Диссертация (1137625), страница 27
Текст из файла (страница 27)
и её связи с кантовской: Novembre, A. Il giovaneSchopenhauer e Fichte. La duplicità della coscienza. Mainz, 2011. (Diss.). P. 352-361.2HN II, 290. Ср. с: «В моральном отражается лучшее сознание. Оно находится много выше всякого разума, выражает себя в действии как святость и является подлинным освобождением мира (Welterlösung); то же самое выражается,к утешению всего сущего во времени, в искусстве в виде гения» (HN I, 44, Nr.
85).89[святого] явление служит только в качестве примера. У гения, напротив, столь же живое(lebendig) лучшее сознание сопровождается живым (lebhaft) осознанием чувственного мира. Изза этого гений постоянно осознаёт этот контраст между обоими мирами и выражает его в произведениях искусства, воспроизводя побуждения, которые лучшее сознание находит в жизни…Для этого он должен воспроизвести все явления вообще (жизнь, мир, природу). Поэтому плоские и духовно слепые люди, принимая условие за цель, определяют искусство как подражаниеприроде; они, на первый взгляд, правы в этом, потому что самое подлинное (ächteste) искусствовсегда самым преданным образом (am treusten) копирует природу, но только в определённом(объективном, не субъективном) смысле.
Если художник принимает субъективное, индивидуальное условие побуждения своего лучшего сознания за объективное, присущее человеческойприроде вообще, то возникает субъективность, манера. То, что у художника или гения, согласносказанному, должно быть чрезвычайно живо не только лучшее сознание, как у святого, но такжеи эмпирическое, чувственное, – причина того, что гений в этой непрекращающейся двойственности своей природы не обладает покоем святого, а уже само его бытие – своего рода мученичество на благо человечества.
Дело ещё и в том, что он, в отличие от святого, не может найти покой, достигнув состояния исключительно чистой, твёрдой воли, равнодушный к тому, как случай помешает успеху [его начинания]. Напротив, он должен воплотить в чувственном миреопределённый замысел (Zweck), а именно – своё произведение искусства; для этого нужно найтивозможность упражнять силы и способности, несмотря на царящие в этом опытном мире(Erfahrungswelt) случайности и ошибки.
Таким образом, он не может, подобно святому, простосказать: “Царство моё не от мира сего”; скорее, мощное влечение к исполнению своего призвания вынуждает его что-то искать в этом мире»1.В другом фрагменте Шопенгауэр, охваченный энтузиазмом по поводу познания «сокровеннейшего существа» всякого человека, вновь упрекнул учителя в том, что созерцание (Kontemplation) тому не известна: «Кантово объяснение возвышенного верно и великолепно, но лучшее сознание ему известно только в качестве морального импульса (Moralische Triebfeder), ипотому он всё сводит к нему»2. Как мы видели, молодой Шопенгауэр, будучи кантианцем, былотнюдь не против привнесения этических категорий в эстетическое («моральный характер»лучшего сознания); однако он выступал против того, чтобы сводить к нему весь эстетическийопыт.
Это не мешало ему, тем не менее, оставаться на кантианских позициях и в определении1HN II, 290-291. Ещё осенью 1811 г. Шопенгауэр, исполненный романтического духа, провозглашал, что гений –это единственный, кто способен выйти за границы рассудка со всеми его трансцендентальными ограничениямипостичь «вещь саму по себе», что и отличает его от обычного человека, хотя и роднит с безумцем (HN II, 18-10).Теперь же, весной 1813 г., Шопенгауэр только обосновывает свою интуицию теоретическим обоснованием, почерпнутым у Канта.2HN I, 45, Nr.
86. Ср. с: HN I, 13, Nr. 17.90прекрасного и возвышенного. По мнению Шопенгауэра, «возвышенное – это вид красоты, аименно, вершина красоты, где самым непосредственным, почти ощутимым образом выражаетсятеоретическое отрицание временного мира и утверждение вечного (theoretische Negation derZeitlichen Welt und Affirmation der Ewigen), что и составляет сущность всякой красоты (как ихпрактическое отрицание и, соответственно, утверждение – аскеза и добродетель)»1.
Прекрасноене является простым дополнением к моральному, сверхчувственной ценности, а проникнуто им:«Вечные формы природы покоятся на необходимости, имеющей начало в нашем рассудке, нотаинственным образом связанной с нашим сокровеннейшим бытием», т.е. с лучшим сознанием2.Повторяя кантовский тезис о том, что возвышенно, собственно, только чувство, а не сам предметсуждения вкуса, Шопенгауэр вплетает и его в ткань метафизики лучшего сознания: прекрасное ивозвышенное находятся не в объекте, а в субъекте – в побуждении (Anregung) нашего «лучшего,вечного сознания», тем самым приносящего «освобождение (Befreiung) от временного сознания»3.
Шопенгауэр выразил полное согласие с Кантом и в вопросе об отличии прекрасного ивозвышенного, лишь включая сами категории в «сотериологический» контекст метафизикилучшего сознания: в случае с возвышенным освобождение от эмпирического сознания достигается насильственным отрывом от него, прорывом сквозь временное; в случае с прекраснымлучшее сознание само «остаётся» после того, как временное исчезло благодаря «спокойномусозерцанию (Kontemplation)»4.3.2.1. Платоновская идея, «объективное», иерархия искусств и ШеллингВо втором комментарии к «Критике способности суждения» Шопенгауэр более подробно,чем в первом, обосновал отличие «объективного» способа данности вещей от «субъективного»:«…Когда временное сознание нас полностью охватывает и мы через это отдаёмся страстям(Begierden) и тем самым впадаем во грех (т.е. в отрицание лучшего сознания), всё наше существо является субъективным, т.е.
мы не видим в вещах ничего, кроме их отношений к нашемуиндивиду и его потребностям. Напротив, как только вещи в мире мы рассматриваем (betrachten)объективно, т.е. созерцаем (kontemplieren), субъективность (Subjektivität) и вместе с ней истоквсякого страдания исчезают, мы становимся свободными, и сознание чувственного мира стано1HN I, 45-46, Nr. 86. Ср. с: «Любая картина, любая статуя, представляющая какое-нибудь человеческое лицо(Menschenantlitz) с выражением лучшего сознания, подтверждает моё объяснение прекрасного… Так же и любоестихотворение, прямо или косвенно представляющее это лучшее сознание в своих многообразных проявлениях(Wirkungen)» (HN I, 46, Nr.
86). Ср. с: Шеллинг Ф.В. Философия искусства. М.: Мысль, 1966. С. 20, 60, 67-68,84,89.2HN I, 48, Nr. 86.3HN I, 47, Nr. 86.4Ebd. Ср. с: «[Возвышенное]непосредственно нравится в силу своего противодействия чувственным интересам»тогда как прекрасное «нравится в простом суждении... [просто] независимо от какого бы то ни было интереса…Прекрасное учит нас любить что-либо, даже природу, без всякого интереса, возвышенное – высоко ценить его дажевопреки нашему (чувственному) интересу» (Кант И.
Критика способности суждения. М.: Искусство, 1994. С. 138).91вится для нас чуждым и больше не стесняет нас, состоит больше не в рассмотрении (Betrachtung)полезной для нашего индивида связи пространства, времени и причинности, но мы видим платоновскую идею данного объекта»1.Итак, Шопенгауэр связывал «глубокую объективность во взгляде» с верностью природе(что и составляет достоинство поэзии и живописи)2.
Однако термин «объективное» Шопенгауэриспользует также и в другом смысле. Представление об «объективном» характере интеллектуального созерцания уже было знакомо Шопенгауэру из чтения Шеллинга3 и Жан-Поля4, однакораньше он, вслед за Кантом, под объективным понимал познанное через априорные способностипознания, т.е. познание через эмпирическое сознание5. Теперь же он отвергал кантовское словоупотребление и склонялся к принятию шеллинговского. Соответственно, «объективное» длянего стало синонимом истинного (как бытия, так и познания) и вечного, тогда как субъективноебыло связано с чувственным миром и с познанием, свойственным всем людям, кроме немногихгениев: «[Если] всё наше существо субъективно, мы не видим в вещах ничего, кроме их отношения к нашей индивидуальности (Beziehung auf unser Individuum) и её потребностей»6.Соответственно, во втором комментарии к «Критике способности суждения» Шопенгауэрв духе Шеллинга формулирует задачу искусства как радикальное отделение («освобождение»)лучшего сознания от всякой субъективности, «разрыв цепи причин и условий пространства ивремени», сопровождаемый чисто объективным созерцанием (Kontemplation).
Так понятое искусство ведёт к «объективному» познанию как у самих «поэтов и художников» (которые «полностью познали тайну мира и только повторяют её во взятых из самого мира образах»), так и узрителей и читателей7. Эта «объективность» эстетического познания генетически и содержательно восходит к кантовской «незаинтересованности» суждения вкуса; поэтому Шопенгауэруверен: «Удовольствие от искусства не принадлежит жизни, т.е.
скованному рассудком и чув-1HN I, 47, Nr. 86. «Платоновская идея» означает здесь истинный объект эстетического познания, однако ещё несамостоятельную сущность, поскольку она очевидно являются коррелятом познающего субъекта, а синоним лучшего сознания. Ср. с: «[Благодаря эстетическому опыту] мы видим вещи уже не погруженными в поток времени, вцепь причин и следствий… а вырванными из этого потока…, помещенными в тихую, мёртвую вечность; сама вещь всвоей единичности была обусловлена временем и условиями [опыта], налагаемыми рассудком, а здесь же мы видим,как эта связь рушится и остаётся одна только Платоновская идея» (HN I, 41, Nr. 80).2HN I, 46, Nr. 86; HN II, 290.3См.: Шеллинг Ф.В.Й. Сочинения в 2 т.
М.: Мысль, 1987-1989. Т. 1. С. 75.4Ср. с "прекрасной объективностью", за которую Жан-Поль хвалит «гениальных греков»: Жан-Поль. Подготовительная школа эстетики. М.: Искусство, 1981. С. 100-102.5HN I, 8, Nr. 12 (3).6HN I, 70-71, Nr. 103. Такое познание может служить лишь средством в науках и математике (Ebd). Подробнее освязи этой терминологии с шопенгауэровской рецепцией Шеллинга см. в: Глава IV, 4; Hübscher A. Denker gegenden Strom. Schopenhauer: Gestern – Heute – Morgen. Bonn, 1973.
S. 121-122.7HN I, 46-48, Nr. 86; см. также: HN I, 72, Nr. 106.92ственностью сознанию. Занятие искусством – прекраснейшее, что может выпасть нам на долю»1.В этом же фрагменте Шопенгауэр сделал первый набросок иерархии искусств, показывающий его идиосинкратическую рецепцию кантовских воззрений на данном этапе: «Чисто объективное созерцание (Betrachtung) всякого объекта (только не отвратительного или безобразного) имеет следствием возбуждение (Regung) лучшего сознания. Но особенно – созерцание растительной или неорганической природы (пейзаж), прекрасной человеческой фигуры и архитектуры».
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
