Диссертация (1145204), страница 47
Текст из файла (страница 47)
В «Московскомдневнике» немало места отведено описанию интерьеров, общей характеристикойкоторых является «скудость». Так, в комнате Иллеша, например, «совсем маломебели», и на фоне общей скудости «бросаются в глаза» только «старая детскаякровать и ванна». «Мало мебели» и лишь вещи, случайно сохранившиеся отмещанской обстановки, и в комнате матери Софии. «Кошмарным» «осколкоммелкобуржуазнойквартиры»представляетсякомнатаРайха.Интерьеры«Московского дневника» – «осколки», оставшиеся от разлома эпох; вещи«зависают» между будущим и прошлым, обращая к прошлому, которое почтиушло. Поэтому они «стары» в потоке наступления будущего, временикоммунистического эсхатологизма, принявшего обличие «капитального ремонта»(Л. С. Соболев) 434.Там же.
С. 52.Именно так – «Капитальный ремонт» – называется роман Л. С. Соболева, кстатисказать, впервые опубликованный в 1932 г., – незначительно позже «Московского дневника»,написанного с 6-го декабря 1926 по конец января 1927 г.433434227Этот «мир» порождает особый настрой ожидания, предвкушения грядущегобудущего, которое, однако, своей невероятной интенсивностью упраздняетнастоящее, обесценивает его.
Благодаря этому, по мнению В. Беньямина,складывается особое отношение русских ко времени: «Чувство ценности времениотсутствует – несмотря на все попытки “рационализации”…»435. Как замечаетБеньямин, «даже самый напряженный московский день обладает двумякоординатами, которые определяют восприятие каждого его момента какожидания и исполнения. Это вертикаль трапез и вечерняя горизонтальтеатральных представлений» 436.В итоге сложный темпоральный комплекс, который, казалось бы, требуетсосредоточения на «сейчас», постоянно дает сбои. Беньямин несколькоиронически отмечает: «Основная единица времени – “сейчас”.
Это значит“тотчас”. В зависимости от обстоятельств это слово можно услышать в ответдесять, двадцать, тридцать раз и часами, днями или неделями ждать обещанного.Как и вообще нелегко услышать в ответ “нет”. Выявление отрицательного ответа– дело времени. Потому катастрофические потери времени, нарушение плановпостоянно на повестке дня, как “ремонт”. Они делают каждый час предельнонапряженным, каждый день изматывающим, каждую жизнь – мгновением»437.
Нотакое отношение ко времени оказывается просто неприемлемо для Беньямина, –обитателя «мира» с принципиально иным типом временности. Более того, егоберет просто оторопь от отношения русских ко времени, – «…никак не могупривыкнуть к русскому обращению со временем»438, – пишет он.Понятно, что различенность «миров» является необходимым условиемвозможности феномена гостеприимства, но если между «архаическими»«мирами» существовала скрепа, которой являлось сакрально-символическое, томеждуновоевропейскимдесимволизированным«миром»и«миром»Беньямин В. Москва // Беньямин В.
Произведение искусства в эпоху его техническойвоспроизводимости М.: Немецкий культурный центр им. Гёте, «Медиум», 1996. С. 181.436Там же. С. 206.437Там же. С. 182.438Беньямин В. Московский дневник. С. 60.435228коммунистическим, устремленным в символическую размерность, скрепы,которые могут выступить как мост, отсутствуют: нет языка, который мог бывыступить в этой роли, – Беньямин даже не владеет русским, как нет и«коммунистического пафоса», который был, например, у Д. Лукача или у Б. Райха– приятеля Беньямина и спутника жизни Аси.Есть лишь одна точка, которая могла бы связать немецкого интеллектуала срусским «миром», точка, порождающая экзистенциальный пафос авторадневника, – Ася Лацис, но и скрепление отношений с ней сопряжено сосложностями, представляющимися В.
Беньямину почти непреодолимыми. И делоне только в сложностях установления отношений с ней в Москве, но и визначальной неуверенности автора дневника в приемлемости для себя этихотношениях. Он пишет: «Три или четыре раза я увильнул от возможностисовместного будущего…»439. Подобное избегание Беньямином окончательнойопределенности связано со «страхом перед враждебными чертами в ней» 440 инеуверенностью в своих силах. Характерно, что во фрагменте дневника,посвященном отношениям с Асей, с промежутком буквально в три предложенияВ.
Беньямин дважды выражает сомнение в своих способностях занять вотношении нее какую-либо более или менее отчетливую позицию: «Смогу ли яизбежать этого, еще не знаю. Ведь сейчас у меня нет прямого повода совсем с нейрасстаться, даже если и предположить, что я был бы способен на это» 441; «… я незнаю, способен ли я даже сегодня на жизнь с ней, жизнь суровую, при ее –несмотря на все очаровании – бессердечии»442. По сути, его «любовь» к Асепредставляет собой нервозное противостояние, лишь изредка сменяющеесяпониманием.И это отсутствие скреп между гетерогенными «мирами» превращает«гостеприимство» в «скандал» в бахтинском понимании термина: ситуацию,когда «миры» участников «диалога» пребывают в состоянии «напряженнойТам же. С.
51.Там же.441Там же.442Там же.439440229смысловой связи», что не отменяет рас-стояния между ними, дистанции,абсолютно непреодолимой для Я и не допускающей приближения к «другому».Как и «архаические» «миры», «миры» участников диалога Бахтина существуют в«плане имманенции», но при всем том, их сосуществованию не присуща логика«коннекции».Именно это не позволяет автору «Московского дневника» войти в «дом»советской России, заставляя его остаться в его «прихожей», «пред-дверии».Русский «мир» манит, дразнит В. Беньямина, однако вхождение в него, егоосвоение требует невероятных усилий, силы. «На какую-нибудь площадь нужновступить со всех четырех сторон света, чтобы она стала твоей, да и покинуть ее вовсе стороны тоже. Иначе она три, четыре раза перебежит вам дорогу, когда высовсем не ожидаете встречи с ней … То же и с домами.
Что в них скрывается,узнаешьтолькотогда,когдаразыщешьсредидругихкакой-либоопределенный»443, – замечает Беньямин.Дело в том, что по законам гостеприимства вхождение в «чужой», в данномслучае – в российский «мир» требует преображения притязающего на статус«гостя». В принципе, это напоминает «миф о пещере» Платона: человек, чтобы«мир» открылся ему, открыл свою истину, должен пройти определенный путьвнутренней трансформации, – истина, aletheia, «не-сокрытое» всегда затребываетэкзистенциально-онтических усилий.444Но невозможность подобного внутреннего преображения приводит кмучительномуэкзистенциальномумезальянсу:казалосьбы,Беньяминустремляется к чуждому для него «миру»; «мир» советской России остаетсяравнодушным и безответным, не «слышит» и не «видит» его. Все это напоминает«улицу с односторонним движением».
Недаром для Беньямина метафоройМосквы становится крепость: «…уже только мое появление перед этойкрепостью, Москвой, означает первый успех. Но всякий следующий, решающийТам же. С. 37.См.: Платон. Государство / пер. А. Н. Егунова // Платон. Собр. соч. В 3-х т. Т. 3. Ч. 1.М.: Мысль, 1979. С. 89-454.443444230успех кажется связанным с почти неодолимыми препятствиями» 445 – огорчаетсяон. И далее: «Для меня Москва теперь – крепость; суровый климат, пусть издоровый, но очень для меня тяжелый, незнание языка, присутствие Райха,серьезные ограничения в образе жизни Аси – все это такое количество бастионов,и только полная невозможность продвинуться вперед …»446.
Дело оказываетсядаже не в том, что русский «мир» не принимает «гостя», – сам Беньямин не имеетвоз-можности, не может войти в его «гостиную», остается «чужим», и все потомучто перед ним не «город», а «бастионы». Проблемы, которые этот «мир»«выбрасывает» перед ним, переходят в ранг поражений и неудач: ни соблазнениеженщины, ни со-вращение Москвы как сущего не увенчивается успехом.
Истинатопоса Москвы и его обитателей философу не дается. Уже в преддверии отъездаБеньямин оказывается вынужден констатировать, что «узнал о России дажеменьше того, на что рассчитывал» 447.Подобная конфигурация «встречи», диспозиция сил порождает неустанноповторяющийся настрой, пронизывающий дневник. Пребывая в Москве,Беньямин наиболее часто определяет свое состояние как «усталость». «Потом явернулся очень усталый (и вероятно печальный) в свой номер» 448, – пишет он.Или другой пример: «Рассказы Райха, которые я во время долгих походов отусталости могу слышать лишь в полуха, необычайно живы, полны убедительныхфактов и анекдотов, остроумны и симпатичны» 449. Другим определениемсостояния, сходным с усталостью, является «утомление». Так, русская речь,звучание которой слышит Беньямин, смущает, стесняет, сковывает своейнудительной чуждостью: «Русская беседа пяти участников, которую я былвынужден наблюдать со стороны, снова удручила и утомила меня» 450.«Утомление»связанос«удрученностью»,апереживаемая«усталость»сопровождается «печалью», – все это эффекты нехватки сил, обессиливания.Там же.
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
