Диссертация (1146546), страница 28
Текст из файла (страница 28)
Конечно, с тех пор, как немецкий врач Иоганн Христиан Рейль в началеXIX века ввел термин «психиатрия», психические болезни все чаще относили кобласти медицины. Однако, это отнюдь не означало полной секуляризации всейсферы душевных проблем. Выведение из ведения церкви некоторых душевныхнедугов было только первым этапом секуляризации в этой области. Дело в том,что понятие греха из теологической области проникло глубоко в культурузападного мира.
Отклонения в душевной сфере от принятых практик и способовсуществования влекли за собой тяжелую печать социальной стигматизации иотвержения. Зигмунд Фрейд через свои научные исследованияинициатором культурно-антропологического сдвигаоказалсяв западной культуре,который означал новое радикальное продолжение секуляризации. Отнынедушевные проблемы человека полностью освобождались от всякой социальнойстигматизации. Но фрейдизм потому оказался в начале XX века такой135непреодолимой силой, что впервые последовательно распространил принципысекуляризации на одну из наиболее чувствительных сфер человеческогосуществования - чувственно-эротическую сферу, и, шире, на всю область,которую охватывают различные проявления пола.Новым этапом и вместе с тем непосредственным продолжением секуляризацииобщественной жизни стал феномен леворадикальных настроений в среде молодыхзападных интеллектуалов первого послевоенного поколения.Мы видим, какчасто наиболее радикальные возможности, открытые одним поколением,реализовываются уже следующим поколением.
Наиболее мощное воздействиена западную культуру фрейдизм оказал после окончания второй мировой войны.Появлениенаевропейскойинтеллектуальнойсцененеомарксизмаифранкфуртской школы, сартровского экзистенциализма и феминизма Симоны деБовуар - стимулировало молодежный левый радикализм. В 60-е годы вошло впору активности первое послевоенное поколение. Это было студенчество,разочарованное в регулирующих принципах патерналистской эпохи. 1968 годстал пиком леворадикальных настроений в молодежной среде в Западной Европе.С одной стороны, это был год майских студенческих волнений в Париже и вцелом ряде европейских городов.
С другой стороны, в этом же году в ЗападнойГермании была создана леворадикальная организация RAF (Rote Armee Fraktion –Фракция Красной Армии) Ульрики Майнхоф и Андреаса Баадера, вставшая напуть терроризма. Осуществленные этой группой акты террора вызвалиглубочайшее моральное осуждение даже в среде европейских левых. Однако,совершенно невозможно исключить эксцесс RAF из контекста процессов,происходивших в молодежной и, подчеркиваем, именно интеллектуальной среде.Так при непосредственном влиянии активизма и блистательного пера УльрикиМайнхоф западногерманский леворадикальный журнал Конкрет (Konkret),ориентированный как раз на студенческую среду, в 1964 году достиг тиража100 000 экземпляров, при этом журнал выходил еженедельно.
Другой лидер RAF– Андреас Баадер, после того как оказался в тюрьме за свою террористическуюдеятельность, тем не менее удостоился встречи с Сартром, который навестил его в136тюрьме «Штамхайм», которая специально была создана для членов RAFвШтутгарте. Андреас Баадер являлся потомком знаменитого немецкого романтикафон Баадера. А Ульрика Майнхоф была дочерью Вернера Майнхофа, известногонемецкого историка искусства, германского националиста, примкнувшего к 1933г. к национал-социализму.Даже в своих наиболее отталкивающих, преступных и террористическихформах европейский молодежный левый радикализм указывал на нечто за своимиидеологическими пределами.
Субъективно это былмифологизма,как«антропоцентрического»,такижестокий надрыв«неоархаическоговинтеллектуально-экзистенциальной жизни молодых людей Европы, но в болееширокой культурно-исторической перспективе речь шла о кризисе, связанном стем фактом, что элементыпатернализма внутри секулярного культурно-исторического поля потерпели полный крах.Кратко, что мы понимаем под патерналистским типомПатриархальность -культуры.термин столь многозначный, что способен породитьсмысловую путаницу, если не сделать несколько пояснений относительного егоупотребления. Дело, однако, значительно облегчается тем обстоятельством, чтомногозначность категории патриархальности или патернализма далеко неабсолютна.Весьспектрзначенийэтоготерминасводитсякединойфундаментальной основе.Начнем сболее частных определений патриархальности. Во-первых, этовласть отца в семейственно-родовом укладе первобытных племен.
Во-вторых, этонепререкаемыйотцовскийавторитетвкрестьянскихродовыхобщинахпозднейших культур. В-третьих, это доминирование мужчин практически во всехизвестных традиционных культурах. Так,рыцарская средневековая культураЗападной Европы настолько отлична от крестьянской, западноевропейской же,традиции, что было бы неверным говорить о патриархальности крестьянскогообразца относительнорыцарства. Однако, доминирование мужчин в этойтрадиции столь очевидно, что в этом смысле рыцарская культура, разумеется,тожеявляласьпатерналистской.ИсторияОрлеанскойдевы,своей137исключительностью и отсылками к чрезвычайной небесной харизме,лишьвпечатляюще подтверждает этот факт.Может сложиться мнение, что третье определение патриархальности илипатернализма, как господства мужчин, более универсально, и его то и следуетсчитать искомой фундаментальной основой для всей россыпи определенийпатриархальности.
Но существуют серьезные основания считать это мнениеошибочным. Да, и власть племенных вождей, и авторитет крестьянских отцов идаже мужское священство, практиковавшееся в течение столетий существованияклассических христианских церквей и т.д., этот ряд может быть продолжен впугающую даль: все это власть мужчин, т.н. мужское доминирование. Но тут-то ивозникает проблема: что именно считать господством мужчин? Понятое в духепозитивизма XIX века оно означало бы просто власть представителей одногобиологического пола над другим, т.е. преимущество носителей определенныхфизиологических признаков, пусть и исторически обусловленное преимущество.Такой позитивизм в культурно-антропологических вопросах до того устарел, чтоставить его во главу угла больше не представляется никакой возможности.Скажем, в русских православных монастырях власть настоятельницы женскогомонастыря - игуменьи традиционно значительно превосходила власть настоятелямужского монастыря.
Что это? Женский реванш? Такие объяснения нелепы, хотябы потому, что тип власти игуменьи - это тот же патриархальный тип властиотца-игумена, зачастую в его усиленном варианте. Но это обстоятельство неменяет дела: властное поведение женщины-игуменьи - это опирающийся намужские образцы власти монашеского наставника тип поведения. Такихпримеров существует достаточно много. Поэтому теоретики феминизма в XXвеке говорят о власти мужского типа поведенияили о доминированиимаскулинных качеств над феминными.Вовсякомслучае,мыуходимотвульгарногоантропологическогопозитивизма и неоправданного сверхбиологизма.
И теперь упираемся в вопрос омаскулинных качествах, или мужском поведении. Но теория культуры икультурологический метод исторического анализа давно вскрыли изменчивость138того, что в разных эпохах и культурных контекстах считали образцом мужского иженского поведений. Именно поэтому если мы сегодня будем настаивать намнении, что патернализм или патриархальность в своей фундаментальной основеэто власть мужчин, тогда мы вынуждены будем переопределять от эпохи к эпохе,от периода к периоду, от культуры к культуре, так «универсально» понятуюкатегорию патриархальности. Не следовало бы даже и пояснять, что отуниверсальности тут не остается и следа: она разбивается вдребезги.
Этообстоятельство не должно нас беспокоить, так как всего лишь указывает начастичный характер этого определения.Не вызывает тревог и то, что и многие другие определения патриархальностипри ближайшем рассмотрении окажутся лишь частичными, локальными,применимыми в тех или иных частных случаях определениями. В конечном счете,наиболеефундаментальное и основополагающее содержаниепонятияпатернализма лежит на поверхности и связано с этимологией самого этого слова,как в греческом варианте – патриархальность, патриархат (от πατήρ — отец — иἄρχω – правлю), так и в латинском – патернализм (paternus — отцовский,отеческий).
Теория культуры выделяет в разные эпохи множество типовиндивидуального существования: дворянин, солдат, царь, жрец,интеллигент,бюргер. Однако следует признать, что в традиционной культуре можно выделитьодин, наиболее фундаментальный и устойчивый тип – тип отца. Посколькубуквально все остальные типы индивидуального существования в традиционнойкультуре различных эпох и периодов связаны с типом отца, то этот тип можноквалифицировать как сверхтип традиционной культуры.Этот сверхтип отца –дает пространство для сакрализации каждому индивидуальному типу.
Дворянинслужит государю, бюргер обнаруживает в себе заботу о жизненном порядке изолотой середине, жрец приносит жертвы племенному божеству и т.д. Именнопотому традиционные культуры есть патерналистские культуры, патриархальныекультуры, что все они несут в себе сверхтип отца, всегда очень разного, всегдасвоего, но не находящегося в ряду типов, а связывающего их. Это «по ту сторонунахождение» создает искушение и Бога традиционных религий отнести сюда же.139Болеетого,посколькудосекулярныймирбылмиром,пронизаннымрелигиозными смыслами, то указать на различные образы Бога, которыепорождала та или иная культурная традиция, как на модификации сверхтипа отца,в известной мере необходимо. Однако тут и пролегает грань между христианскойпозицией и позицией другого рода: христианин должен осознавать, что сверхтипотцаесть обнаруживающийся в патерналистскойтрадиционной культуресверхтип. Это культурный феномен, а вовсе не Сам Бог.
И коль скоро христианинчеловек веры, а не идеологии, то он не будет использовать культурологическиекатегории и обнаруженные теорией культуры феномены как «доказательства того,что Бог есть». Впрочем, это касается и использования открытий и разработокдругих наук с подобными целями.
Но христианин как человек веры,воздерживаясьоттакихискушенийвпастьвинтеллектуальнуюнедобросовестность, получает немалую награду. Теперь его больше не страшитграндиозное и не имеющее прецедентов в истории культуры крушение сверхтипаотца, которое иначе можно обозначить как конец патернализма, распадпатриархальной культуры.В 1913 году в «Тотеме и табу» Зигмунд Фрейд изложил свою версиювозникновения отцовской власти. Он разворачивает мифологическую картину87некоего первособытия человеческой культуры. В начале существовала«отцовская орда», где отец господствовал в силу грубого факта физическогопревосходства. Однажды братья объединились, убили и съели отца. Отныне отцабольше не существовало, но ужасающее чувство вины перед отцом заставилоотцеубийц создать глубочайший культ отца.
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
