Диссетация (1137676), страница 31
Текст из файла (страница 31)
Je ris si je pense que ces yeuxpersistent à demander des objets qui ne les détruisent pas", Ibid. P. 22-23.369"Je ne pense pas que le pacte conclu entre nous ait eu jusqu'ici qutre chose que l'existence larvée et souffreteuse",Georges Bataille à membres d'Acéphale // L'Apprenti sorcier. P. 544.370"Mais chaqun d'entre nous doit savoir que, la prochaine fois qu'il me rencontra, il se trouvera en présence d'un hommechangé", Ibid. P. 545.126прекращаются и встречи Коллежа социологии371. Именно в эти несколько месяцевфилософ убеждается в невозможности сообщества: этой невозможностипосвящено немало страниц «Суммы атеологии», а начиная с конца 40-х вся этатема практически растворяется в его построениях на другие темы.«Гераклитова медитация» прекрасно иллюстрирует целый ряд выделенныхнами выше смыслов: экстатическое самоотождествление как с природой вообще,так и с более абстрактными проявлениями бушующей в ней яростной энергии –«...дар бесконечного страдания, крови и отверстых тел»; Марина Галеттиуказывает на концептуальную связь этого текста со статьей «Небесные тела»372.Движениевселеннойтребуетистребления,растраты,снятиялюбыхиндивидуальных сущностей: фокус в этой гегелевской по своему происхождениюсхеме делается на смерть человека как единственного существа, знающего о своейсмерти и способному ее вместить.
Хотя можно предположить, что пожирающаясаму себя вселенная здесь могла бы с полным правом называться отверженнойчеловеком и удалившейся от него, т.е. сакральной, реальностью – или, точнее,ирреальностью, – автор не сообщает нам об этом прямо. Однако в альтернативнойверсии текста, найденной среди бумаг философа, уже с самого начала мы видимзнакомые религиозные образы и метафоры:Я представляю собою некую богиню, с глухой яростью танцующую в ночи, алчущую крови,изуродованных тел и смерти [...]Сей дар я представляю себе раскаляющим всесожжением [holocauste] – таким, какоговзыскует безграничная алчность, подобная алчности огня, что пожирает лишь затем, чтобыпоглотить самое себя и без меры себя отдать – подобно тому, как сияющее солнце или же самыедальние звезды отдают себя в излучении невообразимого своего тепла и света373.371См.: CS. P.
819-844.См.: L'Apprenti sorcier. P. 536.373"Je me représent n'importe quelle divinité féminine dansant dans la nuit, avec une sourde violence, avide de sans, descorps mutilés et de mort [...]Je me représente ce don comme un holocauste brûlant exigé par une avidité comparable à celle du feu qui ne dévore quepour ce consumer lui-même et se donner sans mesure, comme le soleil ébloissant ou les plus lointaines étoiles se donnenten rayonnant leur inimaginable chaleur et leur lumière", Bataille G. Méditation héraclitéenne // L'Apprenti sorcier.
P.533534.372127В этом первом образе «некой богини» мы без труда узнаем Кали – символнасильственного, требующего крови и жертв сакрального, которому былопосвящено батаевское эссе 1930 г. Что касается второго фрагмента, то онперекликается с содержанием «Понятия траты», где французский мыслительвпервые излагает свою концепцию непроизводительной траты, к формам которойотносит и жертвоприношение – «кровавое расточение людей и животных»,специально уточняя, что «сакральные объекты становятся таковыми в результатеоперации растраты»374.
Человек, свободно себя отдающий, дарящий, тратящий,совершает тем самым жертвоприношение, предлагает себя в жертву всесожжения,и может посему прикоснуться сакральной жизни. Жить по-настоящему – значитумирать, растрачивать жизнь, открывать себя бесконечному насилию вселенной.В этой статье философ также впервые вводит понятие славы [gloire] какодновременно зловещего и величественного состояния человеческого бытия,которое обретается в результате такой растраты375. Можно предположитьевангельское и, шире, библейское происхождение этого понятия: речь идет о тойславе, которую Моисей просить Господа Бога дать ему узреть (Исх 33:18)376 икоторая упоминается во множестве христианских молитв – иногда под именемблагодати. Слава у Батая – это и есть благодать, только обретается она по волесамого человека в результате свободного принесения им в жертву своей самости.Наконец, последний текст, который мы хотели бы рассмотреть в этом разделе –«Радость пред лицом смерти» (без «практики»).
Собственно, названия у него нет;непосредственно перед тем, как записать эту своеобразную молитву, Батайопределяет, что это «текст о радости пред лицом смерти, предназначенный длянового, углубленного размышления»377. Медитация по содержанию во многомдублирует другую, весьма странную, посвященную «звезде Алкоголь», которуюБатай переписал для Изабель Вальдберг, жены своего друга Патрика Вальдберга,374"un gaspillage sanglant d'hommes et d'animaux de sacrifice"; "il apparait que les choses sacrées sont constitutées par uneopération de perte", Bataille G. La notion de dépence // ŒC.
T. 1. P. 306.375Ibid. P. 319.376Во французском переводе: "Fais-moi voir ta gloire!"377"Texte sur la joie devant la mort, proposé à une reflexion approfondie et renouvelée", Bataille G. [La joie devant lamort. Texte de méditation]. P. 538.128известной скульпторши378. Чрезвычайная важность для нас этого текстаобусловлена тем, что в нем множество раз повторяется термин violence, иконтекст его использования подтверждает нашу гипотезу о его двояком смысле:это и то насилие, которое пронизывает мир, и то, которое размыкает человека,позволяя ему участвовать во вселенском «непостижимом празднестве»:Безголового принимаю в насилииСерный огонь его принимаю в насилииДрево и ветер смерти принимаю в насилииАЗ ЕСМЬ РАДОСТЬ ПРЕД ЛИЦОМ СМЕРТИХляби галактики – радость пред лицом смертиОхваченным головокружительным извержением в круговерчении я представляю себяГолова моя скрадена вспышками. Тело мое облачено в мир насилийЭхом мой хохот гремит в галактическом празднествеМолчание собственной смерти в утраченной тишине я представляю собоюК непостижимому галактическому празднеству насилие безголового смерть мою увлекает379.Ацефал здесь – пародия на Христа, новый Адам, убивающий Ветхого,посредник между человеком и целым миром, образец того, что должно случитьсяс человеком, чтобы он смог освободиться от самого себя.
«Принятие» Безголовогои орудий его добровольного страдания (серного огня, древа смерти, ветра смерти)ведет человека от погружения в насилие к пропусканию этого насилия через себя,378Georges Bataille à Isabelle Waldberg. [L'étoile Alcool. Texte de méditation] // L'Apprenti sorcier.
P. 536-538."Je prends l'acéphale pour violenceJe prends son feu de soufre pour violenceJe prends l'arbre et le vent de la mort pour violenceJE SUIS LA JOIE DEVANT LA MORTLa profondeur de la galaxie est joie devant la mortJe me représente emporté dans l'explosion vertigineuse qui tournoieMa tête vole en éclats. Mon corps a dressé dans un monde de violencesMon rire est épercuté dans la profondeur de fête de la galaxieJe me représente la silence de ma mort dans la silence perdu de la galaxieLa violence de l'acéphale porte ma mort à l'inconcevable fête de la galaxie", Bataille G. [La joie devant la mort.
Texte deméditation]. P. 539.379129к растрате головы, облачению в мир насилий и вслед за тем – утрате и тела тоже,так что остается лишь смех, смерть и молчание, которые теряются в космосе.Движение текста отражает, если можно так выразиться, imitatio Acéphali,постепенное разрушение субъекта в пользу единства с миром при посредствеБезголового – идеального уже-не-субъекта, обрубок головы которого служит,подобно солнцу, своего рода вратами или же разъемом входа / выхода междунасилием во вселенной и насилием в человеческом теле. Здесь мы отрассмотрения концепций насилия, сакрального и сообщества, так или иначесвязанных с тайным обществом Ацефал и одноименным журналом, переходим ксамому этому концептуальному персонажу, который, как мы уже показали, имеетсамое непосредственное отношение ко всей этой концепции.3.1.
«Куда делась голова Ацефала?»Образу Ацефала, ставшему своего рода символом, «маскотом» всегобатаевского творчества, посвятило сотни страниц множество исследователей –таких, как С. Фокин380, С. Зенкин381, Д. Куракин382, М. Евстропов383, А. Ройг384,Дж. Голдхэммер385, Дж. Байлз386, М. Сюриа387, К. Пази388 и др.
Добавить что-либоновое к этому массиву интерпретаций непросто, но мы хотели бы рассмотретьэтот образ как наглядный концептуальный план, в пространстве которогооказываются соотнесены между собой понятия субъекта, насилия и сакрального.Собственно, Ацефал – эталон батаевского разрушающегося субъекта, который380Фокин С. Философ-вне-себя. Жорж Батай. С. 198-222.Зенкин С. Конструирование пустоты: миф об Ацефале // Предельный Батай. С.
118-131.382Куракин Д. Модели тела в современном популярном и экспертном дискурсе: к культурсоциологическойперспективе анализа // Социологическое обозрение. Т. 10. № 1-2. 2011. С. 56-74.383Евстропов М. Опыты приближения к «иному»: Батай, Левинас, Бланшо. Томск: Изд-во Томского ун-та, 2012. С.87-98.384Roig A.
The Headless Body // Thinking the Body as a Basis, Provocation, and Burden of Life. Studies in Interculturaland Historical Context / Melville G. and Ruta C. (eds) De Gruyter Oldenbourg, 2015. P. 55-61385Goldhammer J. The Headless Republic. Sacrificial Violence in Modern French Thought. Ithaca and London: CornellUniversity Press, 2005. P. 152-191.386Biles J. The Remains of God: Bataille/Sacrifice/Community" // Culture, Theory and Critique.
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
