Диссертация (1145198), страница 22

Просмтор этого файла доступен только зарегистрированным пользователям. Но у нас супер быстрая регистрация: достаточно только электронной почты!

Текст из файла (страница 22)

Хам означает смерть тайныродового истока и, говоря шире, тайны сотворения мира. Адресованное емупроклятие противопоставлено будущей жизни рода, которая, таким образом,невозможна без утаивания, восстановленного его братьями. Это значит, чтосущее есть лишь постольку, поскольку от него сокрыто то, почему оно есть,т.е.

истина его бытия. Таинственность этой тайны должна быть явлена так,чтобы уберечь от проникновения в нее непосвященных, способныхиспортить сакральное пустым воображением, т.е. вообще всех, посколькуникогда нельзя быть уверенным в своей посвященности. Таинственностьтайны отрицает себя – denegates, – не оставляя шанса диалектике.1Наверно подробнее всего он говорит об этом в лекциях о Пармениде: Хайдеггер М. Парменид.СПб.: Владимир Даль, 2009.2Derrida J. Of an Apocalyptic Tone Newly Adopted in Philosophy, p.

26-29.101Для нас важно, что в обоих случаях утаивание соотнесено сживотворением и разумной способностью. Прояснение, которое онообеспечивает, касается так или иначе полагаемого предела этой способности,стоящей выше остальных. Когда речь идет о Божественных тайнах, то ихследует отличать от этого предела и не пытаться видеть в них способ егопревзойти. Если бы дело обстояло иначе, то разум был бы уже давнорасширен за счет Откровения до такой степени, что тайн не существовало бывовсе. Отсюда следует, что сокрытие Бога менее всего свидетельствует о том,что посредством человека и его разума Он достигает Своей сущности.

Но, сдругой стороны, столь же трудно видеть в Его потаенности указание на то,что Он таким нехитрым путем попускает миру пребывать в своемнесовершенстве ради его свободы или чего-то еще, поступая как великийвоспитатель. Поэтому ясность, которая исходит из таинственности, есть вконечном итоге не более и не менее чем ясность того, что бытие не способнобыть само по себе и никакое сущее не может помочь ему взглянуть на себя состороны.

Если же эта ясность отвергается и вместо нее полагается взгляд,согласно которому требование совершенства есть «эксцесс» субъективностикак одного из способов бытия, а само оно свободно от этой иллюзии, топонятие тайны утрачивает всякий смысл кроме того, который указывает наошибочность мнения об эквивокальности бытия. Тайна, как и небытие,оказывается тогда ложной проблемой.В принятой нами систематизации для апофатической тайны и способаее действия найдется не так уж много места. Точнее говоря, таких мест всегодва и соединить их в одно – диалектически или как-то еще – невозможно.Либо несокрытым принимается то, что Первоначало невообразимо переходитв Единое, которое уже является многим и служит ему принципом, либовыявляется тайна того, что Оно переходит в Иное, которое определяет всякоестановление-единым. Устраняя инстанцию Первоначала, мы ликвидируем итайну, а, стало быть, лишаем всякой основательности рассуждения обонтологическом смысле сокрытия и разоблачения.102И все же категоричность этой дизъюнкции следует смягчить.

Вместе сПервоначалом устраняется тайна истока бытия. Возникающее отсюдапрозрение объявляет бытие собственным основанием (или безосновностью –это «без-» легко укладывается в гегелевскую игру бытия и ничто), а Тайну –иллюзией тех, кто не способен возвысить свой ум до Нонсенса. После того,как оно основательно разовьет тезис о том, что трансцендентное ничего необъясняет и само должно быть объяснено, так что в качестве объясняющегооно подлежит воздействию «лезвия Оккама» и ему не остается ничего иного,как смириться с тайной самого факта бытия. Конечно, эта тайна не только несодержит в себе экзистенциальную надежду, но прямо ее отрицает.

Болеетого в силу отсутствия вне-бытийной инстанции факт бытия не требуеткаких-то объяснений, а полагается предельным основанием для объяснениявсего, включая бытие-сознанием с его экзистенциальными иллюзиями.Поэтому в рамках этой гипотезы тайна всегда является мнимой. Однако заотрицанием этой мнимости стоит тот простой факт, что понятие тайныбытия, принадлежащего только лишь себе, имеет нулевой объем. Если бытиевообще деградирует из хаосмоса в тождественность понятий, в ложь ифантомы, то выдержать его унивокальность без симуляции диалектики1невозможно.

Из всего этого следует, что нам не может быть известно, почемубытие является много-единым, а не едино-многим, почему оно тождественноиному, а не единому. «Эксцессы» тождества заставляют бытие хранить тайнусвоей однозначности. Унивокальное бытие неизбежно становится тайной длясебясамого.Еслибытиюизвестноосебевсе,товнутренняяпроблематизация, хотя бы она и продуцировалась его же иллюзиями,заставляет его увидеть себя как проблему, которую оно не может решить,опираясь на свое самосознание. Апофатическая формула этого самосознания– (не)бытие единого при относительном полагание иного – требует отличитьтайну само-бытия от идеи нонсенса и признать, что эта идея не отменяет эту1В виде (не)бытия или (?)бытия. О симуляции приходится говорить в связи с тем, что принциппротиворечия и, соответственно, тождества разрушает Бытие-как-Различие.103тайну.

Другое дело, что эта тайна ни к чему не отсылает, ничего не скрываети ничего не являет, т.е. является пустой абстрактной таинственностью,почему мы и пришли к тому, что тайна деградирует вслед за отменойПервоначала.Однако в том случае, когда тайна не считается иллюзией илиследствием «забвения бытия», она являет собой еще большую проблему.Общим тезисом богословия является то, что сокрытие Бога не может бытьнарушено никакой мыслью, в том числе той, которая объясняет Егосокрытость требованием свободы для творения. Любая попытка объяснить,почему нельзя увидеть лицо Бога и не умереть, т.е. все же как-то взглянуть наНего, оказывается несостоятельной в тот момент, когда богослов ееосуществляет и при этом остается живым1.

Альтернатива между тем, чтобысчитать откровение абсолютным, т.е. дающим такой опыт, которого мы неимеем в здешнем бытии и в котором мы видим самого Бога, и тем, чтобысчитать его адекватным нашему опыту, пусть даже возведенному в какую-тосовершенную степень, но не дающего Бога как Он «есть»2, является мнимой.В то же время откровение имеет смысл, лишь поскольку оно нечтооткрывает для понимания бытия и одновременно очерчивает в нем кругпотаенного.

Это ведет к тому, что тайна относится не к Богу, превышающемувозможный опыт, а к миру. Нечто сокрыто от нас в бытии самого мира и мыдаже не знаем, существует ли то «древо», плоды которого дали бы намвозможность проникнуть в эту тайну хотя бы ценою жизни. Такая тайнаозначает утаивание, сокрытие того, что доступно опыту. Почему Бог неприсутствует в бытии сообразно Своей абсолютной мощи? Зачем человекусвобода, если истина никак не зависит от способа ее достижения? Если же1В этом контексте основная слабость «слабой теологии» видится не в ее релятивизме, как это можетпоказаться, а во все той же попытке заглянуть в лицо Бога: кенозис как уловка абсолютной мощи Бога,посредством которой миру дарится любовь и свобода, раскрывает тайну Его сокрытия.

Мы упомянули здесьоб этой теологии, чтобы показать размах этих попыток – от борения с Богом до совершенной пассивности,«выманивающей» Его из потаенности. В то же время мысль Дж. Ваттимо о том, что «смерть Бога» сталасобытием освобождения веры (см.: Vattimo G. Belief. Stanford: Stanford University Press, 1999) имеетбезусловное негативно-теологическое значение.2См.: Horner R. Derrida and God: Opening a Conversation /Pacifica: journal of the Melbourne College ofDivinity.

1999. № 1. P. 16.104такая зависимость есть, то отчего вдруг ее определяет именно свобода, а несмирение? Вопросам подобного рода несть числа и их умножению не можетбыть предела. Ответом на них не может стать указание на непостижимостьБога1, поскольку это означало бы, что опыт, способный на вопросы, неспособен на постижение ответов, а подобная игра с творением менее всегоможет быть названа божественной.Очевидно, что апофазис бессилен перед такой тайной, поскольку любаяее корреляция с непостижимостью Единого или Иного, бытия или небытиялишь уводит от ее существа.

Вместе с нею мы вступаем в область абсурда,где экзистенция обитает по законам веры.3.2. Непостижимость и абсурдность«Золотойвек»негативногодискурса,связанныйсименаминеоплатоников, продемонстрировал характерную черту апофатическойсобытийности, состоящую в том, что апофазис служит путем дляпреодоления гностической вакханалии духа, когда религиозные традиции иавторитет разума попадают под удар скептицизма.Но, как известно, одно из направлений того, что неоплатоникиотносили к гностицизму, все же победило и долгие века апофатическоемышление служило богословию под вывеской негативной теологии,периодически подрывая его изнутри.

Эта победа не была случайной,поскольку чистый апофазис, претендующий на звание чистой теологии,примером которой сегодня является «слабая» или «бедная»2 теология,апеллирующая к «вере вообще», должен будет повторить теологическуюсудьбу Единого и Иного, –неизбежный крах апофазиса, когда он пытаетсяутвердить себя на месте веры. Вовремя и содержательно прервать этот путь1Думаем, нет надобности подробно изъяснять, что ответы, которые дает диалектика, иллюзорны втой же степени, в какой основательна ее иерархия опосредований.

Достаточно повторить знаменитыйвопрос Лейбница (Лейбниц Г.В. Начала природы и благодати, основанные на разуме / Лейбниц Г.В. Соч. в 4т. Т.1. М.: Мысль, 1982. С. 404–412), чтобы увидеть, что эта иерархия не может даже приблизиться к нему.2Эпштейн М. Пост-атеизм или бедная религия // Октябрь. 1996. № 9. С. 158-165.105и, таким образом, сохранить апофазис для живой мысли – значитпродемонстрироватьискусствофилософиииглубинутеологическойинтуиции. Сегодня они особенно востребованы в виду того, что богословие(и не всегда только протестантское) сдалось философии, способствуя темсамым как гностическому брожению, так и чрезмерным апофатическимпритязаниям.

Иными словами, содержательность сегодня больше на сторонеапофазиса в ущерб негативной теологии.Обращаясь к сути указанной дифференциации, следует прежде всегоуказать на то, что негативная теология не имеет своей последней цельювосхождение к апофатической (без)начальности, которая непостижима,поскольку она подлежит отрицанию точно так же, как и все катафатическиеутверждения в виду такой предметности, которая не только непостижима вапофатическом смысле, но и во всех смыслах (в то числе негативном)абсурдна. Это отрицание буквально и отчетливо было высказано на зарехристианской негативной теологии Дионисием Ареопагитом1, поэтомуостается только недоумевать по поводу того, как само оно оказалосьзаписанным в разряд философско-апофатических.

Цель негативности втеологии состоит в правильном уразумении догмата о том, что экзистенцияподобна Экзистенции, и ни онтические определения, ни даже само бытие неявляются для этого подобия не только определяющими, но даже скольконибудь существенными. Человек знает о своей конечности и точно такжезнает о том, что она заключена в бесконечность; человек страшится смерти,но ничуть не меньше его ужасает бесконечная тавтология земной жизни;человеку дорога его самость, но он не желает разделения, в котором бы онабыла предоставлена одной только себе. Ни одно из этих противоречий нерешается апофатически, поскольку помимо отрицаний все они требуютутверждений, не подлежащих отрицанию.

Характеристики

Список файлов диссертации