Диссертация (1136345), страница 28
Текст из файла (страница 28)
Это, впрочем,единственное такое исключение. По указанным 2955 решениям Суда мы такжевручную прокодировали имя судьи-докладчика.Аналогичным образом нами была решена задача по кодированиюмнений и особых мнений судей: здесь нас также интересовал сам фактзаявления судьёй мнения по данному решению, а также имя этого судьи.
Понашим данным, всего в период 1995-2015 годов было заявлено 284 мнений иособых мнений по 198 делам (127 из которых закончились постановлением).3.2 Значение выбора жанровой принадлежности судебного решенияОбладая такими данными, мы можем отвечать на различные вопросыи, в частности, на вопрос о том, от каких факторов зависит то, будет ли поданному делу принято определение или постановление. Почему именно этотвопрос так важен? Как нам кажется, есть три основные причины.Во-первых, логика работы Конституционного суда такова, что именнона этот вопрос следует отвечать в первую очередь (после того, разумеется, какданы ответы на вопрос о работе секретариата Конституционного суда,призванного предварительно подготавливать судебное делопроизводство —данная задача решена нами во второй главе).
Теоретически, мы могли бызадаться и другими вопросами: например, с чем связано признание Судомотдельных оспариваемых норм конституционными или неконституционными?Действительно, этот вопрос во всяком случае не менее важен, чемпоставленный нами вопрос определения жанра судебного решения. Этотвопрос, тем не менее, в логике организации рассмотрения жалоб, поступающихв суд, является как бы вторичным: на практике сначала решается, заслуживаетли жалоба постановления и следует ли судьям выходить в слушания, и уже134затем, если начинается слушание дела, принимается решение по поставленнойперед Судом конституционной проблеме соответствия оспариваемой нормыКонституции.В более практическом измерении мы могли бы сформулировать это ипо-другому: выводы о том, как Конституционный Суд отвечает на вопрос оконституционности отдельных норм законодательства, безусловно, звучали быпо-разному в зависимости от того, какие вопросы Суд в принципе готовпринимать к рассмотрению195. Например, несправедливо было бы говорить окакой-либо конфронтационности в отношениях Суда с правительством, еслиСуд уже на стадии установления конституционности оспариваемых норм самымрешительным образом признаёт их неконституционными (тем самым как будтовходя в противоречие с источником этих норм в лице законодателя иправительства),ноприэтомдаженеберётсярассматриватьболееполитизированные и более чувствительные для правительства вопросы,принимая по ним определения.
Таким образом, вопрос установления жанра, вкоторый Суд облекает свои решения, является фундаментальным: ответ на этотвопроспредвосхищаетдальнейшееисследованиедеятельностиКонституционного суда, и без ответа на этот вопрос все прочие выводы о Судемогут оказаться ложными.Во-вторых, этот вопрос интересен в той связи, что он напрямуюсвязан с поставленной нами исследовательской задачей поиска и анализавнутрисудебных институтов. Один такой внутрисудебный институт мы ужерассмотрели во второй главе, говоря о секретариате и тех практиках и нормах,которые сопровождают предварительный отбор жалоб и взаимодействие195Отметим, что вопрос этот, в сущности, даже шире разговора о том, какие жалобы сам Суд позволяет илине позволяет себе рассматривать.
На материале Египта мы знаем, что избегать конфликта междуправительством и Конституционным Судом помогает передача определённых дел, обладающихполитическим звучанием, в подконтрольные правительству военные суды. См. Moustafa T. Указ. Соч.2007. Другое дело, что в современном мире такое решение неприемлемо, потому что сам механизмвмешательства в правосудие тут обнажён до очевидности (даже несмотря на то, что вмешательствопроисходит не в осуществление правосудия формально независимым конституционным судом, а в работукак будто менее значимых военных судов).135секретариата с судьями. В то же время, дальнейшее рассмотрение жалобсамимисудьямитакжепредполагаетсуществованиеорганизационногоизмерения: порядок работы судей с жалобами определён и довольно строгоинституционализирован.
Этой же институциональной структурой задаются теальтернативные сценарии продвижения жалобы, которые доступны судьям.Какую роль может играть эта «внутрисудебная» институционализацияв том, что касается отношений Суда с внесудебными политическими акторами иего общей стратегии в контексте имеющейся «внешней» институциональнойсреды? Выбирая жанр для решения по каждой отдельной жалобе, судьиотвечают на вопрос о том, содержит ли данная жалоба конституционнуюпроблему и соблюдены ли критерии, позволяющие Суду решить её. В случае,когда ответ на один из этих вопросов отрицателен, Суд выносит определение, аесли ответ на оба эти вопроса положителен — постановление. Учитываяколлегиальность принятия решений в Суде (которая как будто должнанивелировать возможность слишком экстремального расхождения во мненияхна тот счёт, ставится ли данной жалобой конституционная проблема,заслуживающая разрешения с помощью постановления — как засчёт текущегосогласования позиций судьями по содержанию данной жалобы, так и в силуболее долгосрочной конвергенции внутри Суда), а также учитывая то, чтокритерии допустимости сформулированы Законом о Конституционном Судедостаточно однозначно, мы должны были бы ожидать, что институциональныеограничения, регулирующие движение жалобы внутри Суда, не будут позволятьадаптивного поведения со стороны судей.
Говоря простым языком, правилаопределения жанра для будущего решения слишком строги, чтобы Суд илиотдельныесудьимоглиприменятьихинструментально,подчиняясоответствующее решение логике приспособления Суда к политическойобстановке и внешним институтам.Между тем, исходя из наших представлений о том, как устроено136судейское поведение (более подробно сформулированных в первой главе), мымогли бы ожидать, что иногда интересы и предпочтения отдельных судей илидаже всего Суда в целом могут идти вразрез этой институциональной схеме.Ситуации такого рода могут быть двух разновидностей.
С одной стороны, Суд(или отдельные судьи) могут стремиться к тому, чтобы по жалобе, незаслуживающейпостановления(втойсвязи,например,чтоона несоответствует критериям допустимости), было тем не менее принято решениеболее значимого жанра, чем определение. Представляется, что происходитьтакое может в двух случаях: либо когда к такому повышению формальнойзначимости принимаемого решения Суд в целом подталкивают внешниеобстоятельства — например, заявитель по данной жалобе слишком значим, исудьи чувствуют, что не могут ответить на его жалобу простым определением,хотя существо жалобы не позволяет принять по ней постановления.
Либоличные предпочтения или установки отдельных судей таковы, что, когда даннаяжалоба кажется им более важной, они оказываются способны убедить коллег втом, что принятия обычного определения по ней будет недостаточно, несмотряна то, что и постановление по ней принято быть не может.С другой стороны, в свете тех теоретических ожиданий касательностратегического взаимодействия суда с внешними институтами или с внешнимипо отношению к нему политическими акторами, которые формулируются намив третьем параграфе первой главы, мы также могли бы ожидать, что иногдарешение по жалобе, своим существом заслуживающей принятия по нейпостановления, могло бы тем не менее на уровне жанра «принижаться» судьями— в таком случае, судьи оказываются заинтересованы в том, чтобы непринимать по такой жалобе постановления, а вместо этого вынести решение в«смежном», формально менее значимом жанре, или даже в жанре определения.Опять же, стратегические модели судейского поведения указывают на то, чтотакое жанровое «понижение» может практиковаться судами тогда, когда есть137риск неисполнения их решений или их корректировки законодателем(посредством принятия новых законодательных норм), а также тогда, когдасодержание рассматриваемой жалобы достаточно важно для правительства,чтобы оно попыталось вмешаться в судопроизводство, угрожая суду какиминибудь нежелательными последствиями в ответ на принятие им решения,неблагоприятного для правительства.
Несколько упрощая, мы могли бы сказать,что такое поведение может наблюдаться в суде тогда, когда по содержательнорискованным жалобам (например, политизированным или предполагающимнежелательные для правительства последствия с точки зрения реализацииконкретных политических курсов) позиция основной части судей расходится спозицией правительства. (Заметим, впрочем, что жанровое «понижение» вданномслучае—Соответствующаянеработаединственныйинструмент,доступныйсудам.можетпроизведенаижанрабытьвнутрипостановления: например, текстуально, с помощью более сложного языкарешения;илипостановления,спомощьюоставляющихнеопределённостейпростордляврезолютивнойинтерпретацииначастистадииисполнения решения196.)Вобоихслучаях:икогдаисточникомтакогожанрового«продвижения» или «понижения» являются отдельные судьи, и когда к тому ихподталкивает логика взаимодействия Суда в целом с окружающим миром, мыговорим о наличии дополнительных обстоятельств, в силу которых судейскийколлектив считает желательным нарушение предписываемой ему законом196Staton J.K., Vanberg G.
The value of vagueness: delegation, defiance, and judicial opinions // American Journalof Political Science. 2008. Том 52. № 3; Owens R.J. и др. How the Supreme Court Alters Opinion Language toEvade Congressional Review // Journal of Law and Courts. 2013. Том 1. № 1; впрочем, на уровне верховныхсудов штатов данная теория подтверждения не находит, см. Goelzhauser G., Cann D.M. JudicialIndependence and Opinion Clarity on State Supreme Courts // State Politics & Policy Quarterly. 2014. Том 14.№ 2; в этой связи, особое звучание приобретает более ранняя теория, объясняющая большую илименьшую ясность языка постановления стремлением судьи-докладчика «оправдать» доверенное емуправо составления итогового текста от имени остальных судей, не вызывая при этом у них желанияпредложить собственный контр-проект, более близкий их предпочтениям, см.
Lax J.R., Cameron C.M.Bargaining and opinion assignment on the US Supreme Court // Journal of Law, Economics, and Organization.2007. Том 23. № 2.138строгой дихотомии определение-постановление и применение какой-то третьей,промежуточной жанровой формы. С этим связана третья причина, почемувопрос о том, принимается ли решение в жанре постановления илиопределения, так важен в контексте нашего исследования. Она состоит в том,что в российском Конституционном Суде действительно практикуется принятиерешений в промежуточном жанре, претендующем на бóльшую «позитивность»содержания, чем это предусмотрено определениями, но тем не менее неявляющимся постановлением.
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
