Диссертация (1101585), страница 23
Текст из файла (страница 23)
Переполненность мира злом в романе символизирует «лунная ночь перед войной» [Варламов; 3501. Война — разрушительное начало, катастрофа, взрыв, «творение» мысленного волка — показана в романе не описательно, не со стороны. Война показана ггропгггвоестеснгвеггггой человеческому сознанию. Понимание того, что сотворилось, приходит к Вере Константиновне не сразу. Только спустя время после ухода мужа на фронт она осознает смысл происходящего: 108 «Только теперь Вера Константиновна поняла, как любит это пространство за то, что оно помнит ее мужа, хранит его шаги, его голос, скучает по нему, сердится и хочет, чтобы он вернулся.
<...> Она заметила, что с уходом мужа стали хуже открываться дверцы, недовольно скрипят половицы и дымит печка, она хотела написать обо всем этом в письме, сказать, как много людей его ждут, потому что эти вещи тоже были люди, были народом, который он защищал, не огромную Родину, непонятную, существующую только на карте или в звонких исторических отголосках, но вот этот чудный, теплый дом, чтобы никто не пришел сюда и его не разгромил. Она, кажется, стала понимать сокровенный смысл войны» ~Варламов; 259~. События, произошедшие в лунную ночь перед войной, не просто изменяют, а разрушают сознание героини, не могут забыться, врезаются в память, в сферу подсознательного, будя звериные инстинкты.
То, как происходит это разрушение, сам процесс распада мыслей, выраженный в образах, которые рождает помутненное сознание, художник Варламов показал блестяще: «А здесь было нечто совсем другое, инстинктивное, сродни страху ребенка перед ночным кошмаром, похожее на движение слабых рук, защищающих голову от удара.
Ей нужно было зарастить ту бездну, которая открылась перед ее глазами в ночь перед войной, отложилась в ее памяти и не отпускала поныне, забыть прекрасные и страшные глаза, возникшие в ночной мгле, остудиться после лесного огня и согреться после ледяного ливня, обрушившегося на нее с разгневанных небес» [Варламов; 274~. Удар, взрыв сознания оказывается настолько силен, что Вера Константиновна перестает ощущать реальность.
Все случившееся противоестественное — не укладывается в мыслях и потому кажется ей бредом, сном: «чем бы все случившееся с ней летом ни было: ее бредом, сном, Божьей карой, это было так ужасно, так нестерпимо, точно она тоже попала в 109 железнодорожную катастрофу, ее изломавшую, истершую и превратившую в калеку» [Варламов; 274~. После такой деформации сознания Вера Константиновна становится совсем другим человеком: «Она жила с ощущением, что за прошедшие несколько месяцев стал иным состав вещества, наполнявшего ее душу и тело, и хотя иногда пыталась воззвать к рассудку прежней Веры — что за мелочь, всегото навсего она попробовала изменить мужу, и даже это у нее не получилось, а он повел себя словно хам, простолюдин, не имеющий понятия о том, каким образом надо обращаться с благородной, изящной женщиной, — как тотчас же в памяти всплывало пережитое под неверным светом падающей луны унижение, горящий лес, окровавленное тело падчерицы, которое нес на руках муж, побелевшие губы охотника, жадное любопытство деревенских баб, ненавидящие глаза Пелагеи.
Этих воспоминаний она бежала, понимая, что, если бы не война, если б не подвернувшаяся в лазарете среди крови, гноя и человеческих отправлений работа, она начала бы пить, принимать морфий или менять мужчин, — работа ее спасала» [Варламов; 274-2751. Ставшая символом зла, лунная ночь перед войной, запечатлевшись в подсознательном героини, теперь определяет весь ход ее мыслей и всю ее дальнейшую жизнь. Таким образом, «Мысленный волк» вЂ” текст о метанойе — перемене мыслей, в котором в фокусе изображения оказывается человеческая мысль, и описано, как зародившаяся в сознании людей от мысленного волка смута приводит к ослаблению ее ясноапи — к легковерности и индивидуализму— образу мыслей, порождающему разрушительную энергию воин и революций и особенно акту ализирующемуся в последнее время, которое стремительно начало сокращаться: «Ах, как быстро уходило, как исчезало время, точно кто-то хищный все с большей и большей жадностью его пожирал и не мог насытиться...
» [Варламов; 399~. Сам А. Варламов дал такой образ написанному им роману: «Реальная история в этом романе — это стержень. К ней все прививается, к ней все крепится. И стержень, конечно, исторический. Но вот побеги-то эти, плющ этот, вьюн, виноград — он современный. Растение, вьющееся вокруг древней исторической колонны — вот образ моего романа».
Как и во всех неисторических романах, в «Мысленном волке» указано конкретное историческое время действия — Серебряный век, а у героев есть реальные прототипы (Легкобытов — Пришвин, Р-в. — Розанов, Круд — Грин, Уля — Соня Ефимова), но рамками испгоричсского врелтели роман не ограничен. Происходящее в романе соотносимо с событиями всемирно-исторического масштаба: сотворением мира, апокалипсисом, воскрешением и двумя временными координатами: временем земной жизни, разделенным на прошлое, настоящее и будущее, и вечностью, в которой это деление отсутствует.
Двойственность — неотъемлемая черта мира, в котором рай утрачен, а двойничество — свойство героев, искушенных мысленным волком. Двойник Алеши предстает перед Улей, двойник (личный бес) есть у Исидора Щетинкина, сектантство же в романе названо двойником православия. То, что происходит с героями — драма грехопадения, борьба между добром и злом, которая разворачивается в их сознании. Хронологические рамки «Мысленного волк໠— от сотворения мира до его конца.
В романе воспроизводится завершенный цикл — «человек и мир возвращаются к творцу» . Таков масштаб универсализма «Мысленного волка», так же как и 221 «Харбинских мотыльков» А. Иванова, «Возвращения в Панджруд» А. Волоса. В основе романа Варламова время, которое «возвращается в вечность» 222 В финале Уля поднимает голову к небу и среди звезд видит крест, сложившийся «из полунощных всполохов, сначала неясный, едва угадываемый» [Варламов; 508~. Как только крест становится отчетливым, синхронно с его появлением, зверь исчезает: «Волк зарычал, оскалился, ' Гуревич яй Я. Что есть время'? Л Квтегории средневековой культуры.
М., 1984. С. 121. твм ясе. С. 121. отступил, и она осталась одна». И в этот момент время открывается, «увиденное ею от самой глубины сотворения мира до его конца» 1Варламов; 5081. В романе А. Варламова в фокусе изображения оказывается часгггнаа жизнь героев в ее непосредственных связях с бытийными проблемами и только через них с «большой» историей. В «Мысленном волке» совмещаются хронотоп М.
Бахтина с длигггелыгостыо — формой, которую принимает последовательность состояний сознания героев. Поэтому история, исторические события, показываются в романе в основном не в диахронии, а в синхронии. Роман А. Варламова — неиспгорическигг гпи висггсторическиг) биографический роман творческого самосознания — одна из модификаций романа о художнике, выполненный в технике «тузе еп аЬуше» как зеркальный роман в романе и роман о романе, в котором совмещаются реалистические, модернистские 1'особенно символистские), постмодернистские техники и приемы, а в фокусе изображения оказываются домысленные лсизии реальных исторических лиц и вымышленных героев, в совокупности олицетворяющих человеческий род.
~2.2.3 Неисторнческий роман творения «Лавр» Е. Водолазкина как знаковое явление литературного процесса начала ХХ1 века Роман «Лавр» (2012) петербургского филолога, специалиста по древнерусской литературе, ведущего научного сотрудника Пушкинского дома Евгения Водолазкина исследовался в статьях О. А. Бердниковой, Т. Н. Голицыной22-', Е.
Р. Кобзарь~~4, Я. В. Солдаткиной"' О. А. Неклюдовой"', А. В. Саломатина 227 "' БерПнлкова О. и., Голлаына ТГГ. Локативная сфера романа Евг. Водолазкина кЛавр» (часть Ь Книга познания). Нау.чный вестник Воронелгского государственного архитектурно-строительного университета. Серия: Лингвистика и межкультурная коммуникация. 2015. № 4 (18).
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
