Диссертация (1145021), страница 19
Текст из файла (страница 19)
В действительности доля дворянских земель в общем составе сельскохозяйственных угодий быстро уменьшалась. К 1900 году крестьяне владели 67 % общейтерритории сельскохозяйственных земель, купцы и мещане — 9 %, а долю дворянских владений приходилось меньше четверти — 24 %77. При этом к началу XX века Нефедов С. А. Демографически-структурный анализ социально-экономической75истории России.
Конец XV — начало XX века. — Екатеринбург: УГГУ, 2005. — С. 254. Там же. — С. 255.76 Там же. — С. 287.7787на дворянских землях применялись прогрессивные агротехнические технологии,повысившие урожайность земли (в тогдашней терминологии это называлось «культурными хозяйствами»). Но данная ситуация в целом послужила основой созданияи укрепления в общественном сознании устойчивого фрейма, возлагавшего ответственность за нищету крестьянства на помещиков-эксплуататоров. Столыпинскийроспуск крестьянских общин случился слишком поздно. Доминирование социалистического дискурса в революции 1917 года, — прямое следствие половинчатойаграрной реформы Александра II.Следующей важной особенностью российской модернизации конца XIX —начала XX века стало особое институциональное устройство российского государства, связанное с его имперским характером.
Согласно статьей 59 шестойглавы Основных законов Российской империи 1906 года полный титул императора звучал следующим образом: «Божиею поспешествующею милостию, Мы,Император и Самодержец Всероссийский, Московский, Киевский, Владимирский,Новгородский; Царь Казанский, Царь Астраханский, Царь Польский, ЦарьСибирский, Царь Херсониса Таврического, Царь Грузинский; Государь Псковский иВеликий Князь Смоленский, Литовский, Волынский, Подольский и Финляндский;Князь Эстляндский, Лифляндский, Курляндский и Семигальский, Самогитский,Белостокский, Корельский, Тверский, Югорский, Пермский, Вятский, Болгарскийи иных; Государь и Великий Князь Новагорода низовския земли, Черниговский,Рязанский,Полотский,Ростовский,Ярославский,Белозерский,Удорский,Обдорский, Кондийский, Витебский, Мстиславский и всея северныя страныПовелитель; и Государь Иверския, Карталинския и Кабардинския земли и областиАрменския; Черкасских и Горских Князей и иных Наследный Государь и Обладатель;Государь Туркестанский; Наследник Норвежский, Герцог Шлезвиг-Голстинский,Стормарнский, Дитмарсенский и Ольденбургский и прочая, и прочая, и прочая».Большая часть перечисленных здесь территорий была населена представителями великорусского этноса, но на окраинах империи компактно проживали представители иных этносов, некоторые из которых имели многовековой опыт самосто-88ятельной государственности.
Задача удержания контроля над этими территориямитребовала огромных ресурсов и серьёзно влияла на политический климат в стране в целом. Многие представители российской политической элиты считали, чтоРоссийскую империю прочнее всего скрепляет именно самодержавие, а переход кпарламентаризму и конституции чреват её неминуемым распадом. Как сформулировал свою позицию в частной беседе Александр II: «Если дать России конституцию, Россия развалится, поэтому я не даю, а не потому, что мне жалко поступитьсясвоими правами»78. Особняком в этом контексте стоял польский вопрос. Дважды вXIX веке российские войска подавляли крупномасштабные восстания в Польше, а вмирные периоды имперская власть чередовала политику кнута и пряника ради обеспечения лояльности местного населения. При этом в глазах населения центральных регионов империи окраины находились в привилегированном положении.
ВПольше и Финляндии конституционный строй был установлен ещё в начале XIXстолетия, им была предоставлена широкая автономия. В то же время императорскаявласть периодически начинала проводить в отношении окраин политику ускоренной русификации и ущемления прав инородцев. Тем самым вопрос о сохраненииимперии плотно переплетался с национальным вопросом, создавая объективныепредпосылки для восприятия Российской империи в качестве «тюрьмы народов».Кроме того, имперский характер государства, несомненно, оказывал влияние и наценностную структуру общественного сознания, поскольку державное величиепредставляло собой один из немногих объектов, пригодных для ощущения «национальной гордости». Некоторые авторы даже выделяют имперскую модернизациюв качестве особого типа социальных трансформаций, однозначно предопределяющих их характер.«Задачи имперской модернизации, — утверждает С. Н. Гавров, — состоят нев перерождении, размягчении империи, для нее важно взять у противника толькото, что позволит успешно с ним бороться (в более мягком варианте — конкури Цит.
по: Миронов Б. Н. Социальная история России периода империи (XVIII —78начало XX в.). Т. 2. — СПб: Дмитрий Буланин, 2003. — С. 152.89ровать). Имперская модернизация предполагает не структурную трансформациюобщества, но преимущественно количественные изменения внутри тех или иныхсфер, прежде всего, связанных с потребностями военного строительства. Болеетого, имперская модернизация осуществляется, прежде всего, во имя стабилизациии консервации базовых характеристик империи, чему служат как инокультурныезаимствования, так и достижение конкурентоспособности отдельных элементовкультурно-цивилизационной системы»79. С нашей точки зрения, этот подход представляется не вполне адекватным.
Естественно, завершение политической модернизации едва ли совместимо с сохранением империи в её традиционной форме, ноуспешная модернизация может привести к трансформации империи в систему национальных государств, причём эта трансформация при благоприятных условияхможет иметь мирный характер.Следующей по значимости специфической характеристикой Российской модернизации конца XIX — начала XX века можно считать оригинальную конфигурацию социальных групп, вовлечённых в политический процесс. Экономическое развитие этого периода протекало в целом достаточно быстрыми темпами. По оценкамПола Грегори «национальный доход Российской империи к 1913 г.
вырос в 3,84 разапо сравнению с 1861 г.»80. Однако высокие по мировым меркам показатели экономического роста в значительной степени объяснялись наиболее быстрым в Европетемпом роста населения. Соответственно, уровень роста дохода на душу населенияотставал от среднеевропейского.Промышленность в целом росла быстрее, чем сельское хозяйство, что характерно для всех стран, переживающих ранний этап индустриализации. За исторически короткий срок страну покрыла плотная сеть железных дорог, почти с нулясформировались конкурентоспособные на мировом рынке отрасли промышленного Гавров С. Н. Модернизация во имя империи.
Социокультурные аспекты модерни-79зационных процессов в России. — M.: Едиториал УРСС, 2004. — С. 52–53. Грегори П. Экономический рост Российской империи (конец XIX — начало XX в.):80Новые подсчеты и оценки. — М.: РОССПЭН, 2003. — С. 22.90производства. Можно было ожидать, что на этой почве в России произрастёт своянациональная буржуазия, которая, опираясь на свои финансовые и организационные ресурсы, предъявит спрос на политические права.
Однако в XIX веке ничегоподобного не произошло.Уже после революции 1905 года в России появились объединения предпринимателей и буржуазные партии, наиболее известной и влиятельной из которыхстала партия октябристов. Но относительные успехи октябристов на выборах 1907и 1912 годов были обусловлены, главным образом, тепличными условиями, созданными для них столыпинским избирательным законом. За пределами очень узкогослоя крупных промышленников и землевладельцев эта партия сколько-нибудь серьёзным влиянием не пользовалась.
Что ещё важнее, буржуазия внесла мизерныйвклад в революцию 1905 года, и знаменитый царский манифест 17 октября былвырван у монарха бастующими железнодорожниками и бунтующими солдатами,без участия промышленников и финансистов, а также без заметного финансовогоучастия в революционном движении. Крупная российская буржуазия не проявлялавыраженного дискомфорта в связи с отсутствием политических прав и была настроена на исключительно конструктивное взаимодействие с властью.
Этот фактв значительной степени объясняется исключительно важным значением государственных заказов в структуре доходов крупнейших российских предприятий.«В России, — пишет Пол Грегори, — доля правительства в окончательных расходах (8 %) была выше, чем во всех странах, о которых имеются данные. Посколькурасходы российского правительства шли в основном на оборону и управление, а нена здравоохранение и образование, Россия соперничала с более развитыми странами в военной области, а российская бюрократия достигла значительных размеров»81. Зависимость от бюрократии не позволила российским предпринимателямзанимать активную позицию в политических дискуссиях и открыто финансироватьлиберальную оппозицию. Российская буржуазия в конце XIX века оказалась для Грегори П. Экономический рост Российской империи (конец XIX — начало XX в.):81Новые подсчеты и оценки. — М.: РОССПЭН, 2003. — С. 28.91этого слишком слаба.
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
