, замирают. Но эта тишина обманчива. Вдруг Коврин ощущаетмощный шум ветра, ломающихся веток, видит приближающийся гигантскийсмерч. Однако приближаясь, черный смерч меняет свои контуры и вот передКовриным седовласый старик, напоминающий своим одеянием монаха.Старикнеожиданно исчезает. Этот эпизод, на первый взгляд, указывает на некоемистическое событие.
Но вот начиная со второй встречи с монахом, Ковринначинает беседовать с ним. Черный монах не скрывает своей природы.«Ясуществую в твоем воображении, а воображение твое есть часть природы, значит,я существую и в природе».80 Теперь мы видим, что миф о черном монахе – это вчистом видеимманентный миф.Вот и призрак ссылается на то, что онсуществует в воображении Коврина, в его человеческом сознании, а это в своюочередь - часть природы. Следовательно, и чёрный монах-призрак – есть часть7980Там же, С. 215.Там же, С.
230122природы. Здесь человеческое воображениеи природа становятся двумяпределами бытия настолько фундаментальными, что способны породить видениемудреца-монаха с «высшей степени выразительным лицом, точно он в самом делепрожил больше тысячи лет». И разговоры с «чёрным гостем» о Царстве вечнойПравды и вера Коврина в свою великую миссию - всё это не выходит за этипределы. «Человек» - «природа» - это пределы секулярного мира. И чёрный монахкак принятая за благо и признак особого величия галлюцинация - это секулярныймиф. Конечно, не всякая галлюцинация может быть так квалифицирована , ночёрный монах это не только галлюцинация, но особым образом принятаягаллюцинация.
Принятая как природное явление, но в то же самое времяпонимаемая как нечто несущее великую весть для все жизни Коврина. Такаягаллюцинация – есть секулярный миф.Обе мифологических линии чеховской повести, «сад-миф» и « миф о чёрноммонахе», принадлежат неоархаике. Сад Песоцкого вполне законно сопоставить сосвященными рощами античной Греции. Характерно, что демифологизации этогосада не происходит и после смерти Песоцкого. Сад «погибает», уходит в небытие,его убивают «чужие люди». Важно, что в своем последнем письме Коврину, вкотором Татьяна Песоцкая проклинает своего бывшего мужа и желает емусмерти, она обвиняет его в смерти отца и тут же добавляет, что сад разрушают«чужие люди», чего отец так боялся.
В итоге проявляется характернейшая чертанеоархаического мифа. Неоархаика не воплощается в повседневность жизни, несозидает ее устойчивые формы.Эта характеристика вовсе не присущасекулярному мифу как таковому. Надо отметить, что антропоцентрический мифвполне способен структурировать формы повседневности. Так, с мифом ореволюции можно жить, будучи революционером, и т.д. и т.п. Хотя, разумеется,архаический миф более «плотный», в том отношении, что не предполагаетсерьезного зазора между собой и ритуалом. Неоархаика парадоксальным образомсхватывает эту первичную «плотность», не доводя ее, однако, до воплощения впрактику жизненной повседневности. Так чёрный монах обладает для Ковринаопределеннойдостоверностью.Емуненужнолгатьсебепоповоду123галлюциногенного характера этого призрака.
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
