Диссертация (1145018), страница 63
Текст из файла (страница 63)
Политтехнологи создали легенду«о старом и новом Никсоне», встроив его образ, тем самым, в дискурспостоянного идеологического обновления.Со времен Никсона Белый Дом попал в зависимость от стратегическойкоммуникации и взаимодействия со СМИ – прессой и телевидением.Коммуникация использовалась как стратегический внешнеполитическийресурс при взаимодействии с СССР и странами Латинской Америки, во время313войны в Персидском заливе, но также внутри страны. Период Билла Клинтоназапомнился всему миру появлением аналога британского «слиза» («sleaze» «грязь») 1990-х, кульминацией которого стал скандал с Моникой Левински.Важно, что внимание СМИ было приковано не к политическим последствиямскандала, а к подробностям интимной жизни президента; Клинтон и Левинскистали«иконамипустяков».медиаполитическогоНоэтовзаимодействиявбылаэпохутолькооднаКлинтона.сторонаВажнейшимиэлементами коммуникативной работы стали политический симулякр «НоваяДемократическаяпартия»,окончательноестираниеграницмеждудействительным полисингом и разработкой инициатив для формированияопределенного общественного мнения, агрессивный стиль «постоянногокампанинга» и создание «war rooms», где происходило стратегическоепланирование информационной работы.ПриДжорджеБуше-младшемпоявиласьнаиболеесистемноорганизованная практика управления информацией, исходящей из БелогоДома, а именно – «информационная стена»: обсужденные «основные пунктыразговора»(«talkingpoints»)рассылалисьжурналистамразнымимедиасоветниками, а при попытке получить дополнительную информациювыдавали на-гора дословно одинаковые «расширения» («extensions»); такимобразом, получить дополнительную информацию было невозможно.
ДругимиособенностямипериодаправленияБуша-младшегосталиназначениесоветников по информации на важные посты (например, К. Роув был назначенглавой комиссии по восстановлению Нового Орлеана после урагана«Катрина») и постоянный контроль информации, связанной с атаками наВсемирный торговый центр 11 сентября 2001 года.Таким образом, мы видим, что по обе стороны «атлантического пруда»действовали одни и те же медиакратические правила игры.
Изменения,привнесенные в кампанинг Бараком Обамой (Литвиненко 2013), сегодняоцениваются критиками по-разному: одни считают, что политика в СШАвозвращается к своим «низовым» («grassroots») корням, собирая деньги на314кампанию демократа-афроамериканца через соцмедиа и одновременно вводя вполитическую систему «Движение чаепития» (The Tea Party Movement), адругие настаивают на медийной сконструированности и одного, и второгоявления.
Требуется время и четкая оптика для оценки демократическогокачества наступающих перемен; научная дискуссия в этой сфере еще впереди.5.4. Обзор иных кейс-исследованийМы считаем нужным указать еще на несколько кейсов, которые нельзяобойти вниманием, поскольку они сделаны в той же логике, что и нашиисследования. Из работ о Европе укажем статью Ю. В. Курышевой осращивании общественного телевидения и правительства Аснара в Испании(Курышева 2013).
Из работ об атлантической цивилизации укажем на статьюА. Робертса о канадском опыте «эмберизации» - затягивания процесса выдачиправительственной информации журналистам путем присвоения политическичувствительной информации особых статусов секретности. Нельзя также неуказать на ситуационный анализ взаимодействия СМИ и политики в России всеми политико-коммуникативных ситуациях (с 1989 по 2008 годы),проведенный профессором МГУ Л.
Л. Реснянской (СМИ и политика 2007: 7584); в этой последней работе использован тот же принцип ситуационногоанализа, что и в нашей книге о медиаполитическом взаимодействии вВеликобритании (Бодрунова 2010в).Но отдельно нам бы хотелось остановиться на датском кейсе, описанномН. Кристенсеном. Этот кейс отличается от всех других в одном важномаспекте: автор налагает разработанную теоретиками периодизацию развитиямедиаполитического взаимодействия («политической коммуникации», поБламлеру и Гуревичу) на политический процесс в Дании, и это придаетанализу новую глубину, поскольку такая рамка как раз может служитьаналитическим фреймом для подобных кейсовых исследований.Из статьи Кристенсена складывается следующая картина. В первыйпериод (до 1965 года) партийная система в стране характеризовалась315стабильностью, высоким доверием политическим акторам и высокимипоказателями партийного членства, а датское общество можно было назватьобществом консенсуса (Pedersen&Horst 2000).
Однако конец этого периодаописывается Кристенсеном как парадоксальный (в чем мы с ним не согласны):политика поставляет массовой аудитории содержательную дискуссию,доступную в СМИ, но публика перестает быть «политической аудиторией» ипроявляет, скорее, социоэкономические предпочтения при голосовании(классовые и групповые факторы играют более важную роль, чемполитическая дискуссия). Интерес к политике снижается; политическаясистема оказывается более развитой, чем способность общества проникатьсяидеями, рожденными и обсуждаемыми в ней.
Кристенсен наверняка прав сточки зрения того, что политическая система Дании действительно являласьодной из наиболее стабильных и развитых на планете; но, на наш взгляд, идатское общество не избежало тенденций, которые привели в разных странахк коррозии партийных платформ, общей деполитизации и отказу отполитического участия. В случае Дании это действительно могло привести кпарадоксу «переразвития» партийной системы относительно постмодерныхсоциальных перемен.К 1965 году в Дании действует государственная монополия нателелицензию и работает только один телеканал, но во второй период (до 1985года) происходит «взрыв ИКТ», возникает большое число каналов.Кристенсен указывает, что публичная сфера в стране потеряла монолитность.Невозможностьдостичьширокойимонолитнойаудитории(«всегонаселения») привела к радикальным переменам в журналистских подходах:окончательно утвердился идеал политической нейтральности, которыйработал на долговременную связь с аудиторией, за которую теперьприходилось бороться.
С другой стороны, за это время именно телевидениестановится главным средством политической социализации: теперь знания ополитической системе и опыт общения с ней берутся из телевизора. Переменыв политической сфере включали снижение роли и численности партий, а316перемены в аудитории – «когнитивную революцию» по Р. Инглхарту(Inglehart 1997). При том что общественность в целом становится болееобразованной и растет ее способность усваивать медийные сообщения в новомобъеме и скорости, политикам приходится работать всё больше, чтобыдонести свои взгляды и предложения до аудитории.
Третий, относительносовременный период у Кристенсена вовсе не описан относительно Дании; онопирается здесь на взгляды К. Колхауна, которые изложены несколькосумбурно и потому противоречиво. Поэтому данное кейс-исследование нельзясчитать ни завершенным, ни дающим какую-либо пищу для размышления.Мы только можем наблюдать здесь воздействие на общество и политическуюсистему тех же факторов, что приведены выше: упадок партийности, роствлияния телевидения и фрагментация его аудитории, а также опосредованиесо стороны медиа коммуникации между политическим полем и окружающейсоциальной средой.5.5. Признаки медиакратизации, выявленные в кейс-исследованияхКейсовые исследования, описанные и проведенные нами, позволяютсделать несколько выводов.1. Горизонт исследования, в рамках которого удается целостно описатьотношения политического актора (политической партии, администрацииглавы государства, политического лидера, правительства) и национальныхмедиа, составляет один, максимум два выборных периода (при условии, чтополитический актор не сменяется – например, премьер или президент остаетсяна своем посту).
Ученые выбирают именно такие периоды описания из кейса вкейс несмотря на то, что внешние факторы, влияющие на сращивание медиа иполитическихакторов(например,развитиемедиатехнологийилимедиаэкономика), не имеют привязки к электоральному циклу и действуют наболее долговременном промежутке.
Таким образом, ситуационный анализявляетсяоднимизлегитимныхиуместныхметодовизучениямедиакратизации в пределах периода «одной администрации», когда317формируется политико-коммуникативная ситуация, которая может бытьподвергнута целостному описанию и оценке относительно других подобныхситуаций. Для такого анализа требуется выработать набор критериев,который применялся бы для оценки степени медиакратизации в каждой такойситуации.2. Медиакратизация, особенно в отношениях между политическимилидерами и СМИ, может иметь нарастающий, а может – циклическийхарактер. Можно говорить о степени медиакратизации (O’Neill 1993: 156);исходя из результатов кейсов, концепт «медиакратия» имеет большойпотенциал для сравнительных исследований.3. И в том, и в другом случае политико-коммуникативные ситуацииимеют рамочный характер: постепенно начинают задавать тон и окраскуполитического процесса, а также проходят циклы становления – расцвета –слома, часто погребая под собой успешные до этого политические фигуры.4.
Факторы, способствующие процедурному сращиванию медиа иполитики, можно разделить на универсальные (существующие в разныхстранах) и национально-особенные (характерные для данной политии).5. Среди универсальных можно выделить следующие:- развитие медийных технологий, в первую очередь телевидения, а такжетехнологий передачи информации на расстояние в целом (в том числемобильных); нарастание скорости новостного потока и профессионализациимедиапроизводства;- упадок партийности, особенно характерный для мажоритарных демократий;- развитие политического маркетинга;- институционализация коммуникативной деятельности в политике;- влияние кейсов друг на друга, «перетекание» изобретенных технологий иприемов из страны в страну.Часто сложно атрибутировать указанные универсальные факторы именнокак факторы, поскольку неясно, причиной или следствием медиакратизацииони являются.
Это, например, касается институционализации коммуникаций в318политической системе: мы считаем, что институционализация была частьюстратегической работы политических акторов по созданию выгодного имкоммуникативного климата, однако ясно и то, что в тех странах, где до 196070-х уже существовали институты поллинга, пресс-пулы, пресс-агенты,правительственные комитеты по информации и т.д., медиакратизация шлабыстрее и системнее (например, в англо-американской зоне), чем в странахконтинентальной Европы (например, в Италии и Германии), где, с однойстороны, имеется исторический опыт системной государственной пропаганды,а с другой – отсутствовали современные коммуникативные институты,аналогичные британским и американским.6.
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
