Диссетация (1137676), страница 22
Текст из файла (страница 22)
и выходом «Рождения трагедии из духа музыки»262См.: Gannushkin P. La volupté, la cruauté et la religion // Annales médico-psichologiques. 1901. Vol. 14. P. 353-375.Ibid. P. 353.264Henrichs A. Loss of Self, Suffering, Violence: The Modern View of Dionysus from Nietzsche to Girard // HarvardStudies in Classical Philology. 1984.
Vol. 88. P. 205-206.26388Ницше. Парадокс в том, что большинство значимых научных работ XX в., накоторые теоретически мы или кто угодно другой мог бы сослаться с целью найти«истинный» образ этого божества, испытали серьезное влияние этого текста265 ивслед за немецким философом трактовали смыслы Диониса в первую очередь какрастворение индивидуального в коллективном, страдание и насилие. Само этобожество у немецкого философа поглощается дионисическим как принципом,который «...рассматривается как художественная сила, прорывающаяся из самойприроды, без посредства художника-человека»266.
Центральный мотив трагедии,таким образом, заключается в том, чтобы дать этой силе воздействовать черезсобственное окультуренное тело и тем самым войти в единение со всем миром:В приведенных нами воззрениях мы уже имеем в наличности все составные частиглубокомысленного и пессимистического мировоззрения и вместе с тем мистериальное учениетрагедии – основное познание о единстве всего существующего, взгляд на индивидуацию какна основную причину зла, а искусство – как радостную возможность разрушения заклятияиндивидуации, как предчувствие вновь восстановленного единства267.Однако же «разрушение заклятия индивидуации» здесь означает уничтожениесамого по себе индивида, и в этом смысле становящийся трагическим героемчеловек по необходимости воспроизводит лежащий в основе трагедии миф острадающем и умирающем божестве, Дионисе Загрее, разорванном титанами.Подобное – в буквальном и в мистическом смысле слова, – разрывание индивида,собственно, и представляет собой организующий центр всей батаевской мысли,что было отмечено нами уже в связи с «Солнечным анусом» и «Историей глаза».265Ярким примером здесь является, например, «Греки и иррациональное» Эрика Робертсона Доддса, который сампризнавался в том, что в молодости буквально зачитывался трудами немецкого философа, см.: Dodds E.
R. TheGreeks and the Irrational. Berkeley: University of California Press, 1951. P. 64-101.266"...als künstlerische Mächte betrachtet, die aus der Natur selbst, ohne Vermittelung des menschlichen Künstlers",Nietzsche F. Die Geburt der Tragödie. Oder: Griechenthum und Pessimismus. Leipzig: E.W. Fritzsch, 1872. S.
6 [рус. пер.приводится по изданию: Ницше Ф. Рождение трагедии из духа музыки / пер. с нем. Г. Рачинского. М.:Академический проект, 2007].267"In den angeführten Anschauungen haben wir bereits alle Bestandtheile einer tiefsinnigen und pessimistischenWeltbetrachtung und zugleich damit die Mysterienlehre der Tragödie zusammen: die Grunderkenntniss von der Einheitalles Vorhandenen, die Betrachtung der Individuation als des Urgrundes des Uebels, die Kunst als die freudige Hoffnung,dass der Bann der Individuation zu zerbrechen sei, als die Ahnung einer wiederhergestellten Einheit", Ibid.
S. 53.89Не имея возможности углубляться в ницшевскую концепцию, заметим, что этапервая книга немецкого философа лишь инициирует его размышления о Дионисе,который упоминается и в других его работах и в переписке.Следует отметить, что значительная часть специфического нелитературногословаря Батая в этот период, до начала семинара Кожева – это словарь Ницше,описывающего дионисическое начало: к нему, относятся такие термины, как,например, экстаз, эксцесс, единство, трагедия, полнота бытия, ужас, смех,«глубины существования», наконец, противопоставление двух миров – мираиллюзии и рвущейся из-под его покрова насильственной действительности268.Специфический интерес конкретно к образу Диониса и греческой древностиначинает проявляться в работах французского мыслителя, однако, лишь ближе кконцу 30-х гг., причем и то, и другое он концептуализирует во многом черезпонятие насилия.
Вот, например, какое описание греческой культуры он дает встатье «Обелиск» (1938):Именно Греция, таким образом, впервые выявила те возможности, что означают согласие[d'accord] человека с насилием. Кажется даже, что Древняя Греция сама была порождена ранойи преступлением, как могущество Крона было порождено кровавой травмой его отца Урана, –Урана,иначеговоря,именнобожественнойсуверенностинебес.Крон,слишком«человеческий» бог золотого века, прославлялся сатурналиями; Дионис, явление коего в мирбыло сопряжено с тем, что его отец убил его мать – единственным ударом молнии преступникЗевс испепелил Семелу – Дионис трагический, охваченный порывами радости, начавшийстремительный полет вакханалий. И наименее прозрачная из всех «мистерий», трагедия,подобно празднику в честь распространяющих ужас времен, начертает поверх собравшихсялюдей знаки исступления и смерти, посредством которых они смогут, быть может, познатьсвою истинную природу269.268См.: Cox C.
Nietzsche, Dionysus, and the Ontology of Music // A Companion to Nietzsche / Pearson Keith A. (ed)Wiley Blackwell, 2006. P. 495-513; Luyster R. Nietzsche / Dionysus: Ecstasy, Heroism, and the Monstrous // Journal ofNietzsche Studies. 2001. Vol. 21. P. 1-26.269"C’est ainsi que la Grèce des premier temps a déjà révélé les possibilités d’accord de l’homme avec la violence. Ilsemble même qui la Grèce antique ait été engendrée par la blessure et le crime, comme la puissance de Cronos étaitengendrée par la sanglante mutilation d’Ouranos son père, d’Ouranos, c’est-à-dire exactement de la souveraneté divine duciel. Cronos, dieu très «humain» de l’âge d’or, était fêté par des saturnanes; Dionysos, dont la venue au monde avaitdépandu du meurtre de sa mère par son père – le criminel Zeus anéantissait d’un coup de foudre Sémelé – Dionysos90Все логические связи приведенного пассажа выстраиваются в качествежертвенных: насилие X порождает реальность Y и сопровождается аффектом Z.Слово d'accord здесь представляется нам многозначным: оно означает равносогласие и соглашение, договоренность с насилием как объективной безличнойсилой, способной войти с человечеством в те или иные отношения.
В этом смыслеоно совпадает с божественной сферой, в которой и из которой оно происходит.Здесь необходимо также обратить внимание на заимствованное у де Сада понятиепреступления [crime]270: его смысл состоит в освободительном пере-ступлениинеких границ, будь то моральных, социальных или культурных. Позднее в том жесамом смысле французский философ будет использовать такие термины, какviolation и transgression.
При этом само по себе подобное деяние трактуется какразрушение, совпадающее с разрушением тела как первейшей естественнойсистемы границ и ограничений. Вследствие именно таким образом понятогопреступления и рождается дионисическое.Богу Дионису полностью посвящен сдвоенный третий-четвертый номержурнала «Ацефал», вышедший годом ранее «Обелиска», в 1937 г.
Открывается онсерией цитат из книги Вальтера Отто «Дионис. Миф и культ» (1933), и это как разтот самый случай, о котором мы говорили выше, поскольку огромное влияние наэтот текст ницшевских построений видно с первого взгляда271. Здесь это божествообъявляетсяпокровительствующимстраданию,кровопролитию,оргиям,опьянению и безумию и сочетающим в себе небесное и земное как порождениеолимпийца и смертной. Акцент при этом сделан на том диком насилии, котороеэтот бог пробуждает в людях: женщин из не почитавшего его города онзаставляет разрывать на куски своих детей и даже пожирать части их тел272.tragique, brisé de joie, ouvrait la fuite précipitée des bacchanales.
Et le moins expliqué des «mystères», ainsi qu’une fêtedonnée au temps qui répand l’horreur, la tragédie figurait au-dessus des hommes assemblés les signes de délire et de mortauxquels ils pourraient reconnaître leur nature véritable", Bataille G. L’obélisque // ŒC. T. 1. P.
507.270Более подробно Батай будет развивать эту тему в своей поздней работе «Литература и зло», которую мыанализируем в четвертой главе настоящей работы. См.: Bataille G. La littérature et le mal // ŒC. T. 9. P. 171-316.271См.: Otto W. Dionysos. Mythos und Kultus. Frankfurt am Main, 1933.
См. также подробный анализ этой работы встатье: Bremmer J. Walter F. Otto's Dionysos // Redefining Dionysos / Bernabé A. et al. (eds) Berlin, NY: de Gruyter,2013. P. 4-22272См.: Dionysos // Acéphale. 1937. Vol. 3-4. P. 7-8.91Следом за этим следуют цитаты из самого Ницше, Лёвита и Ясперса, а такжестатья Жюля Монро «Дионис-философ», посвященная тому же предмету.Батаю в этом номере принадлежит обширный текст «Ницшевская хроника»,содержание которого должно было бы быть отнесено к следующей нашей главе,целиком посвященной соотношению насилия, сакрального и сообщества. Здесь онпродолжает свою борьбу с фашизмом и реабилитацию ницшеанства, заявляя – каки многие в его время, – что современный мир претерпевает кризис, разложение ивсякого рода упадок и что единственное, что может его спасти - восстановлениесакральных ценностей273. Суть этих дионисийских ценностей заключается втрагедии, а суть самой трагедии – в сообщении в смерти:Жизнь требует единения людей между собой, а люди могут объединяться исключительносилой вождя или силой трагедии.
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
