Диссертация (1136926), страница 23

Просмтор этого файла доступен только зарегистрированным пользователям. Но у нас супер быстрая регистрация: достаточно только электронной почты!

Текст из файла (страница 23)

Это был второй курс института. Я была с мальчиком Вадимом на каком-то практичном занятии. Лежала женщина, у нее была предагония. И нам надо было осмотреть ее. И так как она уже в финиш выходила, надо было все подготовить,чтобы достойно ушла. И мы там сидели, наверное, часов 6, ждали, когда она скончается. Потом с ним ушли оттуда и пошли пить пиво на улицу. Был мороз. И он мне говорит: “Кира, тыпонимаешь, что мы будем этим заниматься всю жизнь?” Я говорю: “Вот теперь мы себя почувствовали врачами”.

Да, это было неприятно, но ощущение причастности и тем, что тыделаешь. Понятное дело, что это не спасение жизни, а просто достойный уход, который мыоказали. Она еще такая большая была, килограмм под 250, тонометр не сходится. Я ему говорю, что давай переворачивать ее, чуть не уронили» (ж., 27, терапевт, СПб.).Таким образом, практики восприятия или детерминации боли из обыденного представления о том, что боль — это экстренный случай и показатель того, чтос человеком что-то не в порядке, переходят в разряд медицинского понимания боли.

Боль воспринимается как состояние больного и сигнал врачу о том, что какойто орган не в порядке. Для многих информантов подобный переход определялся в113нарративах как становление себя как профессионала, и развитие профессиональных навыков. По словам многих информантов, возможно именно тогда, когдапроисходит переход из состояния обыденного понимания боли к состоянию профессионального и, как правило, понимания боли без эмпатии.Но в данном случае, как отмечают эксперты в интервью, многое попрежнему зависит от человека и молодого врача, то, как он эмоциональносам/сама воспринимает боль и относится к страданиям пациентов:«Если человек чересчур эмоционален, то он, конечно, и сгорит на работе достаточнобыстро, то есть быстро испытает эмоциональное выгорание, а если человек менее эмоционален, скажем так, то здесь проще работать и учить медицинскому цинизму, то есть постепенно учить отключать боль и переходить на другой эмоциональный уровень понимания этогосостояния» (эксперт 1).В нарративах студентов-врачей практики восприятия боли были разделенына две категории: первая — боль как эксперимент:«Я помню, мы были еще студентами и как-то, помню, на спор там алкоголика привезли,так вот, мы спорили с товарищем, сколько там ему жить осталось в принципе, и решалитам, какую ему назначить терапию, чтобы, как сказать, раньше срока…» (м., 27, терапевт,СПб.).Или другое полярное отношение к боли, когда болезнь понимается исходяиз сочувствующе-философского отношения к пациенту:«Сложно, когда ты видишь тяжелую болезнь, когда идут предметы, когда ты видишьуже столько страданий и проблем, болезней.

Но зато такой философский вопрос, потому чтоначинаешь переосмысливать свою жизнь и свои ценности в жизни. И понимаешь, что, божемой, да я вообще счастливый человек, у меня руки, ноги прямые, я могу радоваться этой жизникаждый день. Медицина, она так» (ж., 28, терапевт, СПб.).В рамках образовательной социализации, как отмечали в интервьюэксперты,главнымикачествамиврачаявляютсяпрофессионализмибезэмоциональное отношение к боли. Однако на практике молодой врачсталкивается с массой проблем, обусловленных в том числе и медицинскимобразованием, когда компромисс между биомедицинской моделью пониманиемболи и эмпатией не отработан в рамках обучения в медицинском вузе, нодостаточно хорошо отрефлексирован в нарративах информантов.114Следующей практикой, в рамках которой происходит социализация внутримедицинского вуза, выступает практика принятия смерти.

Если обывательскаякультура определяет смерть как трагедию, безвозвратное состояние, труднуюжизненную ситуацию, травму для близких и родных, то медицинская модель чащевсего определяет смерть как неудачу врача, врачебную ошибку. Смертельныйслучай, пациент скончался, не приходя в сознание — канцеляризмы медицинскойпрактики, которые прочно вошли в образовательный контекст. Однако врачустуденту, попадающему из обывательской медицинской культуры, трактующейсмерть как горе, эмоциональную травму, в культуру медицинскую, определяющуюсмерть как состояние, приходится довольно нелегко в процессе интеграции впрофессию:«На втором или на третьем курсе, наверное, было, нас тогда собрали и привели ванатомичку смотреть на то, как происходит вскрытие, и я смотрю и вижу, лежат люди,кто-то молодой, красивый, кто-то с открытыми глазами лежит, и что тогда со мной было,не передать словами, просто колотило меня от ужаса, выбежала вся бледная» (ж., 26,кардиолог, ЛО).Профессора и преподаватели стараются активно «приучить» студента-врачак наблюдению феномена смерти посредством специальных практик, используявесь свой властный потенциал.

Подобная модель научения также представляетсобой один из символов медицинской культуры и интеграции в медицинскуюкультуру:«Обычно уже эти занятия в анатомичке начинаются довольно рано, то есть там,наверное, уже где-то с первого или со второго курса, и это все нужно для того, чтобыопределить то, как ты умеешь себя там вести и себя держать, то есть вот я скажу так,даже банальный страх крови, например, или боязнь покойников — все это там всплывает, итебя учат и учат достаточно жестко и порою даже, на мой взгляд, не совсем правильно,когда ты в рамках понимания смерти с точки зрения медицины» (м., 27, кардиолог, СПб.).«Преподаватели привыкли понимать и воспринимать смерть как должное, но как этообъяснить студенту? И тут начинаются танцы с бубнами, поэтому наиболее простымспособом все равно остается работа в анатомичке, и там работа с покойниками, студент недолжен видеть смерть, он не должен воспринимать это как вселенскую трагедию» (эксперт7).115Но врачи-студенты отмечали, что часто, используя властные рычаги,свойственные для медицинской профессии [Фуко, 1992], преподаватели старалиськрайне грубо погрузить студента в медицинское восприятие смерти, что вомногом вызывало у молодого врача протест и неприятие подобных практик:«Я помню, затолкали и сказали, иди, и было сложно даже подойти к нему [телу.

—Прим. автора], а преподаватель, когда я не стала входить и расплакалась, сказал, что никогдане поставит мне зачет, и сказал, чтобы я в итоге заходила туда [морг. — Прим автора]» (ж.,28, терапевт, СПб.).«Но вот еще один вопрос, например, если пациент не дожил и умирает, и ты долженсказать об этом его родным, но тут тогда, конечно, очень сильно помогают, наверное,наставники, которые просто подходят напрямую к тебе и просто вот так вот, без всякихпреамбул и длительных вступлений говорят о кончине» (м., 26, кардиолог, СПб.).Таким образом, практики восприятия смерти в контексте дискурсивногопространствамедицинскойпрофессииобразуютопределенныйразграничительный барьер при интеграции в профессию у студентов-врачей.

Содной стороны, подобный барьер обозначен желанием продолжать дальшеработать по медицинской профессии или сменить профессию, а с другой стороны,включает индивида в «особенный» дискурс, предопределенный особымипрактиками, которые, в отличие от обывательской медицинской культуры, неритуализируют, а канцеляризируют смерть и боль. При этом медицинскоеобразование, нацеленное на отключение эмоциональной реакции на боль,практически идеально выполняет свои функции.

Так, к примеру, многие молодыеврачи отмечали, что именно «эмоциональное» отключение эмпатии к болипозволяет в будущем работать, и во многом профессиональная идентичность, каки ее ключевые маркеры профессии у молодых врачей, была определена именно«особенным» отношением к боли в повседневности, на основании чего строилсяособый «юмор» врачей и отношение к проблемам больного, болезней и смерти.Таким образом, повседневные практики в рамках получения образования,обусловленные процессом формальной социализации, можно описать как практики дисциплинарной интеграции в медицинскую профессию.

Именно на основаниидостаточно жестких дисциплинарных мер, практик максимального погружения в116медицинскую профессию [Хьюз, 2008] происходит формальная интеграция молодого врача в медицинскую культуру, совершенно отличную от повседневной,обывательской. Однако большинство молодых врачей рассматривали подобныепрактики как исключительно формальные и не способствующие развитию истинного представления о медицинской профессии как о профессии помогающей.Также следует отметить, что в рамках обучения в медицинском вузе и формальной социализации медицинская профессия определена в нарративах молодыхврачей как достаточно дисциплинарное занятие с жесткими структурными рамками и необходимостью подчинения иерархизированной и бюрократизированнойсистеме. Также в рамках обучения в медицинском вузе и повседневных практикахв образовательном процессе не происходит развития самостоятельности, как отмечали многие из врачей, а сам врач понимается на основании функционалистского подхода, т.

Характеристики

Список файлов диссертации