Диссертация (1101432), страница 36
Текст из файла (страница 36)
Эта неискоренимая в полноймере «дурная природа» (‘evil nature’) может внезапно пробудиться в человеке иразрушить порядок изнутри, как в истории брата Просперо – Антонио (“…In my falsebrother/ Awaked an evil nature.” – Буря, I.2.92-93); или же она может изначальносопротивляться любым попыткам подчинить ее закону, как в случае с Калибаном (“…Onwhose nature/ Nurture can never stick.” – Буря, IV.1.188-189).
Таким образом, из-запервородного греха созданный Богом мир оказывается уязвимым для Дьявола и ада.Однако через смерть и воскресение Христа ад становится проницаемым для Бога, чтоделает возможным спасение души из бездны и преображение человеческой природы. Врезультате возникает оппозиция между «миром сим», который по-прежнему «лежит возле» и подчиняется разрушительной силе Дьявола, и Царствием Небесным, по законамкоторого стремятся строить свою жизнь «верные», образующие Церковь. Неизбежныйконфликт между двумя этими мирами в конце истории должен перерасти в глобальную,всеохватывающую борьбу. Хаос в этом контексте «приобретает у христианских экзегетовэсхатологическое значение, поскольку в Апокалипсисе (Откр. 17:8) говорится, что вконце времен “зверь выйдет из бездны”»220.
Одержать победу в этой битве предстоит Богуи всем, кто будет на Его стороне, после чего Его порядок будет установлен в НовомТворении, где обретут вечную жизнь «верные», и окончательно отделен от бездны –пристанища Дьявола и его служителей (злых духов и грешников).Движение от порядка к его разрушению и к преодолению возникающего хаоса втрагедиях и трагикомедиях Шекспира связывается, на наш взгляд, не столько сзапечатленным в словах Улисса античным представлением о круговороте хаоса икосмоса, сколько с определенной традицией осмысления истории мира, увиденной сквозьпризму Священного Писания.
В контексте этого мировоззрения разрушение порядкатипологически связано с грехопадением (а также с падением Люцифера, о чем будет219 Там же.220 Там же.160сказано в Главе 5); усилия, направленные на восстановление распавшегося мира,связываются с искупительной жертвой Христа и описанной в Апокалипсисе битвоймежду воинствами Бога и Зверя, а возвращение порядка – с окончательной победой Богав конце истории и Новым Творением, а также (реже) со схождением Христа во ад.Отчетливые аллюзии221 на все упомянутые библейские эпизоды присутствуют во многихтрагедиях и трагикомедиях Шекспира, в том числе в «Макбете».4.2.2.3. Подход к анализу шекспировских аллюзий на библейский текстПрежде чем приступить к выявлению и анализу аллюзий на библейские эпизоды втрагедии «Макбет», проясним связанный с этим процессом вопрос теоретическогохарактера.
Существует множество подходов к трактовке шекспировских аллюзий наБиблию – от их рассмотрения как декоративных элементов, не несущих в себе значимойсмысловойнагрузки,допопытокаллегорическогопрочтенияпьесвсветеактуализируемых в них библейских смыслов. Поэтому, учитывая столь широкий разбросвзглядов на данную проблему, во избежание терминологической и методологическойпутаницы, кратко обозначим особенности подхода и состав основных понятий, которыеиспользуются нами в продолжении данного раздела.В этой части исследования ключевым является для нас понятие «аналогия»: мыисходим из того, что посредством разного рода аллюзий некоторые образы и событияшекспировских пьес преподносятся как подобные библейским; последние задают, такимобразом, контекст, в котором первые обретают более глубокий, универсальный смысл.
Теэлементы библейского текста и явления религиозной культуры, отсылки к которымсодержатся в произведениях Шекспира, рассматриваются нами как прецедентныефеномены. Особое внимание при этом уделяется прецедентным ситуациям - «эталонным»ситуациям, обладающим в сознании представителей того или иного лингвокультурногосообщества определенными коннотациями222. Соотнесение элементов шекспировского и221 Здесь и далее слово «аллюзия» используется в самом широком значении, которое оно обретает в англоязычнойбиблеистике, а не как наименование стилистического приема. Пример такого использования этого словаприменительно к творчеству Шекспира мы находим, в частности, в монографии С. Маркса, определяющего слово“allusion” как «совокупность взаимосвязей между смыслами и значениями, на которую указывает Библия вшекспировских произведениях и Шекспир — в Библии, высвечивается благодаря аллюзии» (перевод наш, – Т.
Ш.).(Marx, Stephen. Op. cit. P. 13.)222 Гудков Д. Б. Теория и практика межкультурной коммуникации. М.: Гнозис, 2003. С. 107-108.161библейского текстов производится на основании таких составляющих прецедентнойситуации, как дифференциальные признаки и атрибуты223.Данный подход к интерпретации параллелей между пьесой и Библией имеет многообщего с приемами средневековой экзегетики, в первую очередь с прообразованием(typology) и мидрашем (midrash), которые широко использовались для выявления иинтерпретации параллелей между отдельными книгами, главами и эпизодами самойБиблии. Например, Иона, проведший трое суток во чреве кита, мыслился в рамках этойтрадиции как прообраз Христа, воскресшего на третий день.
Важно отметить, что такаяаналогия ни в коей мере не лишала повествование об Ионе буквального смысла всознании средневекового человека: из двух реальных в его понимании событий болеераннее могло восприниматься как образ более позднего (или наоборот), не теряя при этомсобственной конкретно-бытовой (а в данном случае – и богословской) значимости.Данные приемы экзегетики были настолько прочно укоренены в сознании человека эпохиСредневековья и Возрождения224, что во многом определяли механизмы восприятия иинтерпретации не только любого текста или произведения искусства, но и окружающейдействительности. В непосредственно переживаемом им событии человек мог видетьпрообраз события библейского225.Косвенное подтверждение этому мы находим, в частности, в словах, которыепроизносят герои трагедии «Король Лир» при виде обезумевшего от горя Короля имертвой Корделии:KENTIs this the promised end?EDGAROr image of that horror?(King Lear, V.3.261-262)Показательно, что, хотя герои этой трагедии, будучи язычниками, не могли знать об«обещанном [в Библии] конце [мира]» ('promised end'), Шекспир наделяет их знанием,223 Там же.224 Hill, John S.
Op. cit. Pp. 127-137.225 Marx, Stephen. Op. cit. Pp. 14-16.162особенностями мышления и восприятия, свойственными человеку его эпохи: онивоспринимают и осмысляют то, что происходит на их глазах, как «образ» финальныхкатастрофических событий человеческой истории, предсказанных Иоанном Богословомв последней книге Библии (Отк. 6-18)226. Причем осмысление действительности как«образа» иного события нисколько не умаляет страданий, которые испытываютупомянутые герои при виде чужого горя. В словах этих героев находит отражение тотмеханизм восприятия действия пьесы, который должен сработать и в сознании зрителейпри осмыслении всего произведения и который определяет особенности нашего подходак анализу библейских аллюзий в шекспировском тексте.Итак, перейдем к анализу роли и символического потенциала аллюзий наупомянутые выше библейские эпизоды в трагедии «Макбет».
Рассмотрим их в томпорядке, в котором они встречаются в пьесе.4.2.2.4. «Увековечить новую Голгофу»Пространство, в котором разворачивается действие трагедии, с самого началапредстает искаженным, погруженным в состояние хаоса: разгул стихии (гром и молния),появление ведьм и их слова, в которых основополагающие духовно-нравственныекатегории, выражаясь словами Улисса, теряют имя (“Fair is foul and foul is fair” – I.1.9),являются проекцией и одновременно следствием смуты, произошедшей в Шотландии. Вследующей сцене мы узнаем о мятеже Макдональда, который был подавлен Макбетом иБанко. Причем в рассказе Старшины о ходе сражения Шекспир несколько отклоняется оттекста своего основного источника – хроники Р. Холиншеда: если у последнегоМакдональд сам кончает жизнь самоубийством, а Макбет лишь отрубает головумятежнику и посылает ее королю, то герой Шекспира побеждает врага в разгаресражения.
Это отступление от исходного текста, по-видимому, призвано акцентироватьдоблесть Макбета, представить его как фигуру поистине героическую. В дальнейшемповествовании о сопротивлении, оказанном Макбетом и Банко войску норвежскогокороля и его союзника – Кавдорского тана, заслуга двоих полководцев также оказывается226 Сходные наблюдения представлены и в книге Л. Е. Пинского «Шекспир.
Основные начала драматургии». Вчастности, в связи с мировоззрением Эдгара и использованием в его речи слова ‘gods’, отсылающего, казалось бы,к языческим представлениям, автор замечает: «Религия Эдгара — христианская (множественная форма «боги» —условная дань «малому времени» легенды), а не натуральная религия древнего мира, не культ сил природы первыхактов» (Пинский Л.Е.
Указ. соч. С. 335).163значительно большей, чем у Холиншеда, где решающую роль в победе над противникомсыграла хитрость Дункана227. Докладывая королю о военных подвигах двоихполководцев, Старшина говорит, что они «не то стремились омыться в дымящихся ранах,не то хотели увековечить новую Голгофу»228 (“Except they meant to bathe in reekingwounds,/ Or memorise another Golgotha,/ I cannot tell.” – I.2.40-42). На основе какихпризнаков проводится аналогия между полем брани и Голгофой, не вполне очевидно.Попробуем разобраться, что подразумевается в данном контексте при упоминании места,где был распят Христос.Как место казни множества преступников, усеянное их костями, Голгофа моглаассоциироваться с насильственной смертью как таковой и местом массовых захоронений;отсюда использование этого слова в английском языке в качестве нарицательного каксинонима слова «кладбище». Однако в данном значении слово «Голгофа» едва ли моглосочетаться по смыслу с глаголом ‘memorise’ (здесь - «увековечить»).
«Увековечить»можно значимое событие, а не просто место гибели множества людей. И это событие –сражение Банко и Макбета с врагами Шотландии соотносится с библейским, скорее, наоснове такого признака двух ситуаций, как страдание во имя спасения. На этом этаперазвития сюжета роль Макбета и Банко в спасении Шотландии от мятежниковсоотносится с ролью Христа в спасении мироздания от власти и разрушительной силыДьявола.4.2.2.5. «Здесь небо радушьем веет»Итак, в начале пьесы Макбет предстает перед нами как «Божий воин»229, черезподвиги которого в мир возвращается порядок. Акцентируя доблесть героя на уровнесюжета и используя рассмотренную выше библейскую аллюзию, Шекспир усиливаетконтраст между двумя состояниями, в которых пребывает Макбет в начале действия ипосле убийства Дункана. Эти противоположные друг другу состояния осмыслялись вбогословских категориях эпохи как, соответственно, «рабство Богу» и «рабствоДьяволу».
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
