Диссертация (1102082), страница 25
Текст из файла (страница 25)
Зеркало по народным славянскимпредставлениям обладает «двойственной» природой: с одной стороны, в негонельзясмотреться,когдаумираетчеловек(зеркалазакрываютилиКузьмичев И.К. Лада. М.: Молод. гвардия, 1990. С. 98.Гофман Э.Т.А. Новеллы. М.: Правда, 1991. С. 33. [Далее тексты произведений Гофмана цитируются поназванному изданию с указанием страницы].287Здесь также важно определить значение Игры, драматического действа, как части обряда. См.:Фрейденберг О.М. Поэтика сюжета и жанра. М.: Лабиринт, 1997. С. 152-154.288Веселовский А.Н. Три главы из исторической поэтики // Веселовский А.Н. Историческая поэтика. М.: Высшаяшкола, 1989. С. 232.285286110переворачивают), с другой стороны, в зеркало намеренно смотрятся, чтобыувидеть в нем «тот свет»: «Русские на Рязанщине верили, что "смотреться на ночьв зеркало – накликать на себя смерть"» 289. Думается, что Есенин учел обетрадиции – своего героя он представил не просто «отражением», alter ego, адухом-предком.
Контакт с «иным миром», приобщением к знаниям первопредковосуществляется через временную смерть (мотив смерти – космическоговознесения), поэтому зеркало в итоге нужно разбить – другой вариант хорошоизвестного обычая в фольклоре завесить/перевернуть зеркало во времяпоминальных дней, например. Подобным образом данная ритуальная ситуацияобыграна в стихотворении М.И. Цветаевой «Уж часы – который час?»:Бег истории забытВ лунном беге.Зеркало луну дробит.……………………………….Уличный фонарь потух,Бег – уменьшен.Скоро пропоет петухРасставание для двухЮных женщин.[I, 230]В данном стихотворении «биографический» комментарий оказывается бессилен,потому что речь здесь идет, с точки зрения фольклора, о видении лирическойгероиней мира первопредков, двойном отражении, отображении мира, но«навыворот», потому что Луна, изначально связанная с тем миром, «дробится», тоесть «удваивается», «повторяется», а героиня, смотрясь в зеркало, видит свое alterego в свете луны:Лунный луч меж нами встал,Миром движа.[I, 230]Заметим, что расставание с миром предков также приходится на рассветноевремя, как и в поэме «Черный человек».
Таким образом, и у Есенина, и уЦветаевой зеркало в поворотный момент, в особое время (неслучайноПодробнее о всех коннотациях зеркала в славянских верованиях и обрядах в ст. С.М. Толстой. См.: Толстая С.М.Зеркало в традиционных славянских верованиях и обрядах // Славянский и балканский фольклор: Верования.Текст. Ритуал. М.: Наука, 1994. С. 112 – 116.289111стихотворение Цветаевой начинается с вопроса «который час?», излюбленноговопроса самого поэта, подчеркивающего характер сакральности времени)преображает сущность человека, а не просто отражает его облик.При постановке вопроса о мотиве отрубленной головы, смерти, вкосмическом плане, с перерождением в новом качестве, и «деревья-всадники», и«ночная зловещая птица» вписываются в ритуальный контекст.
Конечно,исследователи обращают внимание на то, что эти символы связаны с«погребальной обрядностью» 290, но интерпретаторы, как правило, ошибаются вкомментариях этого сложного «переходного» сюжета. Если мы здесь говорим оряжении, масочности, то необходимо поставить вопрос и о «веселом хаосе»,который известен, прежде всего, в скоморошестве и волочебничестве (близко кэтой проблематике подошла в своей монографии Н.И. Шубникова-Гусева291).Последнее характеризуется именно приходом духов-предков, сопровождающимсяпоявлением ночной птицы, стуком, шумом, снегом и ветром. Предки являются ввиде птицы, об этом говорит «универсальное общеславянское представление оптице, как воплощении души умершего» 292. Приведем несколько текстов,показывающих народное видение «того света», восприятие его знаков в бытовоммире: «Если хто помрэ, то душа пырысиляецца ӯ зозулю и прылитае додому.«Чым до мэнэ прылитыш? Чы ястребом, чы зозулею?» 293.
Из этой записи мывидим, что душа умершего является к живым в виде птицы. Обращение к другомутексту позволяет нам увидеть, что точкой перехода, неким «порталом» междумирами служит окно: «Кажуць, як хто помрэ. Душа обернеца птахой какою,домой прилетиць, ӯ окно стукне да и сяде ӯ окне» 294 (все это проявления народнойантропологии, в которой возможна материализация души на том свете ивзаимопроникновение двух миров, то есть их пронизанность друг другом, чтоЕсаулов И.А.
указ. соч. С. 392.Шубникова-Гусева Н.И. Указ. соч. С. 558.292Умершие. Душа // Народная демонология Полесья: Публикации текстов в записях 80 – 90-х гг. Т.2:Демонологизация умерших людей. М.: Рукописные памятники Древней Руси, 2012. С. 21.293Запись из Полесской экспедиции 1909 года. Источник: Умершие. Душа // Народная демонология Полесья:Публикации текстов в записях 80 – 90-х гг. Т.2: Демонологизация умерших людей. М.: Рукописные памятникиДревней Руси, 2012. С. 22.294Там же. С. 23.290291112выражается в шуме и прикосновениях, зримом облике души, приходящей кживым 295).В свою очередь, волочебничество связано со скоморошеством, котороесоздавало и во многом организовывало народную обрядность 296.
Здесь приведемнесколько отрывков из ритуальных и заклинательных волочебных песен:Не хошь дарить – ходи ты с нами,Христос воскрес, сын Божий!Кий волочить, грязи толочить,Христос воскрес, сын Божий!Собак дразнить, людей смешить,Христос воскрес, сын Божий! 297В данном отрывке описывается хожение по дворам, чествование хозяев, и болеетого, мы видим, что волочебники близки к скоморохам, они так же шутят иразыгрывают народ («Ходи ты с нами народ смешить»).
А в заклинательной песнеони и прямо называют себя скоморохами:Скоморохова горькая доля:Чарка горелки, сыр на тарелке! 298Скоморохи также связаны с каликами, певцами духовных стихов: «Их путискрещивались с каличьими, порождая творческие контакты» 299. Отметим, что уЕсенина есть даже стихотворение с названием, говорящим само за себя, –«Калики», в котором поэт обыгрывает хожение по дворам:Вынимали калики поспешливоДля коров сбереженные крохи.И кричали пастушки насмешливо:«Девки, в пляску.
Идут скоморохи»300.[I, 37]Душа // Народная демонология Полесья: Публикации текстов в записях 80 – 90-х гг. Т.2: Демонологизацияумерших людей. М.: Рукописные памятники Древней Руси, 2012. С.16.296Подробнее об этом в указанной монографии З.И. Власовой.297Ритуальные песни // Обрядовая поэзия: Календарный фольклор.
М.: Русская книга, 1997. С. 223.298Там же. С. 264.299Власова З.И. Скоморохи и фольклор. СПб.: Алетейя, 2001. С. 155.300Примечательно то, что в своей монографии В.И. Калугин «Струны рокотаху» говоря о скоморошестве, какявлении культуры, приводит именно эти строчки С. Есенина. См.: Калугин В.И. Калики перехожие // Калугин В.И.Струны рокотаху…: Очерки о русском фольклоре. М.: Современник, 1989. С. 312.295113Скоморошечья космогония сопряжена с мотивом смерти – космическогорождения, ритаульным смехом, что представляет собой инвертированнуюреальность.
Причем, важным здесь является то, что герой, приобщающийся ксакральным знаниям, должен находиться в экстатическом, принципиально иномпсихофизическом состоянии (неслучайно обмирания называют «летаргическимсном»). В начале поэмы указывается на «бессонницу» героя:Я не видел, чтоб кто-нибудьИз подлецовТак ненужно и глупоСтрадал бессонницей.[III, 192]В этом случае есенинский сюжет оказывается более близким не романуПастернака «Доктор Живаго» (И.А. Есаулов), а чеховскому «Черному монаху» и«Степи» 301, в которой появление графини, дамы в черном, перед Егорушкойсопровождается появлением ночной птицы: «На Егорушку пахнуло легкимветерком, и показалось ему, что какая-то большая черная птица пронеслась мимои у самого лица его взмахнула крыльями» 302.
Птица выступает стражем порога,предвозвестником духов-предков, готовых вступить, как и черный человек, вответный диалог с героем. При такой постановке вопроса, черный человек –первопредок, герой иномирный, обладающий сакральными знаниями, и егофункция состоит в том, чтобы позволить переродиться герою, позволить неотречься, а преодолеть себя прежнего.Черный человек «гнусавит», «бормочет» то есть говорит невнятно,наговаривает герою о его «делах», которые отобразились и в этой, и в «той»действительности (в этом сказывается «зеркальность» поэмы). Бормотаниесоздаеттакжесостояниепограничное;позамечаниюэтнолингвистов,анализирующих ономастикон магической поэзии, ее формулы, невнятная речь,бормотание выступают основными свойствами заговора. Именно такое речевоеПодробный разбор трех сюжетов (двух чеховских и есенинского) см.: Галиева М.А.
Почему Серебряный век«прошел мимо» чеховской «Степи»? («чеховское слово» в поэтике В. Хлебникова и С. Есенина) // European SocialScience Journal (Европейский журнал социальных наук). 2014. № 12 (51). С. 81 – 89.302Чехов А.П. Степь // Чехов А.П. Полное собрание сочинений и писем: В 30 т.
Сочинения: В 18 т. / АН СССР. Инт мировой лит. им. А.М. Горького. М., 1974—1982. Т. 7. С. 42. [Далее тексты произведений Чехова цитируется поназванному изданию с указанием страницы]. (Здесь и далее в примерах разрядка наша – М.Г.).301114поведение главным образом создает состояние пограничности, таким образом,«заговорная сила связывается с непонятностью языка» 303. Функция же такназываемого «друга» (о нем в литературоведении особый спор) – номинальна;друг – это обращение к самому себе в тот момент, когда герой открытритуальному («То ль, как рощу в сентябрь, // Осыпает мозги алкоголь»), когда онвышел из самого себя.Только что разобранная система есенинских метафор, генетическивосходящая и к строю русской загадки, и к заговорному универсуму, и киномирной действительности русской сказки, имеет фольклорную природу.Фольклористический комментарий этой метафорики позволяет разрешить спор ио «героях» поэмы.
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
