Диссертация (1100638), страница 8
Текст из файла (страница 8)
Н. Дарвин отмечает, что «в начале XX в. <книга стихов> приобретаетхарактер нормы творчества» 3.Поэтывэтотпериодпродолжаютопиратьсянаоткрытияпредшествующих поколений художников «книжного» слова, связанные сосвоением жанровой формы книги стихов, при этом позволяя себе «играть»со структурой и содержанием жанра (особый интерес к книжнойконструкцииуфутуристов–рисованные,литографированныеигравированные на линолеуме книги, книги на обоях, переосмыслениеЛекманов О. А.
Книга стихов как «большая форма» в русской поэтической культуре начала XX века; О.Э. Мандельштам «Камень» (1913). С. 11.2Лавров А. В. О книге Андрея Белого «Стихотворения» (1923) // Белый А. Стихотворения. Репринтноеиздание сборник 1923 года. М., 1988. С. 533.3Поэтика. Словарь актуальных терминов и понятий. С. 97.136традиционногоделениясборниканажанровыеразделы(«Песни»,«Баллады», «Думы», «Элегии», «Сонеты и терцины») у В. Брюсова,«семицветник» К. Бальмонта «Только любовь» и т. п.) «<…> если в началеXIX века книга стихов обычно делилась на разделы по жанрам, – отмечал М.Л. Гаспаров, – а во второй половине века – по темам (как, например, всобранияхстихотворенийМайкова,Фета,Случевского),тотеперьпостроение книги стало более гибким. Каждый сборник ощущается какпрограммный, с продуманным расположением произведений, определяющих«направление главного удара», подкрепляющих и оттеняющих их»1.На наш взгляд, лирическая книга в это время, перестав бытьобыкновенным поэтическим сборником и получив право называться «книгойстихов», одновременно стремится выйти на новый уровень – «преодолеть»,«перерасти» себя самое, стать больше, чем книгой стихов.Можно предположить, что особое «привилегированное» положениелирическойобъединениякнигиСеребряногостихотворенийцелостностью обуславливаетсясовекакаксвоейиндивидуально-авторскогоуникальнойсверхстиховойкультурным и духовным самоощущениемчеловека рубежа XIX – XX веков.
«Глобально-идеологическая» шаткость,«беспочвенность», неуверенность в дне прошедшем и грядущем, выраженнаявоткрытомнеприятиипозитивизма,эмпиризма,реалистическогодетерминизма, научно-технических достижений XIX столетия и вылившаясяв драматическое переживание запрокинутости человечества над бездной(«бездны» Д. Мережковского, А. Блока, «Кругом пустое «нет» В. Хлебниковаи др.) и вместе стем в ощущение безграничной исторической,метафизической, душевной свободы («Мы свободны и одиноки!»2) – все этипризнаки эпохи не раз упоминались литературоведами, дававшими настраницах своих книг и статей описание культурно-исторических «нравов»Серебряного века.Человек рубежа веков, лишенный почвы, постигшийГаспаров М. Л.
Поэтика «серебряного века» // Русская поэзия «серебряного века», 1890-1917.Антология. М., 1993. С. 13.2Мережковский Д. О причинах упадка и о новых течениях современной русской литературы //Литературные манифесты. От символизма до «Октября». М., 2001. С. 35.137«апофеозбеспочвенности»,подсознательностремилсяк«объединяющим» путеводным маякам. Соловьевская идеяновым«великогосинтеза», соборности, всеединства духовного и материального в мире передлицом Абсолюта, утопические построения других русских космистов,космологичность символистского мироощущения в целом и мн. др.напрямую свидетельствуют о стремлении художников и мыслителейСеребряного века обрести почву, открыть новый – свой – мир, которыйпозволил бы людям распрощаться со старой бездной и обратиться кзамещающей ее «творимой легенде» обновленных, переосмысленныхпространства, времени, искусства.
Явление книги стихов, вольно включенноенами в столь широкий идейно-философский контекст, может восприниматьсякак вариант не только художественного преобразования мира и громкогозаявления о том, что художник имеет право в этом мире быть, но и какспособ конструирования новой самоценной реальности, инварианта теснойсвязи мирового целого и индивидуального «я», «спаянных» внутри книжногоединства. Книгой поэт защищается от распростертой перед ним бездны,пустого пространства вокруг, воспринимая книгу стихов или тома собраниясочинений как «бытийный артефакт», живую модель творящегося на глазах усамого автора и читателя другого мироздания.
Иного мира у художника какбынет:чемсложнее,филиграннеебудетвыстроенасистемацикообразующих связей – тематических, идейных, образно-ассоциативных ивнешних, формальных перегородок внутри книги, то есть чем очевиднеебудет ее целостность, тем весомее, жизненнее, величественнее будет«первосозданный» мир художника, тем более прочным и защищенным будетфундамент здания, возводимого взамен «бездны».Таким образом, книга стихов воспринималась поэтами Серебряноговека не только в ее «художественном» ракурсе (как продукт поэтическоготворчества), но и как явление онтологическое, превосходящее по свойствам,задачам и масштабам область «литературной» действительности, сферуисключительно художественного миромоделирования.38Высказанныенамисоображенияпреждевсегохарактеризуюткниготворчество русских символистов.
Их сознательная (или стихийная?)установка на усложненность, «укрупненность», многокомпонентность,семантико-ассоциативное богатство книжной конструкции вылилась всозданиевсвоемродеуникальногофеноменакнижнойкультурыСеребряного века – символистскую книгу стихов или символистский «цикл»книг (дилогии, трилогии). Объемные, филигранно и подчас претенциозновыстроенные, индивидуально иллюстрированные «мироздания» символистов(«Cor Ardens» Вяч. Иванова, «Будем как Солнце» К. Бальмонта, «Urbi et orbi»В.
Брюсова, «Золото в Лазури» А. Белого, «роман в стихах» А. Блока и т. д.)являлись одним из тех «более утонченных способов выражения чувств имыслей»,которые«составлялиотличительнуючертупоэзиисимволической»1.В качестве иллюстрации изложенных идей, на первый взгляд,чрезмерно превозносящих художественный масштаб явления модернистскойкниги стихов, приведем избирательный анализ бальмонтовского сборника«Будем как Солнце» (1903), одного из самых ярких и значительных книжныхтворений Серебряного века.На то, что поэтический мир книги космогоничен и онтологическисамодостаточен, неоднократно указывали исследователи 2.
Не вдаваясь вподробностибальмонтовскойсимволизациистихий,егосимволико-пантеистических миросозерцательных и миростроительных прозрений, мыпопытаемся обозначить масштабность и претенциозность книготворческихпоисков Бальмонта через сопоставление его книги с «Божественнойкомедией» Данте. Как и Данте, Бальмонт стремится не только воссоздатьмир, но и «досоздать», домыслить его, полагаясь на силу собственнойтворческойинтуиции.Философские,духовные,лирическиепопытки«воссоздания» и «досоздания» в данном случае литературно оформлены заБальмонт К.
Элементарные слова о символической поэзии // Литературные манифесты. От символизмадо «Октября». С. 54.2См., например: Бальмонт К. Д. Будем как Солнце. Книга символов; Марьева М. В. Книга К. Д.Бальмонта «Будем как Солнце»: Эклектика, ставшая гармонией. Иваново, 2008. 280 с.139счеторигинальнойархитектоническойцелостностикниги.Дантовтриединый космос (Ад–Чистилище–Рай) и путь Данте по кругам ада,чистилища, его познание девяти небес рая и райского Эмпирея по-особомуотразились в стихийных скитаниях лирического героя по разделам сборника«Будем как Солнце». Бальмонт зеркально воспроизводит путь Данте, даваяпротивоположное направление «вектору» его поэмы: Рай–Чистилище–Ад.Свое понимание рая поэт-символист воплощает в первом разделе,носящемназвание«Четверогласиестихий».«Многоцветнаямечта»Бальмонта рисует мир творчески изломанный, божественно хаотический,непредсказуемый, но гармоничный, величественный, исполненный счастья воткрытииэтойпоклонениенепростойвечносимволическоймолодомуСолнцу,гармонии.Исступленное«победно-огненномузакату»,«внезапному», «страшному», «вкрадчивому» огню, «другим планетам, гдеветры тише», «где прерывисто льются переменные светы», «радостнотревожное» упоение луной, где «нет измен и нет неверности, / Где все объятотишиной» (стихотворение «Восхваление луны» даже носит подзаголовок«Псалом»), постижение «светов заповеданных» – все это формирует обликрайского пространства в книге Бальмонта.
Бесспорно, восприятие рая впервом разделе сборника отличается и от канонизированной религиознойтрактовки этого понятия, и от приближенного к ней понимания Данте. Какизвестно, в конце своих странствий Данте просит о смирении «силысмертных порываний»1и познает «огромность ликованья» перед ликомМадонны, которая позволяет ему увидеть Божественную славу, «Светнеомраченный», «высокий свет, который правда льет». Лирический геройпервого раздела «Будем как Солнце» тоже «просит странных, безымянных, вкрасоте своей нежданных светов заповеданных», однако ликует перед любымпроявлениеммировойстихии,наслаждаетсясамойизменчивостью,величественной неверностью мироздания, проявляя при этом свойственнуюсимволистам1аксиологическую неразборчивость («…вечно к иному, / КВсе цитаты из «Божественной комедии» Данте даны в переводе М.
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
