Диссертация (1145018), страница 29
Текст из файла (страница 29)
Поцелуев), медиасистема не является жертвойполитическойсращиваютсяинструментализации.иобразуютЭтиописанныесоциальныенамивследподсистемызазападнымиисследователями медиаполитические комплексы (названные Поцелуевымвысшейформоймедиаполитическогосимбиоза),подчиняясьлогикесобственных системных дефицитов. В этом состоит, вероятно, не толькоопасность, но и драма медиакратии, поскольку в такой трактовке она, какуказано выше, становится практически неизбежной для медиатизированныхобществ, и всё, что может сделать общество, это анализировать происходящееи совершенствовать механизмы сопротивления медиакратизации, о которыхмы скажем несколько слов ниже.Отметим, что в итоге рассуждения можно прийти к следующей максиме.«Этимологический» подход описывает, как проникновение медийной логики вполитический процесс (то есть «добровольная сдача» политического бастионамедиасистеме) приводит к распаду субъектности политических акторов иросту влияния СМИ как властных субъектов, а «маркетинговый подход» - какинструментализация СМИ со стороны политики (то есть добровольноевовлечение СМИ в политический процесс) приводит к разрушению ролеориентированной субъектности медиа.
Иначе говоря, добровольное вовлечениелюбой из двух этих систем в медиакратизацию чревато в долговременнойперспективе коррозией социальных ролей самой этой подсистемы, хотя онадействует, казалось бы, исключительно в собственных интересах – нократковременных. Не говоря уже о том, что и медиаполитическая аудитория –такая аудитория, которая безусловно лишена политической субъектности ипревращена в автоматический объект с правом на реакцию, но не на142осознанное участие.
Таким образом, в более-менее долгосрочной перспективевся наша базовая схема лишается наполняющего ее смысла. Именно поэтомууместно называть такое симулятивное пространство власти симулякром(публичной) политики (Иванов 2007).Итак, сочетание двух подходов возможно и даже полезно; онопредставляется более верным, чем даже такая точная и тонкая трактовка,которая предложена С. П.
Поцелуевым в ответ на наши более ранние статьи.Продуктивный научный диалог привел к осознанию не только механизмов,лежащих в основе медиакратизации (сращивание медиа и публичнойполитикиизаменареальногоинформационногопосредничествасимулятивным), но и ее причин (наличие системных дефицитов в медийной иполитической системах, которые в отсутствие достаточного контролямедиаполитического взаимодействия со стороны всех элементов базовойсхемы приводят к указанному сращиванию, а затем лишают взаимодействиесодержательнойсути).Посколькумедиакратическиецелиотдельныхполитических акторов могут противоречить общей цели всей политическойсистемы (ее долгосрочному выживанию), то медиакратизация может бытьсмело названа антисистемной тенденцией – не в смысле противостояниятекущему политическому режиму, а как раз в смысле разрушения (такимрежимом) основ самой системы.Конечно, представленная здесь картина – философская абстракция.
Вопервых, как верно указывает С. П. Поцелуев, политика не сводится кпубличнойполитикеМедиакратизация,наитемнашболеевзгляд,кработелишьпубличнойчастичносферы.влияетнавнутриполитический переговорный процесс (она является фактором, накоторый ориентируются при обсуждении) и только в вопиющих случаяхзатрагивает также бюрократическую сторону политики – подготовкудокументов, собственно политические процедуры, экспертизу и т.п. Вовторых, нигде не показано, какой порог считать медиакратическим: когдаименнорежимстановитсямедиакратиейикогдавозвращается«к143нормальности».
В-третьих, если рассматривать медиакратию как стадиюразвития политических режимов или как тип политического режима, то,говоря о медиакратизации, следует учитывать, что она может быть развитатолько в некоторых элементах, в какой-то степени, на какую-то часть. Именнопоэтомуестьсмыслзаниматьсявыявлениемкритериевоценкимедиакратизации и проверять их в сравнительной перспективе. Во-первых, помнению многих ученых, особой опасности подвергаются транзитивныедемократические страны, еще не сформировавшие устойчивых комплексовдемократических практик и соответствующую политическую культуру.
Так,исключительно точно А. И. Соловьев говорит о значимости медиакратическихисследований для транзитивных демократий: «Если на Западе становлениемедиакратии в какой-то мере сдерживается традициями демократическогодиалога власти и общества, ответственным стилем правления элит, то вроссийском случае тенденции к усилению медиаполитических способовуправлениягосударствомиобществомпроявляютсяприещенезавершившемся повороте к демократии. Более того, в политическомпространстве страны пока отсутствуют властные институты, способныесдерживать развитие антидемократических процессов» (Соловьев 2002). Вовторых, степень (и, может быть, скорость) медиакратизации могут сами вдальнейшем стать одним из параметров сравнительной оценки качествадемократии – к чему мы и стремимся.Глобалистский, или геополитический подход.
В последние годы внекоторых российских работах исповедуется новый подход к рассмотрениютермина «медиакратия», соответствующий одному из западных, а именно –медиакратия рассматривается как глобальная (наднациональная) элитарнаягруппа, влияющая на национальную политику отдельных государств, часто – винтересах какой-либо группы стран либо неформального наднациональногообразования, например «Новой Британской империи», «англо-американскогоистэблишмента», глобальных корпораций и т.п. Мы считаем, что во многомраспространению такого взгляда на медиакратию способствовал А. Дугин,144политолог крайних правоконсервативных взглядов, поскольку он частоиспользует именно в таком ключе термин «медиакратия» не только впубликациях (Дугин 1999), но и в публичных выступлениях. В силу того, чтоА.
Дугин является одним из наиболее активных теоретиков геополитики,можно назвать этот подход геополитическим – либо, поскольку в работах идетречь о транснациональных и общемировых феноменах, глобалистским.В менее радикальных, чем дугинские, текстах термин используется вкачестве обозначения (над)национального истэблишмента, реализующегопосредствоминструментализациимедиасистемыдлядостижениявнешнеполитических целей (либо государства, либо самого истэблишмента;часто это не различается). Одним из примеров таких работ следует признатьдиссертационное исследование А.
К. Идаятова. В работе «Медиакратия и еероль в урегулировании политических конфликтов (на примере российскогрузинскогоамериканскаяконфликта)»онполитическиепытаетсяэлитыпоказать,использоваличтороссийскаяикоммуникативныеинструменты для упрочения своей позиции в рамках политического ивоенного конфликта, в который были вовлечены Россия и Грузия в 2008 году.Однако А. К.
Идаятов использует термин «медиакратия» со ссылкой только наодну работу Т. Мейера и утверждает, что это именно Мейер ввел термин внаучный обиход (тогда как это случилось как минимум за двадцать семь летдо выхода книги, на которую ссылается автор диссертации).
Идаятов неисследует суть концепта «медиакратия» и основывает свои рассуждения наэтимологической трактовке термина, развитой в работах Мейера (см. напр.,утверждение «Медиакратия дословно переводится как власть СМИ. Данныйтермин конкретизирует понимание информационного общества и раскрываетодну лишь его составляющую - роль медиа в современном мире» (с. 32)).
Ноэта трактовка прямо противоречит основному посылу диссертации: в«этимологической» трактовке власть передается от политических акторовмедийным, тогда как игроками внешней политики у автора остаютсягосударства и речь идет об инструментализации СМИ с их стороны. Поэтому145сложно считать доказанным тезис автора о том, что «медиакратия являетсянеотъемлемой частью мирового политического процесса» (Идаятов 2014: 12),поскольку до конца не ясно, что имеется в виду: независимая и конкурентнаяполитике деятельность СМИ (как в «этимологической» трактовке) или всетаки инструментализация СМИ со стороны политических элит для решениязадач внешней политики.
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
