Диссетация (1137676), страница 17
Текст из файла (страница 17)
Le langage des fleurs // Documents. 1929. Vol 3. P. 160-168.Шестов Л. Апофеоз беспочвенности // Сочинения в 2-х тт. Т.2. С. 113.195См.: Bataille G. La critique des fondements de la dialectique hégélienne // ŒC. T. 1. P. 277-290.196См.: Пигулевский В.О.
Ирония и вымысел: от романтизма к постмодернизму. Ростов-на-Дону: Изд-во«Фолиант», 2002.197Об его истории см.: Thompson Rachel L. The Automatic Hand: Spiritualism, Psychoanalysis, Surrealism // InvisibleCulture: An Electronic Journal for Visual Culture. 2004. Vol. 6 [http://web.mit.edu/allanmc/www/Automatic_Hand.pdf].19468буквальную охваченность чьего-либо тела внешней по отношению к нему силой,которая таким образом, будучи сама ирреальной, воплощается в реальности.Как утверждает Сергей Фокин, мир для Батая представляется дуалистичным,состоящим из отдаленных друг от друга и не связанных между собойоппозиций198.
Мы, однако, склонны предположить обратное: философ постоянноуказывает на двусмысленность любого предмета – например, цветка или солнца,которые включают в себя прекрасное и уродливое, возвышенное и низменное,однако обыкновенно обращаются к человеку лишь одной из своих сторон. СтатьиБатая – опыт созерцания объекта как целого в смысловом единстве соединенных внем противоположностей. Это особенно важно для нас потому, что этот его приемотыскания безобразного в величественном и безобразного величественного позжеляжет в основу его анализа сакрального.
Оксана Тимофеева пишет, что в начале30-х гг. Батай пытается изобрести мышление, которое оперировало бы неоппозициями, как гегелевская диалектика, а тотальностью, и предполагало бысосуществование двух амбивалентных полюсов одного и того же континуума безвсякого синтеза199.
Подобную интерпретацию разделяет Бенджамин Нойс, давшийафористическое определение принципа работы этой концепции: «"Логика"низкого материализма заключается в том, что любое возвышенное или идеальноев действительности зависимо от низкой материи, и эта зависимость означаетзагрязнение его чистоты»200. В итоге мы получаем все тот же «солнечный анус»как своего рода зараженное и заразное идеальное: в этом, по сути, и будет позднеезаключаться основной смысл батаевского сакрального.Сюрреалисты – как им казалось тогда, вслед за психоанализом, – утверждалиреальную и моральную противоположность и несовместимость любви и смерти,Эроса и Танатоса.
Фрейд в этом вопросе, как обычно, был несколько более тоноки бесконечно менял свою позицию. Батай, который сводил эти два феномена198Фокин С. Философ-вне-себя. Жорж Батай. С. 116.Тимофеева О. Введение в эротическую философию Батая. М.: Новое литературное обозрение, 2009. С. 89.200Noys B. Georges Bataille's Base Materialism. P.
500.19969воедино и как бы сращивал, перемешивал между собой, в реальности оказываетсяближе к нему, чем сюрреалистические «ортодоксы»:Невозможно переоценить те трагикомические оппозиции, обозначившие себя в ходе тойдрамы смерти, что бесконечно разыгрывается между землей и небом, и очевидно, чтообозначить эту вводимую ею смехотворную дуэль не получится, кроме как даже не столькофразой, сколько, более точно, чернильным пятном, отвратительным трюизмом: по запахулюбовь тождественна смерти201.Еще ранее, в «Солнечном анусе» и в «Истории глаза» мы встречаем образ,олицетворяющий единство насилия любви и насилия смерти, а именно фантазиюо насильственной гибели во время насильственного же полового акта и даже вмомент его кульминации – в момент оргазма, опять-таки восходящую к теориисамого Фрейда, а не его интерпретаторов.
Так, в «"Я" и "Оно"» Фрейд пишет:«Было бы совершенно невозможно представить себе, каким образом обапервичных позыва соединяются, смешиваются и сплавляются друг с другом; ночто это происходит регулярно и в значительных масштабах является для наснеопровержимой предпосылкой»202.Вышеприведенная цитата взята из статьи «Язык цветов», в которой Батайутверждает единство прекрасного и уродливого, обращаясь к устройству цветка:ореол нежных лепестков в них скрывает неприглядную черную сердцевину иорганыразмножения,аобщийобликцветкарезкоконтрастируетс«...фантастическим видением корней, что кишмя кишат под поверхностью земли,201"Il est impossible d'exagérer les oppositions tragi-comiques qui sont marquées au cours de ce drame de la mortindéfiniment joué entre terre et ciel, il est évident qu'on ne peut paraphraser ce duel dérisoire qu'en introduisant, non tatncomme une phrase, mais plus exactement comme une tache d'encre, cette banalité écœrante: que l'amour a l'odeur de lamort", Bataille G.
Le langage des fleurs. P. 163.202"In welcher Weise sich Triebe der beiden Arten miteinander verbinden, vermischen, legieren, wäre noch ganzunvorstellbar; daß dies aber regelmäßich und in großem Ausmaß geschieht, ist eine in unserem Zusammenhangunabweisbare Annahme", Freud S. Das Ich und das Es. Leipzig, Wien, Zürich: Internationaler psychoanalytischer Verlag,1923.
S. 52 [рус. пер. приводится по изданию: Фрейд З. «Я» и «Оно» // Малое собрание сочинений. СПб.:Издательская группа «Азбука-классика», 2010. С. 861-906].70тошнотворных и обнаженных, подобно каким-то паразитам»203. Подобноеконтрастное сочетание характерно также и для человеческого тела, в которомнеприличные, запретные, отвратительные части обычно прикрыты культурой, акрасота нужна лишь затем, чтобы подчеркнуть уродство. Повторим еще раз: еслидля гегелевской диалектики важны переход и синтез, так что, как говорится впредисловии к «Феноменологии духа», «почка опровергается цветком»204, то дляБатая противоположности сосуществуют рядом безо всякого синтеза.
И дело дажездесь не в собственном характере этих отдельных частей цветка, тела или мира, ав их композиционном, архитектурном расположении относительно целого:будучи помещены в контекст и расположены в нем неким гармоничным ипривычным нам образом, их можно не замечать или полагать красивыми, но еслирассмотреть их отдельно, то они раскрывают свою подлинную природу.Собственно, в этом «разрушении архитектуры» и заключается метод философа205.Он пишет отдельно о глазе, отдельно – о рте, отдельно – о большом пальце ноги,и всякий раз демонстрирует одну и ту же модель человеческой реакции наподобные вещи: они одновременно отталкивают, привлекают и ужасают: «И всамом деле, кажется невозможным говорить в отношении глаза о чем-то ином,кроме как о соблазне...
Но предельный соблазн, возможно, граничит с ужасом»206.Подобная аффективная констелляция соответствует той, что немногим позжебудет предложена им для демаркации гетерогенного, а затем и сакрального.Кроме того, в статье про глаз, откуда взята приведенная выше цитата, Батайсвязывает ее с насилием: так, он пишет сначала о знаменитой сцене из фильма«Андалузский пес», в которой глаз вырезают из глазницы бритвой207, а затем – обобразе глаза в стихотворении «Совесть» ["La conscience"] Виктора Гюго208, в203"...la vision fantastique des racines qui grouillent, soul la surface du sol, écœurantes et nues comme la vermine", BatailleG.
Le langage des fleurs. P. 163.204Hegel G.W.F. Phänomenogie des Geistes. Stuttgart: Reclam, 1987. S. 10 [рус. пер. приводится по изданию: ГегельГ.В.Ф. Феноменология духа / пер. с нем. Г. Шпета. М.: Наука, 2000].205В книге Дени Олье "La prise de la concorde" ("Against Architecture" в красноречивом английском переводе) этамысль является центральной.
См.: Hollier D. La prise de la concorde. Essais sur Georges Bataille. Gallimard, 1974.206"Il semble, en effet, impossible qu sujet de l'œil de prononcer un autre mot que séduction... Mais la séduction extrêmeest probablement à la limite de l'horreur", Bataille G. Œil // Documents. 1929. Vol.
4. P. 216.207Вероятно, именно эту сцену следует считать прообразом заключительного действа в «Истории глаза».208См.: [http://www.poetica.fr/poeme-49/victor-hugo-la-conscience/]71которой Каин после убийства Авеля видит в небе чудовищное божье око,созерцающее его преступление. Глаз, таким образом, оказывается связан снасилием неким странным образом, который нельзя считать в полной мереобъектным или субъектным; в конце предыдущего раздела главы мы ужеобращали внимание на эту характерную особенность батаевской гносеологии.Глаз в качестве сакрального «божьего ока» вовлечен в насилие, потому что длянего видеть преступление значит некоторым образом участвовать в нем.Разумеется, французский философ в свойственной ему манере искажаетгуманную мысль Гюго, удаляя из нее всякое морализаторское содержание.2.2.
«Переходные» концепты насилия: агрессия, крик, эксцессЗдесь проблематика соединения возвышенного и низменного приводит нас кеще одному инспирированному фрейдизмом батаевскому концепту. Это концептагрессии [aggression], который по своей схеме во многом совпадает с насилием иможет рассматриваться как терминологически ему предшествующий. Это словоБатай будет употреблять и в своих текстах, относящихся к Контратаке и Ацефалу,так что нам еще придется вернуться к нему позже, уже в ином качестве.Одно из наиболее полных описаний агрессии встречается в его программнойстатье «Академическая лошадь», опубликованной в самом первом номере«Документов» в 1929 г.
Формально здесь он занимается тем, что сравниваетмежду собой изображения лошадей на греко-римских и галльских монетах,обращая внимание на то, что одно и то же животное на них оказываетсяизображено совершенно по-разному и рассматривая это различие как проявлениехарактера той и другой цивилизации209. Строго говоря, его интересует не сама посебе лошадь, а то, какизображение этогоживотногосоотносится сментальностью человека и общества. Для греков лошади – это наиболеесовершенные животные, воплощение платонической, архитектурной идеи, а для209См.: Тимофеева О.
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
